Кит

— Не могу поверить, что ты втянул меня в это. Хоинг нервничал с самого утра, нервничал, как пятиклассница на первом свидании, все время поправляя ремень на брюках и собирая несуществующие пылинки со свитера. — Успокойся, все будет хорошо, просто будь собой. Конечно, Митчу легко говорить, это не ему сейчас предстоит пройти собеседование, возможно, на самую лучшую должность в мире. А даже если бы это должен был сделать он — он бы все равно смог лучше, чем Скотт, потому что Скотт косячный, у него все пойдет не так. Он облажается, точно облажается, и тогда… — Господи, Скотт, прекрати! Тебя там не сожрут, там сидит милая девушка, она просто поговорит с тобой, посмотрит твои работы, выпишет бумажку и направит на курсы, а еще сделает запись в трудовой книжке, где будет сказано, что ты принят. Точнее, сделает, когда ты уволишься из клуба. — Я еще не уволился и не прошел собеседование, так что не нужно на меня давить. — Все, ладно, я не давлю. Хоинг, я люблю тебя, вот и все, пойми, я переживаю за наше будущее. Идиотская отговорка, которую Грасси повторяет уже раз десятый за день. Да, Скотт, я забочусь о нас. Да, Скотт, я же люблю тебя и переживаю. Да, Скотт, я все уже давно решил. — Меня все еще напрягает, что ты провернул это у меня за спиной, и не думай, что я забуду это просто так, ясно? Митч отмахивается от этого, как по привычке. — Давай ты напомнишь мне об этом ночью, ладно? В смысле, знаешь, в теплой постели я сниму твое напряжение лучше, чем если устрою истерику прямо сейчас. Скотт еле подавил ухмылку. — Я напомню. — Я знаю. — Он тоже улыбнулся. — А теперь иди. Нет, стой! Митч втянул Скотта обратно в машину, как только тот открыл дверь, и поцеловал, прижимая к себе, на пару секунд отключая художнический мозг. — Я могу опоздать? — Хоинг опомнился через минуту, когда его губы стали теплее от губ Митча. — Нет, просто на удачу. Скотт вышел и поплелся внутрь здания, неуверенно прижимая к себе альбом. Он все еще думал об этой странной привычке Митча — облизывать или посасывать свои губы после поцелуя. Как будто он пробует на вкус, как будто что-то новое появляется, когда он целует кого-то. Скотта. Как будто когда он целует Скотта, он чувствует что-то особенное, что можно будет потом слизать и помнить еще долго. Здание изнутри светлое и красиво выделанное, совсем новое, кажется, в прихожей недавно сделали ремонт, она обустроена в каком-то модном тамблерском стиле, и тут пахнет краской. Девушка за столиком секретаря сказала, что Скотту Р. Хоингу назначено на семнадцать тридцать и что мисс Патриция Кирк, владелица салона, его уже ожидает. Он волнуется, поправляет очки, стоя перед дверью, и, наконец, дергает ручку, открывая новое помещение, такое же нарочито-уютное, как и первый зал. За строгим деревянным столом сидела совсем молодая девушка, чуть старше самого Скотта. Ну, или в любом случае она выглядит так, что не дашь больше тридцати. — Оу, мистер Хоинг… Здравствуйте. Я Патриция, можете так меня и называть, если все же планируете здесь работать. Неплохое начало, думается Скотту. «Если планируете…» Да если возьмете. — Тогда я Скотт, здравствуйте. Дальше у них пошел простой разговор, мисс Кирк посмотрела альбом и пришла в восторг от работ Хоинга, комментируя почти каждую тем, что «о, это бы я наколола на лопатке… а это на запястье! Гениально!» и хлопала в ладоши, но, в целом, Скотту она понравилась. Она добрая и рассказала о том, что салон на самом деле не ее, это семейный бизнес, ее отец держит три салона в Вашингтоне, мать живет с ним и помогает ему в работе, у брата, Алекса, свой пункт «Стронджиса» в Нью-Йорке и он — единственный из семьи, кто сам работает в нем мастером, а Патриции достался этот скромненький салон в Лос-Анджелесе, который она сама и раскрутила, присвоив статус одного из лучших. — Итак, Скотт, ты уверен, что хочешь здесь работать? Для начала нужно будет научиться работать с машинкой и обработкой, в общем, не знаю, у мастеров свои заморочки, отец каждый год собирает всех, кого мы принимаем на работу, и лично учит управляться со всей… техникой. Здесь, в Лос-Анджелесе, потом проверка — и все, считай, ты у нас, если, конечно, ты выполнишь… некоторое условие… Хоинг насторожился. — Какое условие? Девушка в ответ только замялась и разнервничалась. — Тот парень, с которым я общалась, он показал твои работы, просто я не знаю, в общем, твой… друг? Он рассказал, что ты еще не определился, хочешь ли ты остаться работать в клубе или нет. И по правилам я не могу принять тебя, пока ты официально