A Thin Veil

      Я позвонила своим родителям и попросила их оставить у себя Генри на ночь. Да, я чувствовала ужасно себя из-за этого. Малыш был так подавлен последними событиями. Он нуждался во мне. Но Реджина… я просто не могла оставить ее саму сейчас. Я должна была быть с ней. Черт возьми, нельзя же признаться в любви и сразу же свалить, верно? Вроде, эй, я уверена, что люблю тебя и очень давно. Чудненько, а теперь мне пора бежать. Увидимся! Мда, круто, нечего сказать.       Так что я осталась. И она осталась. Мы были вместе, и это было все, что волновало меня в данный момент.       Кровать Реджины была мягкой и удобной, и так приятно пахла. Мы лежали на ней вместе, друг напротив друга. Я уже успела основательно достать женщину, спрашивая, как такое возможно, что она может лежать на кровати, но при этом я не могу к ней прикоснуться? Реджина уже в сотый раз повторяла, что тоже этого не понимает. Она просто машинально легла, и все было нормально, она не прошла сквозь пол и не очутилась на первом этаже. Но я все продолжала гадать как такое возможно, даже предположила, что это какой-то гребаный спецэффект, как в фильмах. Мое сердце начинало биться быстрее каждый раз, когда Реджина раздраженно закатывала глаза и делала мне замечания, чтобы я перестала ее раздражать, и называла меня «ребенком». Мне было плевать, что она оскорбляет меня. Я бы простила ей все, что угодно. Как же я скучала по нашим мелким стычкам и спорам. Как же я скучала по ней.       Мы не обсуждали мои слова. Ни одна из нас никогда не была сильна в чувствах, их открытом проявлении. Так что обе пытались избежать этой темы. Мне было это сейчас на руку. Слишком много впечатлений и признаний за такое короткое время. Я чувствовала себя слишком открытой и уязвимой. Не говоря уже о других эмоциях на этой неделе. Думаю, никогда в жизни я не плакала так много. Казалось, что во мне уже совсем не осталось слез. Это была не неделя, а какой-то бешеный марафон слез. Так что нет, спасибо, остальные эмоции оставим на потом.       Единственное, что мешало полностью насладиться моментом, - сомнение, что Реджина никогда не ответит мне взаимностью. Ну, что она никогда не любила меня и уже не сможет полюбить, да и вообще с чего ей меня любить. Это вызывало головокружение и легкую тошноту. Я пыталась утешить себя, что, возможно, она не сказала, что тоже любит меня, чтобы не казаться уязвимой, не усложнять и без того непонятную ситуацию. Она ушла, и нам нужно было научиться жить без нее и все такое, ну, вы понимаете. Это было вполне логичным объяснением, ведь Реджина всегда беспокоилась о дорогих ей людях. Но тоненький голосок в глубине моего сознания тихо продолжал зудеть, пока мы лежали вместе, спрашивая, а что если она ничего не сказала потому, что просто не чувствует ничего подобного ко мне. Она не любит меня.       Меня бесило, что я не могла заткнуть этот гребаный голос в своей голове, просто послать его куда подальше, игнорировать. Тем не менее я продолжала с ним спорить. Это чертовски отвлекало. Однако вслух я и дальше дразнила Реджину, потому что нам было так комфортно в наших таких специфических и необычных отношениях. И я чувствовала себя в безопасности, болтая ни о чем, будто это не могло еще больше разбить мое сердце.       «Я просто не понимаю», - сказала я, снова пытаясь прикоснуться к ней, тыкая ее в плечо, наблюдая, как мой указательный палец проходит сквозь нее.       «Бога ради, Эмма, перестань», - она снова закатила глаза, и мое сердце радостно забилось в груди.       «Но это не справедливо!» - заныла я, как ребенок. Почему бы и нет, могу себе это позволить сейчас. Реджина сама часто утверждала, что я большой ребенок. Реджина тяжело вздохнула и сказала:       «Я искренне презираю тебя».       И тут я почувствовала, как весь воздух исчез из моих легких, как будто их пробило пулей, такая была боль. Не знаю, почему это так задело меня. Реджина говорила подобное мне и раньше, много раз. Но просто сегодня все чувства были на пределе. Теперь, когда я осознала свои чувства к ней и призналась, эти слова полоснули меня острым лезвием прямо по сердцу. Они звучали как отказ. Нам никогда не быть вместе в любом случае.       Прежде, чем совсем смириться с таким положением вещей, я заметила легкую улыбку на губах Реджины. И облегчение мгновенно расползлось по всему телу. Я выдохнула и неожиданно рассмеялась. Надеюсь, Реджина не заметила резкие перепады моего настроения и то, что я не поняла ее шутку надо мной. Не хочу, чтобы она знала, как мне страшно узнать, что мои чувства не взаимны. Но и давить на нее я не буду. И вообще, какое это сейчас имеет значение: любит или нет – неважно… ну, или не очень важно…       По крайней мере, это не должно иметь значения. Но да… да, это чертовски волновало меня.       Я сделала все возможное, чтобы прогнать все сомнения и расслабиться. Улыбнувшись своей самой наглой улыбкой, я сказала:       «Я тебе не верю. Мне кажется, ты находишь меня очаровательной и милой».       «Да, дорогая, именно поэтому я ударила тебя», - сказала она с ухмылкой, прищурив глаза. От такого вида мурашки пошли по моему телу.       «О, пожалуйста», - рассмеялась я. – «Это было так давно! Да и я ударила тебя в ответ, помнишь?»       «Именно, и это только подтверждает, что ты не милая и не очаровательная»       «Нет, как раз наоборот», - я усмехнулась. – «Постоянно оскорбляя и дразня меня, ты показывала свою симпатию. Ты вела себя как десятилетний мальчик».       «Прости?» - недоверчиво спросила она. Ее брови удивленно поднялись вверх, глаза прищурились в ожидании моего объяснения.       «Я тебе нравлюсь», - сказала я, и мне сразу же пришлось прикусить язык, чтобы не рассмеяться, увидев ее лицо. – «Ты похожа на десятилетнего мальчика, который дразнит девочку, которая на самом деле ему симпатична, не зная, как еще привлечь ее внимание. Это достаточно странный способ флиртовать со мной».       «И потом обычно это все перерастает в обычный мордобой?» - спросила она. – «Мне трудно поверить, что кто-то может считать это флиртом».       «О нет, это был вовсе не флирт», - улыбка неосознанно растянулась до ушей, я придвинулась немного ближе к Реджине. – «Это было уже по-взрослому».       «Объясни», - потребовала она серьезным голосом, но было видно, что женщина изо всех сил старалась не улыбаться. Это заставляло мое сердце биться быстрее, казалось, что еще чуть-чуть и оно выскочит из груди.       «Это была прелюдия», - сказала я, подмигнув и коварно ухмыльнувшись. От этих слов ее челюсть отвисла.       Я расхохоталась, и через несколько секунд Реджина присоединилась ко мне. Это был самый прекрасный звук, который я когда-либо слышала. Господи, давно я не чувствовала себя так хорошо. Радость наполнила мое сердце, и на мгновение я совсем забыла, что она умерла, что на самом деле ее не было сейчас здесь со мной. Это были поистине прекрасные мгновения, и я просто хотела остаться в них навсегда.       «Я и не знала, что ты такая мазохистка», - засмеялась она. Ее улыбка казалось мне намного ярче того гребаного солнца в небе, и я просто растворилась в ней. Она питала меня и заряжала энергией.       «Ты много чего не знаешь обо мне», - сказала я с ухмылкой. – «Но я могу быть очень романтичной, очень»       Это, конечно, была полнейшая чушь, потому что я не припомню, чтобы хотя бы раз была романтиком в своей жизни. Но сейчас, лежа рядом с Реджиной, я могла быть романтиком. Я могла быть для нее кем угодно, только дайте нам шанс.       «А почему бы мне не поверить в это?» - спросила она, удивленно поднимая левую бровь. – «Хотя, мне кажется, что твои попытки подкатить можно будет назвать скорее комическими, чем романтическими».       Она звонко рассмеялась своей же шутке. Это было очаровательно.       «Эй!» - крикнула я игриво, изображая обиду. От этого Реджина засмеялась еще громче. – «Тебе это кажется смешным, верно?»       «Да, я, правда, считаю, что это довольно смешно», - рассмеялась она.       Прежде чем поняла, что творю, я перекатилась по кровати и нависла над Реджиной. Мои руки опирались о подушку по обе стороны от ее головы, колени упирались в матрас. Смех моментально прекратился, дыхание участилось. Мы молча смотрели друг на друга пару секунд. Потом она застенчиво улыбнулась мне, и мое сердце пропустило пару ударов.       Не передать словами, что я почувствовала в тот момент. Радость. Счастье. Желание? Черт, да. Это было желание. Поддавшись ему, я наклонилась, сокращая расстояние между нами. Чувство реальности покинуло меня. Не сводя взгляда с ее глаз, я осторожно придвинулась к ней, к ее губам. Но когда я попыталась ее поцеловать, то почувствовала лишь воздух. Пространство. Ничего.       Весь чертов мир взорвался внутри меня. Реальность рухнула на меня сверху самой тяжелой ношей. Я чувствовала, что могу сломаться, разбиться вдребезги. Часть меня уже это испытывала. В считанные секунды, все надежды, которые я так бережно хранила в своем сердце, просто рассыпались, превращаясь в кучку пепла.       Я быстро отстранилась. Гортанный всхлип до боли разорвал мое горло, а слезы мгновенно брызнули из глаз через закрытые веки, обжигая их, оставляя огненные дорожки на щеках. Я свернулась клубочком на другой стороне кровати, спиной к Реджине, зажав голову руками, пытаясь заглушить рыдание, которое становилось только громче и громче. Никогда в жизни со мной еще такого не было.       «Эмма…», - услышала я ее шепот, но посмотреть ей в глаза не хватало сил. Я бы не выдержала эту чертову душевную боль.       «Я совсем з-забыла», - заикаясь, пробормотала я сквозь слезы. – «На с-секунду я забыла, что т-ты…»       Это было уже слишком. Это было уже, черт возьми, слишком. Я задыхалась от боли, от агонии, которая сжигала меня изнутри. Злость неожиданно разошлась по моему телу, наполнила каждую клетку, разогнав бешеным потоком кровь по венам. Я вскочила на ноги. Схватив ближайшую вещь, а ею оказалась небольшая ваза, которая лежала на комоде, я со всей силы швырнула. Ваза врезалась в противоположную стену и разбилась на неровные осколки.       После этого я рухнула, больно ударившись коленями, на пол. Но мне было все равно. Колотя кулаками по полу со всей силой, я рыдала навзрыд. Только когда все тело начало нестерпимо болеть, я успокоилась и подняла голову, чтобы осмотреть комнату. Реджина ушла.