A Different Curse

      Он чувствовал себя больным.       Глядя на тощее существо в зеркале, на такого трепещущего слабака, каким он был. Его тело не чувствовало себя так, как раньше. Его кожа по ощущениям была гнилой, заплесневелой, со следами после побоев и с полосами от связывания на кистях, выжженные и почерневшие, сожженные. Вампир ожидал увидеть все это на коже, но когда он посмотрел в зеркало, там ничего не было.       Просто видение.       И его клеймо.       Его лицо исказилось в отвращении и презрении, когда мужчина заставил себя смотреть на это. Понимая, что это был он, такой отвратительный, мерзкий и ему придется жить с этим. Ему придется контролировать все это. Если он этого не сделает, то продолжит кидаться на Белль, отталкивая ее, относиться к ней так, как он делал это со всеми остальными, но это не должно иметь значения, он был не прав.       Белль имела значение, она имела большое значение, чем что-либо, и он не мог ее потерять. Румпель не позволит ей уйти, он не может этого сделать.       Это жилистое тело: потертое, измученное, сломленное и изнасилованное, было его. Во всей его жизни, его долгом, изнурительном существовании не было ничего, кроме боли. Но это же не сломило его. Не пьяные побои отца, не колкие слова Милы и обжигающее клеймо и не смерть Бэйлфаера. Но клетки, серебро, избиения, они застряли в его сердце, все это было ничто по сравнению с ними.       И он ненавидел все это.       Вампир ненавидел свое тело, потому что Зелена разрывала его на части ради своего хобби. Он ненавидел свое тело, потому что до сих пор чувствовал, что она использовала его и он не мог избавиться от этого. Румпель ненавидел свое тело, потому что это было всего лишь напоминание о том, что он был бессилен, и как он выглядел со стороны, каким видела его Белль.       Он вцепился ногтями в клеймо, застонав от боли и отчаяния, со слезами, что появились в его глазах. Румпель ненавидел ее, он ненавидел себя, он ненавидел…       — Тсс …       Мягкие, теплые руки накрыли его клеймо. Успокаивающе обнимая его второй рукой за талию. У него перехватило дыхание, и вампир пристыженно закрыл глаза. Он чувствовал тепло Белль всем своим телом, ее большой палец поглаживал его клеймо, успокаивая покрасневшие полосы, которые он оставил своими ногтями. Ее голова легла на его плечо, когда она прижала его ближе к себе.       Атлас ночной рубашки, согретый ее кожей прижался к его спине. Гладкость ткани и ее упругая грудь, такая мягкая и теплая против его кожи.       Он открыл глаза, чтобы посмотреть на нее, наблюдая за мимолетной улыбкой на ее губах и нежностью во взгляде.        — Мой великолепный мужчина, — прошептала она, целуя его плечо и прижимаясь к щеке. — Ваше высочество, вы идете спать?       Румпель немного улыбнулся, не устояв перед ее игривой улыбкой, поджатых губ и приподнятых в ожидании бровей.       — Как я могу отказать тебе в чем-нибудь, Белль? - он усмехнулся, поворачиваясь и, приобняв ее за талию, направился с ней в спальную.       Мужчина потянулся за рубашкой пижамы, желая покрыть себя, спрятать, чтобы Белль не видела его фантомных пятен, которые украшают его кожу каждый раз, когда он смотрел на себя. Белль как-то поняла, что он делает, как он себя чувствует.       Она остановила его, положив руки на плечи, мягко поцеловав его шею, оставляя на ней теплые поцелуи. Румпель выпустил мягкий стон, прикрыв глаза от ее поцелуев. Ее руки нежно ласкали его кожу, разминание мышцы, оставляя легкие царапины вдоль его тела, которые сразу же успокаивала подушечками своих пальцев.       Тихий вздох сорвался с его губ, Белль прижалась к его спине. Стон превратился в тихое рычание, и он повернул голову, закрыв глаза. Его клыки обнажились с таким желанием, которое потрясло его. Белль застонала, позволяя ему захватить ее рот поцелуем, глубоко вспороть губу клыками. Добавляя к поцелую вкус крови.       Румпель снова зарычал, поворачиваясь и потягивая девушку к себе. Его язык слизал капельку крови с ее губ, избавляя ее нежную кожу от кровавых следов. Белль задрожала, погружая пальцы в его волосы.       