работаешь в другом месте, несмотря на то, что график ночной. — Я уволюсь, если вы возьмете меня, — твердым голосом ответил Скотт, хотя хотел для убедительности еще и хлопнуть ладонью по столу, но посчитал это лишним. — Можно по-честному? — Девушка облокотилась локтями на поверхность стола, подперев краем столешницы грудь. — Конечно. — Почему? Вы всегда успеете стать татуировщиком, но быть диджеем в самом популярном ночном клубе города… К тому же, зарплата у нас немного меньше, чем там. Но мне просто интересно, какова причина, по которой человек приходит ко мне в салон, вместо того чтобы работать там, где по ночам тусуются звезды, папарацци и половина Голливуда. Скотт неуверенно кусал губы, не зная, стоит ли вот так просто рассказывать незнакомому человеку всю правду, но она многое делает для него, следовательно, часть правды она все же должна знать. — Потому что я художник. Я хочу рисовать всю жизнь, а не все это. Я люблю музыку, но не до такой степени, а рисовать что-то, дарить это людям… Это приятно. — Тогда почему Лос-Анджелес? Прости, я лезу не в свое дело. — Нет, ничего, просто жизнь привела меня в этот город. Так сложилось. — Ну ладно, хорошо, последний вопрос и я отстану, выпишу тебе пропуск на обучение и буду ждать на работу, идет? — У нее появилась лисья улыбка. — Какой вопрос? — Скотт инстинктивно улыбнулся в ответ, сам не понимая, почему. — Что у тебя на личном фронте? Просто чисто женский интерес, ты не обязан отвечать, но я не отстану, если не ответишь. — Ну… мне показалось, ты уже познакомилась с моим парнем. Патриция опустилась на спинку кресла и рассмеялась. — Нет, ну нет, ну почему? Ты же такой хороший. Скотт пожал плечами, мол, смиритесь, такое бывает. — Ладно, Скотт, спасибо и извини, если что, в общем, рада была познакомиться и рада буду сотрудничать. Я сообщу отцу о новом ученике прямо сегодня и скину документы на заполнение пропуска на электронную почту этого твоего парня, идет? Но тебе неделя на уход из клуба. Она встала, перекидывая рыжие волосы на одно плечо, протянула руку Скотту, и он ее пожал, отодвигая задницей стул. Они распрощались, и Хоинг вышел из кабинета, довольный собой. Кажется, что прямо сейчас началась новая жизнь. — Как все прошло? — Митч, как собачка, сидел в машине и ждал своего Скотта. — Меня приняли. Бусинка, я буду гребаным тату-мастером, понял, да? Митч кинулся на шею парня, как только он это произнес, и Скотт обнял его в ответ, как бы неудобно в машине это ни было. — Что она сказала? Ты ей понравился? — Да, и я, и рисунки, но она выдвинула одно условие. — Хоинг резко стал серьезным, наигранно нахмурил брови и внимательно глядел на Митча. — Какое? — Бросить парня. На пару секунд Митча парализовало, как под напряжением вольт в пятьсот. — Что сделать? — Говорю, уволиться из клуба. — Хоинг рассмеялся, глядя на перепуганное лицо и нелепо моргающие бусинки. — Вот сука, а, я же поверил! — О, так ты зол? — Да, прекрати ржать, это не смешно, нашел, чем шутить! — Напомнишь мне об этом ночью? — Скотт мягко поцеловал плечо Митча через футболку в знак примирения. — Если не убью раньше. — Конечно, убийство меня ведь не входит в твои наполеоновские планы по захвату Нью-Йорка! — Я не пойму, ты решил рассориться или что вообще? — Нет, поехали куда-нибудь, отпразднуем твою полную капитуляцию меня? — Я, блядь, не пойму, тебе неймется сегодня? — Грасси уже не на шутку разозлился. Скотта всегда поражало, каким красивым может быть Митч, когда он сердится. — Нет, детка, не так. Я сам сдаюсь тебе в плен. — Скотт, ты мудак. — Митч отвернулся к окну. Хоинг хотел было сказать что-то острое и гневное, но не стал, потому что, во-первых, не хочет задевать чувства Митча, во-вторых, не хочет портить вечер, который только начинается. Он пальцами поймал точеный подбородок парня, хотя тот сейчас и выглядел, словно живая обложка к книге «Гордость и предубеждение», и поцеловал, пользуясь тем, что он тупо физически сильнее, чем маленькая брюнетистая принцесса. — Мудак любит тебя. Мудак делает все ради тебя, ладно? Митч, ты понял? — Ладно, поехали, куда ты там хотел. — Митч расплылся в нежной улыбке. Иногда он сам не понимает, как у Скотта все это получается. Все эти милые мелочи, из которых он состоит, начиная от бледных веснушек, заканчивая рисунками созвездий во время утреннего кофе, как этот человек, появившийся из ниоткуда, стал всем? Уже вечером, засыпая у Скотта на груди, Митч задумался, как далеко готовы пойти люди ради того, чтобы сохранить отношения? Как далеко сможет зайти он сам?