Кит

мне под кожу запустили бы дельфинов стаю, правда, я умру внутри тебя, я по тебе скучаю. красные моря в твоих запястьях разольются, словно вина, что мы пили меж уродливых домов.

— Скотт? Эй, детка, проснись… — Голос Митча утром был совсем обеспокоенным. Он слабо тряс плечо Скотта, вцепившись в него пальцами. — М?.. — Хоинг разлепил глаза и прищурился от яркого света из окна. Сегодня солнечно, впервые после пасмурной недели. — Что с тобой? Ты всю ночь ворочался, а сейчас начал корчиться и стонать во сне, что случилось? — Нервы. Все хорошо, вообще-то, даже отлично. — Скотт улыбнулся и притянул Митча поближе к себе под одеялом. После вчерашней ночи они оба были обнаженные и потрепанные, у Скотта побаливали плечи, а у Митча спина, но оно того, в общем-то, стоило. — Из-за клуба, да? — Митч переполз на грудь к своему парню и рукой стал поглаживать волосы у него на виске. — Отчасти. Забей, ладно? — Нет не ладно, у тебя постоянно то голова болит, то спишь плохо, то еще какая-нибудь херня. Я переживаю, может, ты заболел? — Да. Сибирская язва у меня на груди. — Хоинг усмехнулся и стал подставлять лицо под нежные пальцы Митча. — Оборжаться. Кажется, она пробралась в мозг, — сухо ответил брюнет, поглаживая пальцем нос Скотта, довольного, как кот после оргазма. — Нет, эта дрянь поражает самое сердце. — Скотт, все еще улыбаясь, поцеловал запястье Митча. — Можно дрянь не пойдет на работу и проваляется тут с тобой весь день? — Нет, в душ иди, — Скотт похлопал парня по заднице, — а я пойду, сделаю тебе завтрак и обед на работу. Омлет сойдет? Митчи недовольно поморщился, но все же лениво встал и, пробормотав что-то утвердительное, пошел в душ, врезаясь в каждую вертикальную поверхность и потирая больную спину. Скотт, глядя на все это, осознал, что Грасси того стоит. Он вообще всего стоит. Даже уход с работы и неизвестность в будущем, все это перекрывается одной только жемчужной улыбкой Митча, его теплыми нежными пальцами и бусинками-глазами. Хоинг выполнил все, что наобещал, не без труда одолев омлет (у него была гражданская война с холодильником, потому что продукты в его руках вредничали, но он поразмыслил и понял, что если бы он был яйцом, то тоже хотел бы, чтобы его приготовил Митч), нарезал сэндвичей своему парню на работу и сделал чай, пока брюнет сушил и укладывал челку. — Хочешь, я съезжу с тобой вечером в клуб? — Митч сел за их маленький обеденный стол напротив Скотта. — Это совсем не обязательно. — Я знаю, но, может, тебе будет легче, если я буду тебя поддерживать. — А дома ты меня поддерживать не будешь? — Буду, но чем я ближе — тем сильнее ты будешь это чувствовать. — Грасси, я не ребенок, просто скажи, чего ты добиваешься? — Ничего я не добиваюсь! — Успокойся и не тыкай в меня вилкой, и нет, не нужно со мной ехать. — Но я хочу! Почему ты против? — Бусинка моя, повторяю, успокойся. Если я приду один, то будет легче объяснить начальству, как и почему я ухожу, не приплетая тебя, а так мне придется объяснять еще и твое присутствие. Я большой мальчик и мне не нужно сопровождение взрослого, хорошо? — Я просто предложил, не хочешь — не надо. — Не хочу, но ты будешь злиться. — Нет, не буду! — Господи, да опусти ты вилку! Митч с грохотом опустил вилку на стол и допил остатки чая залпом. — Я собираться, спасибо за завтрак. Скотт закатил глаза и тоже встал, направляясь вслед за Митчем. — Ну стой… погоди… Митчи, ты ведь не обижаешься? — На что мне обижаться? Я всего лишь забочусь о тебе и переживаю, а ты выставляешь все в таком свете, словно я истеричка, жаждущая хуй пойми чего. Думаешь, я только для себя стараюсь? — Нет, конечно, я понимаю, что ты делаешь это для нас, и ни в чем тебя не виню, ясно? Ну же, детка, не злись. — Я злюсь только оттого, что ты меня успокаиваешь. — То есть все хорошо? — Хоинг облокотился на шкаф, за дверцами которого скрылся Митч в поисках рубашки. — Все изначально было хорошо, не понимаю, с чего ты начал этот разговор. — Ни с чего. Поцелуй меня? — Скотт ухмыльнулся. — Я опаздываю. — Фу, это так цинично. Моя принцесса меня совсем не хочет? Митч оделся и, косо глядя на Скотта, слабо клюнул его в щеку. — Доволен? — Ну не то чтобы очень. — Ну тогда это твое дело, я сделал все, что мог. — Митч пожал плечами, подхватил рюкзак и направился в коридор, а Скотт ходил за ним