***
Ситуация в штабе Вонголы сложилась неоднозначная. Вся собранная Хранителями информация говорила о том, что нападение произошло спонтанно и никто к нему готов не был, а вот нападающие отлично знали как план местности, так и места дислокации обычных постов охраны. Вот только о схеме здания, равно как и о местоположении дополнительных групп охраны CEDEF, только недавно тайно прибывших в усадьбу, они не имели понятия, и разве что на первом этаже трехэтажного здания неплохо ориентировались. Из всего этого Гокудера, выслушавший не только рассказы всех Хранителей, проводивших допросы, но и информацию от Хибари, восстановившего события по следам на местности, сделал неутешительный вывод: у врага был лазутчик в штабе, но он не имел допуска на верхние, жилые этажи, а значит, являлся простым слугой, причем отнюдь не горничной. Общий мозговой штурм сузил круг подозреваемых до садовников, и Хибари вызвался провести допрос каждого, при условии, что с ним пойдет переводчик, который не будет пререкаться и говорить, что методы допроса излишне жестоки. Тсуна уточнил, не собирается ли Хибари-сан избивать садовников, чтобы выбить из них признание, но в ответ получил лишь ледяной взгляд и уточнение: «Что тебе важнее, Савада, найти „крота” или сохранить душевное спокойствие этих травоядных?» Но всё же, заметив возмущение босса, он уточнил: «Они и так напуганы, вполне вероятно, хватит и морального давления». Тсуна сдался и даже уговорил переводчика, лишь недавно помогавшего Такеши, взять на себя помощь в дополнительных допросах. А Мукуро послал Чикусу вместе с ними в качестве стороннего наблюдателя — на случай, если переводчик будет выполнять свои обязанности спустя рукава или намерено утаит какую-либо информацию. Конечно, такому сопровождению Хибари рад не был, но важность ситуации перевесила личную неприязнь, и он согласился с присутствием одного из банды Кокуё на условии, что тот не будет вмешиваться, если переводчик не допустит ошибку. А дальше было долгое ожидание, во время которого все, за исключением Мукуро и Кена, помогали раненым, убирались в усадьбе и восстанавливали то, что можно было восстановить. Мукуро же, взяв с собой Кена, бродил по поместью, выясняя у слуг подробности жизни всех садовников и их привычки. Но только Тсуна из всех Хранителей думал не о том, что произошло в усадьбе, а о том, что же вообще творилось в мире мафии. И виновата в этом была Лия, будто невзначай обронившая: «Интересно, почему обычные способы Вонголы, проверенные веками, дали сбой и началась глобальная война, неправда ли?» Размышляя об этом, Тсуна так ни к чему и не пришел, поскольку был абсолютно незнаком с миром мафии и законами, в нем царившими. А потому, осознав собственную некомпетентность и не желая лишний раз делать запросы Книге в не экстренной ситуации, отправился к Гокудере. Найдя подрывника за починкой едва державшейся на одной петле двери, Тсунаёши начал помогать другу, шепотом пытаясь донести до него мысль, на которую его натолкнула Страж. «Что-то в этом конфликте не так, но вот вопрос — что именно?» И Хаято, являвшийся сыном мафиози и всю жизнь вращавшийся в этом мире, пояснил боссу, почему всё происходящее кажется слишком странным. Вонгола была настолько сильной и влиятельной семьей, что никто уже долгое время не решался поднять против нее бунт. Да и выступающая гарантом справедливости в разборках более мелких кланов семья должна была быть достаточно справедливой, а потому с исполнением этой роли именно Вонголой большинство кланов было согласно. Ну и наконец, Вонгола имела непосредственное влияние на огромное количество других семей, вела с ними дела и так или иначе могла на них воздействовать, а потому к ней прислушивались. Вот только сейчас, как Тимотео ни давил на начавшие дележку территорий семьи, они не прекращали вражду. Хаято также пояснил, что недавно связывался с отцом, и тот рассказал о примерном положении дел. Даже если дон Тимотео прекращал некий небольшой конфликт двух семей, между ними тут же вспыхивал новый: вспоминались старые обиды, выплывали на свет грязные истории, заставлявшие боссов семей желать друг другу смерти и искать мщения. Постепенно такая ситуация распространилась по всему миру мафии, и конфликты не захватили лишь самые мирно настроенные семьи, а это было крайне неестественно, ведь обычно Вонгола находила способы повлиять на агрессивно настроенные