Пустота позади меня

Я жмурилась от солнечных лучей, но не пыталась от них скрыться. Улыбка не сходила с моего лица, а в голове возникали какие-то радостные, не связанные друг с другом образы. Я была спокойна и сосредоточена только на нынешнем моменте, и ничто не смогло бы отвлечь меня, если бы не моя способность копаться в себе. Что может быть занятнее, чем анализировать собственные поступки, слова или же предугадывать их. Иногда мне кажется, что мои мысли похожи на партию в шахматы с самой собой, только здесь есть одно отличие: я не всегда знаю следующий ход. Я лишь недавно осознала, что моя жизнь никогда не была скучна. Она была опасна, необузданна и страшна, но она пестрила обилием интересных событий. Да, не спорю, в некоторые моменты мне хотелось чего-то тихого, спокойного и семейного, но я не знала этого всего раньше и не уверена, что мне пойдёт такой образ жизни и теперь. Оглядываясь на всё, что произошло со мной за последнее время, мне становится ясно, что уже поздно возвращаться или останавливаться, теперь есть только одна дорога в единственном известном мне направлении. И во время этого ещё не проложенного маршрута я буду полагаться на волю случая и поступать так, как я считаю нужным. Я стояла на краю полигона вдали от постройки самой базы. Это было моё излюбленное место для уединения. Во время каких-либо тренировок или учений тут царит хаос, но стоит оставить это место пустым, оно сразу преображается и словно светится изнутри. Жаль, что ненадолго. Я присела на корточки и коснулась ладонью свежей травы, покрытой росой, мурашки побежали по всему моему телу, я снова ощутила это покалывание в висках, но уже значительно меньше, чем раньше. В голове возникли чувства, не испытанные мной ранее. Столько людей здесь топтало этот «зелёный ковёр». Столько триумфов, но и не меньше поражений. Столько попыток сдаться и столько идти вперед, не смотря ни на что. Это даётся мне всё легче и легче. Я научилась это контролировать и не использовать никому во вред, но вот посвятить кого-либо в свой секрет так и не решилась. Мне ни к чему ещё и чьё-то давление. Способности будут в порядке пока они втайне ото всех. Оружие всегда хорошо, когда оно секретное, хотя я и не уверена, что это оружие. Я ещё ни разу не использовала это как что-то разрушительное. Таковым оно, возможно, было лишь для меня. В голове сразу же всплыл образ Роджерса: удивление на его лице сменялось на лёгкую панику, смятая бумага в его руках, принёсшая сумбур в идеальный план по обману меня. В тот день я открыла новые грани своих возможностей, чем была довольно-таки удивлена, ведь я думала, что хуже уже не будет, но я смирилась и приняла себя такой, какая я есть, и не жалею ни о чём. Разве что о том, что не врезала Роджерсу тогда. Он позволили себе решать за меня, прикрывая это некой заботой и переживаниями, но тем самым он подорвал моё доверие к нему, да и ко всем Мстителям. Романофф как-то пыталась заговорить со мной и разговор, мягко говоря, закончился неудачно. И это не я ту беседу направила во враждебное русло, дело в том, что она пыталась попросить прощение за Роджерса. Она за него! Меня это нереально взбесило. Как сейчас помню тот день. Я тогда только вышла со стрельбища. Настроение было неопределённое. Старая, но ранее скрытая информация не давала мне покоя, но даже после моей истерики никто так и не объяснил мне ничего, а Бартон до сих пор считал, что я двойной агент и его предала, только вот доказать это не мог. Ко мне подходила Наташа, но я коротко и ясно сказала ей, что у меня нет времени. Её это не впечатлило: — Хватит, Арли. Ты уже не ребёнок. Так что прекрати обижаться, — воскликнула тогда шпионка, чем вызвала у меня массу возмущений. — Обижаться? Вы меня обманули, вы все. А Роджерс… — Он хотел тебя защитить! А ещё он очень сожалеет и хочет извиниться. — Прости что? Тогда почему я сейчас вижу перед собой тебя, а не его? — я окинула взглядом Романофф и, не увидев никакой ответной реакции, продолжила: — Он ведь не знает, что ты здесь, верно? — протянула я с ноткой издёвки, а шпионка всё молчала. — Не отвечай. Мне всё и так ясно. А теперь извини, у меня есть ещё дела помимо занимательных разговоров с обманщиками. Воспоминания об этой странной беседе засели в моей голове. И то, что у Роджерса не хватило смелости произнести элементарное «прости» самому, а не посылать свою боевую подругу, говорит о том, что этот вопрос