o
Келли ласково окликала меня Хоуп, заботилась о моем моральном спокойствии и относительно регулярном питании. Келли вообще была очень заботливой, поэтому каждый раз распахивала дверь на балкон и проветривала комнату, не забывая при этом ругаться на меня и на мою зависимость от табака. Возможно, что иногда надо было ее слушать. Возможно, что тогда дым исчез бы не только из моей комнаты, но и из нашей жизни.i
«В США каждый год отмечается 3000 случаев гибели от рака легких, который возникает в результате пассивного курения», — читаю в википедии, пытаясь отыскать нужную информацию для будущей работы, пока издательство не обнажило клыки и не заявило свои права на мой график. Келли заходит в комнату, разгоняя своим силуэтом клубы застоявшегося дыма. — Возможно, — складываю руки на столе и кладу на них голову. Келли аккуратно переступает через коробку пиццы и подходит к балкону, дабы открыть его. — Что? — Ты сейчас скажешь, что когда-нибудь я умру от удушья из-за сигарет. Я отвечаю заранее, чтобы твои мысли не оказались слишком материальными. — Глупая ты, Хоуп. — Надя. — Хоуп. — Это не мое имя. — Ты просто к нему не привыкла. — Возможно. Келли брызгает освежителем воздуха, складывает коробки из-под пиццы в угол, сдвигает вещи на край дивана и устало падает на него. Под глазами у нее темные круги, а щеки слишком впалые. — У тебя бессонница? — заинтересованно приподнимаю голову и подъезжаю к ней на стуле. — Похоже на то. — Ты должна быть аккуратнее, — говорю, поднимая с пола одеяло и укрывая им хрупкую девушку. — Кто бы говорил, — Келли ехидно улыбается и приподнимает брови. Она даже права. В какой-то степени. Сейчас я выгляжу хуже, чем когда-либо: сальные светлые волосы заправлены за уши, чтобы не мешали, тени под глазами почти совпадают цветом с радужкой, а общая бледность завершает слегка ужасающую картину. — У меня хоть оправдание этому есть. — У тебя не оправдание, а сроки. Не отвлекайся на меня, пиши. Я подожду. — Хорошо. Постарайся уснуть. — Да, спасибо. Келли дважды просить не надо: она по-хозяйски подминает под себя подушку и едва укрывается предложенным покрывалом. Я поджимаю губы и откатываюсь обратно к ноутбуку. Если бы мне дали такую возможность, то я бы написала о Келли. Она настолько обычно-необычная, что об этом можно писать до изнеможения. Она открытая лесбиянка. Она учится лучше всех на курсе и продает спиды. Она играет в видео-игры, чтобы отвлечься от этого. Она питается в китайской забегаловке напротив моей квартиры. И она думает, что я не знаю об этом. На экране ноутбука мелькает извещение о том, что батарея скоро сядет. В отражении замечаю женский силуэт. — Выспалась? — Да, спасибо. — Не за что, — поджимаю губы, формируя в голове вопрос. Скорополительные решения убивают отношения. — В чем твоя проблема? Келли даже не пытается прикинуться дурочкой. Я не поверю, а другой публики тут нет. Она заводит руки за спину и медленно присаживается на край стола. — Абигейл уехала. — Оу. Я думала, что ты от этого избавилась. — Ты же прекрасно знаешь, что это не так просто. — Нет, не знаю. — Вы хотите поговорить об этом? — Ой, да иди ты, — весело улыбаюсь и подключаю к ноутбуку шнур питания. — Ладно, извини. Это просто никуда не уходит. Мне становится неуютно одной в квартире настолько сильно, что это мешает спать. — Ты просто слишком к ней привязалась. — К квартире? — Келли. — Да, помню. Не притворяться идиоткой. Спасибо. — Ты зависишь от нее. — Но я же пришла сюда. — Потому что ее нет. — Я люблю тебя. — Тебе кажется. — Ты делаешь из меня чудовище. — Ты с этим и без меня прекрасно справляешься. — Хоуп… — Надя! Келли злобно щурится и подхватывает свою сумку с пола. — Я завтра снова зайду. — Я знаю. — Поспи немного. — Ты тоже. Дверь закрывается с глухим треском. С очень похожим звуком я ложусь головой на клавиатуру.ii
— Как ты? — Келли опускается на колени напротив кровати, чтобы видеть моё лицо. От неё веет каким-то химическим запахом лекарств и духами. Стараюсь выбросить это из головы и отключиться. — Нормально. — Ты единственная из наших, кто умудрился подхватить грипп весной. — Не начинай. — Я не заканчивала. — Уйди. — Я только пришла. — Абигейл все еще не вернулась? — Не переводи стрелки. — Я просто поддерживаю разговор. — Не вернулась. — Понятно. Отворачиваюсь от Келли и утыкаюсь лбом в прохладную стенку. Разговаривать с ней хочется в последнюю очередь. Тем более сейчас. — Может тебе воды принести? — Только если кофе. — Тебе поспать надо. — Кофе меня не бодрит в последнее время, я же рассказывала. — Точно? — Точно. — Хорошо. Спиной чувствую поджатые губы и прикрытые в немой борьбе глаза.iii