Вампир на минуту остановился, чтобы взглянуть на нее, оценить всю ее чистую красоту, то, как она задыхалась от его поцелуев, румянец на ее щеках, абсолютное, чистое обожание в глазах.       Он нежно коснулся ее щеки, забыв о том, что он боялся причинить ей вред.        — Белль... — прошептал он, целуя ее на этот раз глубже, обхватывая руками ее гибкое тело, прижимая к себе.       Она ответила ему с нетерпением, подталкивая его к кровати и вновь целуя его. Он мягко удерживал ее, осторожно и нежно.       Каждое прикосновение ее рук, скользящих по телу, шокировало его. Мужчина уже забыл, насколько прикосновения могут быть приятны. Все, что он мог хотеть, так это красивые руки Белль и ее губы на его губах. Он хотел, чтобы ее тело было прижато к его. Ей было так хорошо, что отстранившись, Белль посмотрела на него…       Она посмотрела на него с обожанием в глазах, поцеловав его с любовью. Желая быть в его заботливых руках больше всего на свете, и он поддастся ей, сделает все, что она захочет.       Белль аккуратно прижала руки к его плечам, позволяя опуститься ему на матрас. Ее губы путешествовали по его ключицам, целуя его шею, пытаясь почувствовать, взять от него все, что она могла. Девушка положила его руки на свою ночную рубашку, чтобы он мог поднять ее, застенчиво взглянув, когда он сделал это.       Румпель смотрел на нее, не обращая внимания на то, как быстро билось его сердце. Он обхватил ее грудь, позволяя своим пальцам с жадностью скользить вдоль ее бархатной кожи. Он немного приподнялся, целуя ее живот и грудь, прижавшись лицом туда, где мог слышать биение ее сердца, чувствовать тепло.        — Румпель, — Белль застонала, ее волосы упали ей на плечи. Он задохнулся при виде ее красоты.       Девушка подтолкнула его обратно вниз с поцелуями, призывая его расслабиться, позволить ей заботиться о нем.       Ей хватило мгновения, чтобы понять, что пошло что-то не так.       Паника в его глазах, его неровное дыхание то, как он начал дрожать.       — Румпель?       Его взгляд стал отстраненным, далеким от нее, где-то еще, на грани, между реальностью и воспоминаниями, совершенно потерянный. И испуганный.        - Эй, — она прошептала, держа его лицо. - Эй, эй, эй, Румпель, все нормально. Это…       Мужчина схватил ее руки, крепко, но не достаточно сильно, чтобы испугать ее, потянув их так, чтобы она, не касаясь его, села. Осмотревшись в комнате, его дрожь усилилась. Румпель покачал головой, медленно прижимая ее к себе, качая головой.        — Я-я не могу, — он задрожал, уткнувшись носом в ее кожу, напоминая себе, что это была она. — М-мне очень жаль, Белль. Я… Пожалуйста, прости меня, я не могу, я не могу это сделать. Я боюсь, я не... блядь…       Он оперся на нее, громкий всхлип сорвался с его губ. Ко всему остальному он не мог даже заниматься любовью с женщиной, о которой он заботился. Слишком большой трус, чтобы контролировать это. Что он был за человек, что извинялся, он был жалок…        — Тсс … — Белль мягко поцеловала его. Одно прикосновение губ к его лбу, и он вернулся из мыслей к ней. Ее теплое тело в его руках, мягкое покрывало под ним, тусклый свет в комнате. Его комнате, их спальне.       Там, где они были в безопасности.       Белль отвела его волосы назад, вытирая его слезы, заботясь о нем, даря ему любящую улыбку. — Ты ничего не сделал, чтобы извиняться, — прошептала она. — Если ты не готов. Если ты не чувствуешь себя в безопасности, то мы не будем заниматься сексом. Хорошо?        — Это не справедливо, по отношению к тебе, — прошептал он.        — Речь идет не об этом, — твердо сказала она, нахмурившись. — Нет никакой справедливости в этом, Румпель. Речь идет о спокойствии. Безопасности. О твоем согласии и если ты не можешь дать его, тогда мы не будем ничего делать, — она поцеловала его макушку. — Мы не должны заниматься любовью, Румпель, это не является обязательным требованием для наших отношений. Приятно, конечно, — Белль улыбнулась. — Но это не является необходимостью. Тебе должно быть комфортно. Никаких, "но" и "если" по этому поводу, сэр!       