закрыт. Я точно уже не помню, как давно между мной и Мстителями произошла эта стычка. С того времени было приблизительно три долгих задания Роджерса, пять совместных Романофф и Бартона и одно общее Мстителей в том числе и со Старком. Ну, а может, были и ещё какие-нибудь тайные вылазки, о которых я не должна знать, потому что они или Роджерс так решили. Как бы там ни было это уже не имеет значения, и я рада. Но кое-что всё-таки меня до сих пор интересовало: что ещё о ГИДРЕ от меня скрыли. Там где есть одна тайна, найдётся и другая и третья. Раздался шум двигателей с посадочной площадки, и я невольно взглянула в сторону взлетающего транспорта, похожего на многоцелевой истребитель. Я знала кто там: Кэп со своей наземной группой. У них очередного задание, не знаю его сути, но слышала что-то о терроризме на западе Европы. Проводя самолёт взглядом, я ещё пару минут смотрела на чистое голубое небо, а потом, опомнившись, направилась к штабу, ибо сейчас на полигон начнут приходить агенты, а у меня нет желания быть застреленной вместо мишени. У меня сегодня был выходной. Я сама его назначила, а так как запрет на задания для меня всё ещё действует, то если я денёк похожу без дела, Земля не перестанет вращаться вокруг своей оси. Поэтому я бесцельно бродила по коридорам в надежде на что-нибудь интересное и не прогадала: навстречу мне шла Романофф и, судя по её настойчивому взгляду, направленному мне прямо в лицо, её целью была я. Сворачивать тут некуда, да и она меня уже заметила, так что я смело шла прямо, слегка задрав голову. Похоже, слишком переиграла, потому что губы Наташи тронула едва заметная улыбка. — Дженкинс. — Да. Вместо ответа Романофф протянула мне папку, которую я не заметила раньше, видимо была так сосредоточена на её злом выражении лица. — Что это? — спросила я, протягивая руку, чтобы забрать документ. — Это всё о нашей операции по захвату и уничтожению ГИДРЫ. Ты была права. Ты имеешь право знать. Не зная, что сказать, я просто взяла папку из рук Наташи. Она на момент сжала ее, будто не хотела мне отдавать, но ощутив, что я потянула на себя, разжала пальцы. Шпионка прошла мимо, как вдруг развернулась и произнесла: — Удачи, Арли. А я даже не взглянула на неё, лишь краем глаза заметила её удаляющийся силуэт. Всё моё внимание было приковано к этим нескольким листам, напрямую связанным с моей жизнью. Так легко было негодовать о том, что меня ни во что не посвящали, а теперь я и не могу сказать, что я рада возможности раскрыть все тайны. Мне просто страшно. Я слегка запаниковала. Перед глазами тут же появилась лаборатория, в центре которой был стол с фиксирующими ремнями на нём. Я выронила папку от шока, парализовавшего мой разум. Слегка мотнув головой из стороны в сторону, словно пытаясь отогнать бредовые мысли, я присела и собиралась поднять документы, как мой взгляд приковал кусочек фотографии, торчащей из-под бледно-синей обложки. Я слегка потянула его пальцем и, увидев полную картинку, узнала на бумаге комнату, образ которой только что видела. Это вышло случайно. Я ведь даже не хотела. Так раньше не бывало, я ведь себя полностью контролирую. Я должна успокоиться, это всё стресс, всего лишь стресс. Испугалась, и способности проявились сами. Ничего страшного, я справлюсь. Просто спокойно просмотрю все эти бумаги, не думаю, что там есть что-то очень серьёзное. «Сердечная недостаточность. Симптомы не были выявлены. Пациент был стабилен. Заключение врача произведено после вскрытия», — я вчитывалась в эти слова уже не первый раз, но видимо не до конца осознавала суть. В одном я оказалась права: мне рассказали не всё. Мстители нашли ещё две лаборатории, одна из которых была уже пуста, а вот в другой нашли парня, на котором, как и на мне экспериментировали с сывороткой. Когда его обнаружили, то всё было в порядке, но спустя день он скончался. И врачи так и не поняли почему. Его сердце просто перестало биться. Так внезапно. И они не смогли ничего сделать. А вдруг, и со мной так будет. Вот кажется, что сейчас всё хорошо, а лягу спать и не проснусь. Вдруг каждая минута — последняя. А я так ничего стоящего в своей жизни и не сделала. Отсиживаюсь на скамейке запасных и только ругаюсь со всеми подряд. Бартон, Романофф, Роджерс… Они ведь хотели как лучше, они переживали за меня, а я просто вытерла ноги об их заботу. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на гнев, обиду или месть.