кланы. Да и сам факт того, что раздоры начались по всему миру и захватили почти всю мафию, был крайне необычен: передел территорий во время войны всегда приводил к конфронтациям, однако до столь масштабных действий никогда не доходило. И всё это наводило на вполне определенную мысль. — За всем этим кто-то стоит? — прошептал Тсуна, не желая верить собственным словам, но не в силах игнорировать очевидное. — Боюсь, что да. И, похоже, все опасаются того же. Пока я говорил с местными о нападении, также осторожно расспросил их о сложившейся ситуации в целом. Открыто никто ничего не говорит, но все явно подозревают вмешательство кого-то постороннего. Только вот кого — непонятно. — А как же это узнать? — наивно спросил Тсуна, придерживая дверь, пока Хаято вворачивал в косяк саморез. — Ну… думаю, CEDEF как раз этим и занимается, не зря же они специализируются на разведке, — уклончиво ответил Хаято, покосившись на босса сверху вниз. Тсуна вздохнул, печально посмотрел на пол, а Гокудера спрыгнул со стула, на который взгромоздился для удобства, и приступил к починке нижней петли. — А если бы мы точно знали, кто во всем виноват, — осторожно спросил Савада, и его друг мгновенно напрягся, — мы бы смогли всё это остановить? — Джудайме, если в этом замешано правительство какой-нибудь страны или террористическая организация, мы ничего не сможем сделать, — понизив голос до едва слышного шепота, ответил подрывник и, встав, добавил: — А небольшой группе такое не под силу. Разве что хакеры могли бы воздействовать на такое количество семей, рассылая их боссам письма с тайной информацией их врагов, но… не думаю, что простые хакеры занялись бы подобным. — То есть даже если мы будем знать, кто за всем этим стоит, ничего не сможем поделать? — вздохнул Тсуна, а его «Правая рука» поморщился. — Не то, чтобы совсем ничего… Просто сами мы не сможем ничего предпринять и придется рассказать об этом остальным, а как сообщить Девятому или Вашему отцу о наших знаниях? Тсуна нахмурился: об этом он как-то не подумал. Ведь даже если бы он сумел рассказать отцу, что видит призрака, как планировал Вольфрам, сообщать тому о Книге Всезнания парень не хотел. Но и оставлять всё как есть было слишком опасно. — Многие уже погибли, неизвестно, сколько еще пострадает, — прошептал Тсуна. — Если я должен рассказать обо всем, чтобы спасти их… я это сделаю. Гокудера поморщился. Он понимал, что босс прав, но не верил в снисходительное отношение Девятого и Ёмицу к демоническому артефакту. А еще он отлично понимал, что если обнаружится правда, Тсуну могут лишить права наследования титула Десятого Вонголы, ведь иметь в лидерах человека, на которого влияет демонический артефакт, диктующий ему свои нормы поведения, никто бы не захотел. Впрочем, «никто» — понятие здесь неприменимое. Ведь Хранители шли за Тсуной даже несмотря на влияние Книги. И это могло бы внушить некоторый оптимизм… если бы Гокудера не понимал, что друзья — это одно, а босс сильнейшего клана, заботящийся в первую очередь о своих подчиненных — совсем другое. И потому он покачал головой и осторожно сказал: — Джудайме, я бы не советовал пока что-то предпринимать… Возможно, позже, если ситуация обострится и надо будет срочно выяснить правду. Но сейчас, думаю, стоит положиться на CEDEF. Они непременно найдут зачинщика, я уверен, надо только подождать. — Пока мы ждем, люди умирают, — печально возразил Тсуна. И Гокудера, с бешеной скоростью вращая в руках отвертку, предложил: — А что если дать им хотя бы немного времени? Если за неделю ничего не выяснится, тогда что-то предпримем, а пока подождем и поможем, чем сможем. Как думаете? — Неделя — это долго, — поморщился Тсуна, но всё же пришел к выводу, что за неделю вряд ли случится слишком много нападений, а потому хотя бы немного подождать можно, но только если CEDEF позволит ему и его друзьям помочь. — Ладно, — наконец, нехотя сказал Савада и прижался щекой ко всё еще удерживаемой им двери. — Но только неделю. А пока поможем всем, чем сможем, не только в починке дома. — Конечно, — кивнул Гокудера и снова опустился на четвереньки, продолжив ремонт. А в это время Лия затуманенным взглядом всматривалась в информацию Книги Всезнания и едва заметно кивала собственным мыслям. Недели в запасе у Тсунаёши не было.***