следом, как собачка. — Я уверен, что это не все, может, меня ожидает сюрприз в финале? — Хоинг, ты, временами, такая истеричка. Я взял ключи от машины, если что. Скотт только кивнул и загородил собой входную дверь. — Упс? — Скотт, блядь, прекрати вести себя как ребенок, отойди, я опаздываю! — А я не хочу сидеть тут весь день, думая о том, что ты меня не поцеловал. Митч несколько секунд стоял и сердито смотрел на своего Хоинга, но, не найдя другого выхода, все же потянулся и поцеловал его, потихоньку оттаивая в его руках, потому что ему всегда приятно, когда Скотт кладет руки ему за поясницу, как будто заключая в замок, и прижимает к себе. Они целовались несколько минут, пока у Митча не затекли пальцы на ногах оттого, что он слишком долго стоит на цыпочках, он опустился, опуская за собой Скотта за шею, и только потом отстранился, по своей извечной привычке облизывая губы после поцелуя. И почему он это все время делает? — Спасибо. — Ты… Скотт, когда ты благодаришь за поцелуи, ты заставляешь меня чувствовать себя каким-то монстром. — Ты там вроде как куда-то опаздывал. Следующие восемь часов Митч просидел на работе, пытаясь вникнуть в смысл статьи о, мать ее, толщине линзы в солнцезащитных очках и влиянии этой самой толщины на зрение и здоровье глаз человек от независимого журналиста Р. Грейса, но мысли его были сосредоточены, скорее, на ком-то более близком и интересном. Он не хотел отпускать Скотта сегодня в клуб одного, потому что… потому что не хотел, и все тут. Скотт ведь такой теплый и мягкий, что если на него будут давить? Если администратор скажет что-нибудь не то или начнет настаивать на том, что Хоинг должен остаться? Конечно, Митч — взрослый, адекватный человек со здоровой психикой, но все чаще в нем возникает желание написать у Хоинга на лбу «Мой» и прицепиться к нему наручниками, чтобы никогда никому его не отдавать. Дело не в недоверии или ревности, но все до банальности просто. Митч боится его потерять. Несмотря на то, что у них все замечательно в отношениях, что идея с тату-салоном прокатила и что Скотт в него бесконечно влюблен, Митч все равно боится, потому что он — реалист, и привязанности людей, по его мнению, основываются на чем-то большем, чем любовь. Но Скотта потерять он чертовски, блядь, боится. В своем пакете с сэндвичами он нашел записку от парня, гласившую «Я тебя люблю» и невольно улыбался весь день, сжимая в кармане кусок бумаги, пропитанный запахом курицы и майонеза. «Я тебя тоже :*». «Приятного аппетита и не отвлекайся от работы, детка». Как тут можно думать о чем-то другом? Впрочем, Скотт мог. Он весь день просидел на диване с карандашом в руках и альбомом на коленях и не мог нарисовать совершенно ничего, поэтому весь лист был исчерчен бесформенными закорючками и отдельными отрывками рисунков. Мыслями он был в клубе, в салоне, в Нью-Йорке, где угодно, только не на собственном диване. Он думал, почему Митч так ведет себя. Постоянно нервный, скрытный… То первое чувство влюбленности, то, что было между ними раньше… Прошло два месяца, и Скотт понял о Митче еще несколько вещей. Митч — нервный, чересчур нервный. Митч — собственник, а Скотт — его собственность. Митч на самом деле очень слабый и беззащитный снаружи. Митч очень сильный, буквально стальной внутри. Митч никогда ничего не делает просто так и никогда ни с кем не делится своими планами. Митч — скрытный, и в нем много тайн. Когда Митч улыбается, он похож на сплошной комок очарования. Скотт безумно в него влюблен. И с последним пунктом спорить невозможно, но предпредпоследний настораживает, Скотт чувствует себя таким идиотом, находясь рядом с Бусинкой, делающей что-то, понятное только ему. И черт, какое вообще право он имел относить рисунки в «Стронджис»?! И бровью не повел. И эта истерика утром… Грасси никогда ничего не делает просто так. Если он хотел быть рядом со Скоттом в клубе, то в этом есть своя причина, и очень слабо верится, что она заключена в заботе о парне. Но на самом деле Скотта терзает единственный вопрос, который душит по ночам. Что к нему чувствует Грасси? *** — Что? Хоинг, блядь, сходи, проветрись, а потом уже будешь… ебать, ты и заявление накатал. Наверное, нужно предупреждать друзей о том, что уходишь с работы, перед тем, как, собственно, увольняться? Наверное. — Джо, прости, но мне не