***

Сердце бешено колотилось. То ли от паники, окутавшей меня, то ли от скорости, с которой я носилась по базе. Я ворвалась в командно-диспетчерский пункт и нашла тех, кого искала. Среди диспетчеров, следящих за взлётами и посадками на нашей полосе, там находились Романофф, Бартон и, к моему удивлению, Старк, который тут был в принципе редким гостем. Было ощущение, что никто меня даже не заметил. Наташа о чём-то беседовала с Клинтом, а Тони напряжённо вглядывался в монитор перед собой, на котором крупным планом было изображено какое-то полуразрушенное здание. Изображение перемещалось, видимо это съёмка с вертолёта. — Сигнала с датчиков нет, — сообщил чей-то голос вперемешку с помехами. — Здесь никого. — Смотрите лучше! — крикнул в пустоту Старк. — Есть, сэр, — и изображение снова начало перемещаться по периметру. — Слишком много времени прошло, Тони, — сказал Бартон непривычно тихим и спокойным голосом. — Ну, уж нет. Капитан Сосулька так просто от меня не отделается. — Что происходит? — наконец осмелилась я произнести, ибо пребывала в полном недоумении, что могло заставить их всех так переживать. Наташа повернулась и посмотрела на меня так, словно видит впервые. — Кэп с группой улетел на задание ещё утром. Два часа назад мы потеряли с ними связь, — от волнения у меня перед глазами всё поплыло. Я упёрлась рукой в близстоящий стол в ожидании услышать самое худшее, а шпионка тем временем продолжила, — мы послали вертушку. Трое погибших, четыре раненых, а Роджерса нигде нет и передатчик его не отвечает. Как так! Как великий солдат столетия смог попасть в такую ситуацию. И ещё они все! Почему они так спокойны? Что не так с этими людьми? Как они спят вообще по ночам? Видимо, мой взгляд стал совсем стеклянным, потому что меня окликнул Бартон, тот, кто при встрече мне даже в глаза не смотрит. Я услышала своё имя, но ничего не ответила — не могла. Дыхание перехватило, словно лёгкие сдавило невидимым обручем, ноги подкашивались, и я едва держалась, чтобы не упасть прямо там, где стою. И тут случилось самое ужасное: меня пронзила ужасная боль, начавшаяся как обычно где-то в районе висков и двигающаяся по всему телу прям до кончиков пальцев. Я еле сдерживалась, чтобы не закричать во всю силу своих голосовых связок. Я закрыла глаза в надежде, что станет легче — глупо. Ко мне подбежал Клинт и пытался поддержать за плечи, а я буквально повисла на нём, не в силах терпеть это ужас. На секунду боль утихла, и я, сама того не желая, увидела обрывок какого-то воспоминания лучника, в котором присутствовала я сама. Вот я стреляю из пистолета в закрытом стрельбище, а Клинт смотрит из-за стекла на меня. Я пыталась оборвать этот образ и когда поняла, что на это не хватит сил, я просто оттолкнула Бартона и, часто дыша, наклонилась, оперевшись руками на ноги. Снова боль. В этот раз я увидела расписание прилётов наших истребителей и планы по испытаниям новых беспилотников. Потом на меня смотрела какая-то белокурая девушка, что-то говорила и улыбалась, но этот образ быстро пропал и на его место пришли голоса, невероятное количество голосов, будто разрывавших мне голову своим шумом. Я нашла в себе силы выпрямиться и направиться к выходу. Я ничего не слышала кроме этого шума. Кто-то схватил меня за руку, но я вывернулась и бегом по кривой траектории спешила удалиться в более тихое и безопасное место. Около лифта мне полегчало, видимо я преодолела достаточное расстояние. Я прислонилась лбом к холодной металлической двери, стараясь выровнять дыхание и унять мелкую дрожь. — Арли! Что с тобой? Да чтоб тебя! — Не сейчас, Нат! — Что не сейчас? Ты там чуть в обморок не грохнулась. Ещё бормотала что-то. — Всё у меня хорошо, — не выдержала я и прикрикнула. — Где этот долбанный лифт?! — Романофф подошла и нажала на кнопку вызова лифта: — Вот об этом я и говорю. Снова шум. Только теперь мысли одного человека, а ещё паника, но уже не моя, но этого хватило, чтобы я сорвалась: — Да твою ж! Наташа! Прекрати ты думать! — я по-прежнему стояла спиной к Романофф и не видела её лица, но эмоции её я всё ещё чувствовала: гнев, шок, удивление и… Наконец-то, лифт, как раз вовремя. Я ввалилась в кабину и нажала на первый попавшийся этаж. Последнее, что я видела, перед тем как закрылись двери, это отсутствующее выражение лица Наташи, не смотря весь спектр эмоций, которые она сейчас испытывала.