Два дня прошли довольно спокойно и никаких серьезных происшествий не принесли. Савада Ёмицу отдавал все силы работе, и на общение с сыном времени у него не было. Доктор Шамал лечил всех, кому была нужна его помощь, независимо от их пола, хотя постоянно ворчал, что предпочел бы исцелять красивых девушек и такие вот чрезвычайные ситуации портят ему личную жизнь. Бьянки практически не отходила от Реборна, помогая ему в работе, а аркобалено полностью погрузился в корпение над документами, вытребовав себе в штабе CEDEF отдельное рабочее место. Колонелло и Лар, наконец встретившиеся после долгой разлуки, вынуждены были снова расстаться: их отправили на переговоры с дружественными кланами, причем поодиночке, чтобы успеть договориться с как можно большим количеством семей. А Тсуна и его Хранители были приставлены к Девятому в качестве личной охраны, вот только Савада уговорил отца позволить им помогать с расследованием. А потому информация, поступавшая на компьютер Девятого, частично пересылалась и Тсунаёши, который делился ею со своими друзьями. За эти два дня установить удалось довольно многое. Был найден подкупленный врагами садовник, заблаговременно сбежавший из резиденции, однако обнаруженный в пригороде Рима разведкой Вонголы. Удалось установить, каким образом враги сумели проникнуть на территорию штаба CEDEF, хотя лазутчиков там не было. Был проведен ряд мер по усилению охраны самых главных для Вонголы объектов и усилен контроль за въезжающими на территорию страны иностранными мафиози. Вот только понять, что же стоит за всей этой безумной ситуацией, никто не смог. И Тсуна всё чаще задумывался о том, как рассказать отцу о Книге так, чтобы он не воспринял информацию в штыки и начал действовать, а не убеждать самого Тсуну в том, что демоническим артефактам доверять нельзя. Наконец, восьмого числа, дон Тимотео дал Саваде довольно важное поручение: встретиться с информатором, забрать микро-флешку с секретными данными, передать ему деньги и вернуться, не привлекая внимания. Местом встречи был выбран близлежащий небольшой городок, в котором было довольно много красивых зданий, но мало полиции, и школьники, «приехавшие на экскурсию», вряд ли бы вызвали у кого-то подозрения. Особенно у врагов Вонголы, не знавших о приезде Тсуны в Италию, — Реборн не зря мучился с созданием фальшивых документов для Хранителей, которые въехали в страну под видом экскурсантов из Токио. А еще Савада вызвался закупить в городе материалы, необходимые для восстановления усадьбы, которых не хватало: у строительной фирмы заказ делал помощник Девятого, которому явно было не до подобных мелочей ввиду излишней занятости более насущными проблемами. И в итоге в город отправились Тсуна, Гокудера, Ямамото, Рёхей и Киоко, которую боксер отказался оставлять одну в недавно подвергшемся нападению штабе. Хаято, недавно получивший права, уверенно довез друзей на модернизированном механиками Вонголы микроавтобусе до небольшого городка, славившегося тишиной, редкостью серьезных преступлений и общей атмосферой покоя. Узкие улочки, мощенные старинным булыжником, бежали между невысоких, двух-трехэтажных домов, смотревших на пасмурное небо чистыми стеклами с аккуратными разноцветными занавесками. Краска на домах, некогда желтая или бежевая, ныне потускнела и по большей части была грязноватой, украшенной потеками и пятнами, однако некоторые здания, особенно в центре города, всё же щеголяли яркими свежевыкрашенными фасадами. Аккуратные балкончики по большей части пестрели от зелени: цветы в горшках здесь не росли только у ленивых, и даже приход зимы не до конца уничтожил это буйство цвета — не слишком прихотливые растения, предпочитавшие зеленеть именно в это время года, чувствовали себя просто великолепно, в отличие от увядавшей на земле травы. Натянутые между балконами прямо над тротуарами веревки нередко были завешены чистыми белыми простынями и пододеяльниками, и это вызвало у японцев культурный шок, поскольку сушить белье не на участке частного дома, а прямо над головами прохожих было для них нонсенсом. Припарковавшись рядом с довольно крупным строительным магазином, Гокудера оплатил стоянку и еще раз проинструктировал Киоко о том, что нужно купить и как всё это будет звучать на итальянском. Девушка, сверившись с электронным переводчиком, кивнула, поблагодарила подрывника и направилась к магазину в сопровождении брата, получившего ключи от довольно вместительной машины, куда можно было загрузить все необходимые