будет вечно двадцать. Ладно, двадцать три, — прибавил он, глядя на закатывающего глаза бармена. — Нужно найти что-то более… подходящее? — Разве ты не вернешься в тренеры, когда тебе будет лет тридцать или когда там у диджеев пенсия? — Я не вернусь в бокс никогда. Я нашел кое-что получше и мне выпал шанс… Ты можешь просто порадоваться за меня? Моя жизнь, наконец, начинает налаживаться. — О да, я счастлив, что ты оставляешь меня в этом гадюшнике одного! — Джо?.. — Ладно. Забей. На самом деле… давно пора отсюда сваливать, ты прав. Я рад, что у тебя все хорошо… Митч… он хороший парень, милый, вам будет хорошо вместе, если ты не будешь каждую ночь торчать тут. — Джонатан?.. — Что? Я, правда, так считаю. Иди, пока я не расплакался. Скотт мягко улыбнулся, глядя на друга. — Спасибо тебе. Знаешь, я еще пробуду тут пару недель до официального ухода… а потом закачу вечеринку в честь этого, ты как? — Здесь? — Нет, конечно, нет, дома. — И Митч не против? — Ну… за ним должок, так что нет. Хотя он еще не знает об этом. В самом деле, он же должен как-то заплатить за то, что проворачивает все за спиной Хоинга. Пусть подумает о своем поведении. — Сам смотри, если что, я в деле. Скотт отсалютовал бармену парой пальцев и скрылся за дверью кабинета администрации, где примерно полчаса объяснялся, что, как и почему он уходит, и после уговоров и повышений зарплат ему все же разрешили уйти, отработав по закону две последние недели после даты, указанной в заявлении. Когда он пришел домой, довольный, как чеширский кот, Митч сидел за ноутбуком, но вышел в коридор, едва ключ Скотта зашуршал в скважине. — Детка? Привет, все в порядке? Ты ничего не написал мне… — Все в порядке. Две недели — и все, я свободен, хозяин одобрил. — Хоинг сиял улыбкой и Митч улыбнулся в ответ. — Ох, это чудесно, теперь… Скотт, у нас есть что-то наподобие совместного будущего? Хоинг пожал плечами, потому что… разве это было не само собой разумеющееся? Он как-то даже не подумал о том, что Митч когда-нибудь уедет, а Скотт останется тут, или что они вообще чисто теоретически могут расстаться. От этих мыслей ему становилось грустно, и его передернуло. — Да, есть. Кстати, о будущем, я закатываю небольшую вечеринку в честь ухода из клуба, в котором работал, напоминаю, пару лет, и он мне довольно дорог. — Ну, наверное, хорошая идея. Надеюсь, это было приглашение? — Митч вскинул бровь. Если Скотт сейчас скажет, что Митч не должен там присутствовать, то он точно посадит парня на цепь и будет хлестать плеткой каждый день. — Да, можно и так сказать, потому что проходить она будет прямо у нас дома. До Грасси долго доходил смысл сказанного. — То есть? — То есть здесь, Бусинка, ты б не налегал так на работу за ноутбуком. — Дома? Хоинг, кто проводит вечеринки дома? Ты даже не посоветовался со мной? — А ты посоветовался со мной, когда подкинул мои эскизы в салон? — Это — другое, я делал это ради тебя самого! Просто почему… Скотт перебил его. — Я не собираюсь ничего выслушивать, все решено. Ты живешь тут не один, и решаешь ты тут тоже не один, а я — не Уайатт. Почему ты помыкаешь мной? — Помыкаю?! То есть так ты называешь мою заботу хоть о чем-то, что находится дальше твоего носа? — Ты оставляешь мне выбор? — Охуеть вот. Я что, под дулом ружья вел тебя на собеседование? Или только что за тебя написал увольнительное? — Ты вынудил меня на это! — Да ну? Это как же? — Митч в ярости скинул с полки стопку каких-то книг, но никто даже не обратил внимания, потому что вокруг парней уже метала статика. — Потому что я хочу, чтобы все было хорошо, потому что я люблю тебя и не хочу все испортить! — Разве я хочу чего-то другого?! — Ты все решаешь сам. Все делаешь сам, создается впечатление, что я тебе не нужен. Ну вот. Он сделал это, он это сказал. Самое больное. Митч смотрел на него, и взгляд черных глаз не выражал абсолютно ничего, что только сильнее ранило тяжело дышащего Хоинга. — Да если бы это было так, — тихо начал Митч, — думаешь, я бы сделал хоть половину из того, что я делаю для тебя? Неужели я похож на того, кто будет делать хоть что-то для чужого человека? Вскинув бровь, он удалился в спальню, а Скотт продолжал стоять, чувствуя, как накопившееся электричество, кажется, теперь всасывается в его голову. Это был первый раз, когда он увидел демона внутри Бусинки.