— Раньше ты писала более оптимистичные вещи. — Раньше я писала глупости. Редактор сверлит меня взглядом, стараясь то ли заглянуть в подсознание, то ли просверлить дыру в моем черепе. — Хоуп, издательство не даст тебе выпустить книгу в подобном жанре. — А я не дам им и дальше руководить моими идеями так, как они того хотят. — Хоуп… — Мужчина снимает очки, устало трет глаза и вновь смотрит в меня своими поросячьими глазками. — Что-то случилось? — Случилось, — утвердительно киваю, не пытаясь дать более точную характеристику краткому ответу. — Влюбилась? Нехотя отвожу взгляд. Он понял. Не маленький.iv
— Ты очень странная в последнее время, — замечаю как-то вечером. Келли сидит напротив и ковыряет ложкой мороженное. — Абигейл вернулась. — Оу. Келли нехотя кивает. — Ей сейчас очень сложно. — Наркотики? — Да. Я медленно размешиваю чай и стараюсь не думать об этом. — Ты говорила с ней об этом? — Она не хочет меня слушать. Закрывается в себе и… Боже, Хоуп, она себя режет. Это так трудно. Киваю и устало разминаю шею, пытаясь глазами отыскать сигареты. Келли протягивает мне лежащую у кофеварки пачку. — Возможно, — лукаво улыбаюсь в ответ на ее обеспокоенный взгляд. С ее губ срывается напряженный смех, но я вижу, что ей становится легче. — Я люблю тебя, Хоуп. — Тебе кажется. Келли улыбается и качает головой. — Ну и кто из нас двоих тут старается сбежать от проблем? — Обе. Она поднимает сумку с пола и вешает ее себе на плечо. — Ты ведь старше. — А ты умнее. — Я не зайду завтра, мне надо сходить в больницу. — Ты заболела? — Обычный кашель. — Тогда послезавтра? — Да. Послезавтра. Келли грустно улыбается и тихо прикрывает за собой дверь.v
Келли не приходит ни послезавтра, ни на следующий после этого день. Я серьезно начинаю беспокоиться по этому поводу, но все мысли из головы выгоняет работа. Ноутбук всегда помогал мне справиться с проблемами.vi
— Она не придет. Резко подскакиваю на стуле и чуть ли не падаю, путаясь в ногах. В дверях квартиры стоит Абигейл. — Что ты здесь делаешь? — Она не придет, — сквозь сжатые зубы повторяет девушка. Прислушиваюсь к ее словам и обеспокоенно оглядываю ее. На Абигейл жалко смотреть: слишком бледная и слишком худая. Становится тревожно. — Что происходит? — Она, черт возьми, не придет, — у Абигейл дрожит голос. — Я поняла. Почему? Кто та самая “она” понятно сразу. Келли. — Врачи запретили. — Почему? — в голове проматываю события прошедших дней. Вполне возможно, что она просто подхватила инфекцию. — Потому что она, блять, умирает.vii
— Ты должна была сказать мне! — Как у тебя дела? — Что? — тут же теряю мысль, бешено клокочущую в моем сознании последние три часа. — Ну, как у тебя дела? Что с издательством? — Все хорошо, почти закончила рукопись… — Отличная новость. Покажешь как-нибудь? У меня дрожат губы. Келли почти сливается с белой простынью. По сути, единственное яркое пятно в палате — ярко-синие волосы Келли. Боже. — Конечно. Закрываю лицо руками и стараюсь подавить нарастающую истерику. Боже. — Тише, не плачь. Иди ко мне. Послушно и, пожалуй, слишком медленно я подхожу к ее постели. Ей едва хватает сил на то, чтобы поднять руку и сжать мой локоть. Понимаю без слов и ложусь к ней под бок, стараясь не задеть капельницу. Боже. — Ты должна была сказать мне. — Но не сказала. — Почему? — Потому что я люблю тебя, Хоуп. — Надя. — Да какая теперь разница. Я мелко дрожу, а Келли ласково перебирает мои волосы. Боже.viii
— Она любила тебя. Абигейл подходит ко мне слишком внезапно. В руках у нее букет маленьких голубых лютиков. — Ей казалось. Девушка укоризненно качает головой и кладет букет на могильную плиту. — Нет, не казалось. — Она вела себя как маленький ребенок. Просто желала получить то, что ей хочется. — У нее был рак легких, а она продолжала приходить к тебе, приближая свою смерть. Ты никогда не думала об этом? — Это было глупо. — Нет. Это было по-черному романтично. Меня начинает крупно бить дрожь. Абигейл подходит ко мне и приобнимает за плечи. Мы стоим так почти десять минут, смотря на мраморную плиту и выведенное курсивом имя. — Аби. — Да? — Я ведь тоже любила ее, правда? — Конечно. — И она об этом знала? — Даже лучше, чем ты. Я благодарно киваю в спину уходящей девушке. И опускаюсь на колени, больше не стараясь избавиться от кома в горле. Она знала. Боже.