покупки. Остальные же, проводив семейство Сасагава взглядом, отправились к месту встречи, с интересом разглядывая непривычные для них пейзажи. Разве что Гокудере всё это было хорошо знакомо, но за два года жизни в Намимори он отвык от итальянского колорита и потому с ностальгией осматривался по сторонам, вспоминая собственное детство и редкие прогулки по таким вот крохотным старинным городкам. Встреча прошла на удивление успешно, и, получив от пожилого итальянца флеш-карту с необходимой информацией, а также передав ему конверт с деньгами, Тсуна с друзьями решили возвращаться к магазину стройматериалов. Правда, сначала Савада предложил просмотреть информацию на флешке, тщательно изучив ее, ведь беглый просмотр подтвердил, что именно за этим его и посылали, однако вникнуть в довольно важные сведения лишним бы не стало. И друзья направились в близлежащий сквер, где около часа просматривали файлы на планшете Савады. Холодало. Тучи, разлившись по небу мутной мыльной пеной, в которой побывала половая тряпка, окончательно скрыли солнце от глаз прохожих. Итальянцы, кутаясь в куртки и плащи, возмущенно ворчали, сетуя на похолодание и сильный ветер, а привыкшие к подобной температуре Хранители спокойно сидели на выкрашенной в зеленый деревянной лавочке и увлеченно читали документы, ничуть не страшась погодных неурядиц. Бежевые школьные пиджаки с поддетыми под них теплыми свитерами не давали им замерзнуть, а то и дело сновавшие по скверу местные жители удивленно шушукались, обсуждая приезд иностранцев. Плешивые дворовые собаки увлеченно рылись в помойках, добавляя пропитанному ароматами выхлопных газов воздуху неприятных запахов, голуби смотрели с веток деревьев на бродивших внизу голодных котов с чувством собственного превосходства, а мыши пробирались в кладовые, избегая ловушек и игнорируя рассыпанный возле их норок крысиный яд, пусть и манивший их кусочками пищи, на которую был насыпан. И животным не было дела до проблем людей, которых не интересовали их заботы. Каждый жил как мог, заботясь исключительно о собственном благе. А Хранители Вонголы пытались решить проблему мирового масштаба, изучая осколок головоломки, созданной кем-то слишком хитрым и практически неуловимым. Вот только этот «кто-то» явно существовал. И он совершенно точно не сидел сложа руки… Как только парни собрались возвращаться к микроавтобусу, существование незримого было подтверждено. Мобильный телефон Савады испуганно пискнул, и парень вздрогнул: нехорошее предчувствие, подкрепленное интуицией, сообщило, что радостных вестей ему ждать не следует. А ответив, парень почувствовал, что его колени подогнулись. Рухнув на лавочку и глядя на асфальт каким-то пустым, безжизненным взглядом, он слушал Лар Милч, сообщившую ему пугающую новость. Но договорить девушка не успела: собравшись с духом, Тсуна спросил: — Он в порядке?.. Задержать дыхание. Сжать кулаки так, что фаланги побледнели. Впиться взглядом в крошечную трещину на асфальте… Выдох. Савада разжал кулаки, и телефон чуть не упал, но он вовремя спохватился и вновь прижал его к уху. Дослушав собеседницу до конца, Тсуна сказал, что скоро будет, поблагодарил ее и нажал «отбой». — Папа… он попал в неприятности, но с ним почти всё в порядке, — слабо улыбнувшись пристально смотревшим на него друзьям, сообщил он. — Там… там ерунда какая-то, папа ехал на переговоры, но они сорвались: ему начали предъявлять непонятные претензии, и как он ни старался всё уладить, ничего не получилось. Начался бой, Лар сказала, наши еле сумели отступить: семья Росси была на удивление агрессивной. Как никогда раньше. Папу ранили в левое плечо, он сейчас на попечении доктора Шамала, и тот говорит, что всё будет в порядке. Только вот… левое плечо. Там же сердце! — неожиданный возглас Тсуны, до этого говорившего тихо и словно отстраненно, будто он и сам еще не осознал произошедшее, заставил его друзей вздрогнуть. А Тсуна вскочил и, забегав туда-сюда по аллее, затараторил: — Так нельзя! Сколько мы еще будем ждать? Почему мы вообще должны ждать?! Мы не можем ничего узнать, папа не может… никто не может! Но ведь… если всё так оставить, будет только хуже! Почему мы должны позволить людям умирать? Потому что тогда меня могут упечь в психушку? Или звания Десятого лишить? Или потому что меня могут обвинить в том, что эта информация только навредит? Да не хочу я так! Плевать мне! Пусть говорят, что я спятил, пусть что хотят делают! Так нельзя! — Тсуна, успокойся, — попытался было воззвать к разуму друга Такеши и пошел к нему, но стоило лишь мечнику поймать Саваду за запястье, как тот отдернул руку и, сжав кулаки, едва слышно прошептал: — Мне нужно это знание! Кто за всем этим стоит? Где они? Зачем им это надо? Как нам остановить их? — Глупый маленький мальчик, — вздохнув, безучастно прокомментировала происходящее Лия. А Тсуна, втянув голову в плечи, сжимая кулаки и глядя на асфальт полным отчаяния взглядом, ждал вердикта. И он его дождался. — Клаус Хоффман, тридцать пять лет, немец. Не женат, зарабатывает на жизнь торговлей оружия. Он главное звено цепи, не будет его — не будет всей этой ситуации. Войне кланов он способствует ради процветания собственного бизнеса. Впрочем, как и любой другой войне, где у него есть свой интерес. Сейчас он находится в этом городе, ожидает встречи с доном Тимотео, чтобы заключить контракт на крупную поставку обмундирования, средств слежения и гранатометов. Девятому Вонголе он прямой угрозы не несет и здесь лишь ради заключения контракта. В сами конфронтации он не ввязывается, потому оружие предпочитает не поднимать. Могу назвать точный адрес его пребывания. Повисла тишина. Тсуна неверяще смотрел на кусочек щебня, застывший в асфальте, и не замечал, как ногти с силой впиваются в кожу. «Ради денег он развязал войну. Ради денег. Денег. Войну». Мысли бегали по кругу, несвязным хором повторяя такие простые, но такие отвратительные слова. «Папа чуть не умер. Из-за него». «Друзья в опасности. Из-за этого…» «Столько народу погибает, и всё из-за этого жадного гада!» А затем ладони Савады вдруг разжались. И в его голове зазвенело единственное, доселе не появлявшееся там слово. «Ненавижу». — Называй адрес, — тихо, без тени эмоций, но абсолютно не колеблясь. — Подумай, Тсуна. Информация без логического… — Адрес! Хранители переглянулись, а в следующую секунду Тсуна обернулся к ним, и в карих глазах парни увидели то, что видели лишь однажды: в день, когда Юни и Гамма пожертвовали собой. Боль, замешанную на обреченности. — Я знаю адрес. Вы со мной? — Конечно, Джудайме. — Мог бы и не спрашивать, Тсуна. Но там что, не толпа врагов, а всего небольшая кучка, что ли? — Да. И мы должны их остановить. А боль в глазах Савады становилась всё сильнее, отчетливее. Затопляла его душу и сердце, не позволяя разуму отступить от принятого решения. Он собирался убить человека. Впрочем, возможно, его бы удалось просто поймать, нанеся ранение, но… Тсуна был готов к худшему. К тому, что ему придется уничтожить человека, развязавшего в мире мафии настоящую войну. Вот только Десятый Вонгола кое о чем не подумал. Зато об этом подумала Лия. «Глупый мальчик. Ведь столкнуть всю мировую мафию не так уж просто. А ты, получив имя и адрес, решил, что станешь героем и спасешь весь мир, ежели отправишься в логово врага в одиночку. Ты отчего-то наивно веришь, что враг — старый тигр, который если и нападет, то понадеется на силу. И подумать не можешь, что тебя ожидает росомаха. Хитрая, расчетливая, беспощадная, не гнушающаяся методами в достижении своей цели. И если Вольфрама Фукса я называю лисой, то Клаус Хоффман — росомаха. Санитар леса, уничтожающий слабых; вор, обчищающий чужие запасы; падальщик, не отвергающий никакую добычу. И одновременно с тем он — самый опасный зверь, способный уничтожить врага, в пять раз превосходящего его по силе и размерам. Ведь он слишком хитер. И не позволит случайности спутать ему карты. А я не стану предупреждать тебя об опасности, Тсунаёши. Ведь это — твое испытание. И ежели ты не поймешь, что нельзя бездумно полагаться на информацию, не осмыслив ее, то излишне быстро погибнешь. Погибнешь страшной, мучительной смертью. Полностью сломленный. Герр Фукс прав, люди быстрее учатся на собственных ошибках. Так что ошибись. Проиграй. И вынеси из этого урок. А если тебе поставят „мат”, и всё закончится… ты не успел совершить слишком много ошибок. Твои грехи не отправят тебя в Ад. Ты заплатишь не муками в Преисподней, а болью… Но ты еще можешь выжить. Если сумеешь справиться с эмоциями. Скажи мне, Тсунаёши, неужели ты не видишь, что они лишь мешают? Не видишь. Никто не видит. А ведь эмоции — главное ослепляющее средство. И Клаус Хоффман знает об этом лучше, чем кто бы то ни было». А Хранители уже со всех ног бежали туда, где их ждала росомаха.