Вампир кивнул, сильнее обнимая ее. Он слушал ее вдохи, ее стук сердца, движение крови по всему телу. Он удовлетворенно вздохнул, когда она его погладила по волосам, успокаивая его. Румпель мягко пробежался пальцами вверх и вниз по ее спине, шепча извинения, когда она вздрогнула.       Белль снова попросила не делать этого, поглаживая волосы на затылке, мягко напевая ему колыбельную, что пела для нее ее мать.       Он снова лег, положив голову ей на живот, прислушиваясь.       Мужчина взглянул на нее через некоторое время.        — Почему она не уходит?        — Уйдет, — пообещала Белль. — Для этого нужно время. Мы ищем, дорогой, и как только мы найдем, и когда ее запрут, будет намного легче. Я клянусь, будет легче.        — Не так скоро, — прошептал он, не встречаясь с ней глазами. — В определенные моменты … Я думаю, что оно никогда не пройдет. Мне лучше иногда, а иногда …       Белль коснулась его подбородка, глядя на него сверху вниз.       — Когда моя мама умерла, я был потеряна. Я постоянно плакала, так много, и на все было … страшно смотреть. И по прошествии времени, я был в порядке, мне стало лучше, и теперь всегда я чувствую себя довольно хорошо, почти все время. Это заняло год или около того. Это нормально, чтобы не быть в порядке, Румпель. Я не собираюсь заставлять тебя, все будет в порядке.       Вампир моргнул, смягчаясь.        — Я не хочу быть твоим бременем, Белль.       Она поцеловала его в лоб.        — Ты любовь всей моей жизни, Румпель, а не бремя. Хорошо?       Он застенчиво кивнул.        — Спасибо, — прошептал он. Белль нагнулась, чтобы поцеловать его в губы. Снаружи послышались громкие голоса. Она нахмурилась, глядя в окно и встала.        — Что это? — спросил вампир, садясь.        — Я не уверена…        Послушался глухой удар и звук погнутого метала, Румпель вскочил, схватив одежду и быстро захромал вниз. Белль поспешила за ним.       Румпель толкнул дверь, освещая крыльцо, газон и всех кто там был, светом.        - Что, черт возьми, происходит?!

***

       Проверить. Вот то, что просил его сделать Джефферсон. Он просто должен был делать каждый день отчет, что мог быть и по телефону, если он этого хотел. Но сегодня Джефферсон настоял на личной встречи. На крыльце дома его отца.        Рене мог так рискнуть. Если это будет единожды, то не страшно. Он надеялся на это. Честно говоря Джефферсон просто надул губки и состроил глазки, чтобы сегодня встретиться с ним и Рене не смог отказать, черт его задери. Он сомневался, что кто-то вообще может отказать видя эту мордашку.        Он подъехал к дому Румпельштильцхена. Хорошо зная, что Темный стал затворником, спрятался от всего мира, спрятался ... исцелиться. Он проигнорировал чувство уверенности, что все будет хорошо.        Рене вышел из машины, подходя к Джефферсону, который опирался о столбик у крыльца, с изящно сложенными руками на груди.        - Ты не выглядишь счастливым при виде меня, милый, - Рене заставил себя улыбнуться, и Шляпник одарил его слабой улыбкой.        - С тобой нет ведьмы, так что нет причин для хорошего настроения, - признался он.        Рене усмехнулся и его улыбка стала больше, так же как и его ямочки.        - Прошел только один день, а ты уже злишься на меня? Закрепим пройденный материал, я всегда нахожу кого нужно.        Джефферсон расслабился, прикоснувшись к Рене и улыбнулся.        - Прости, я ... я хочу, чтобы это все закончилось. Он достаточно страдал, понимаешь? После того, как она исчезнет он ... ему может стать легче. Он вылечится.        - До сих пор заботишься о нем, м? - сказал Рене, глядя на Шляпника. Его улыбка пропала.        - Я имею в виду, что он король, это помощь.        - Я ценю твое вознаграждение, за работу. Но не думай, что я буду появляться под домом вампира каждую ночь, ты не за это платишь мне.        - Он мой друг,- Джефферсон усмехнулся. - Который, как никто, чертовски заслуживает того, чтобы быть под защитой, разве я не прав? - Он хихикнул и Рене поджал губы.        - Я поверю тебе на слово. И насчет долбанного Авторитета, - Рене усмехнулся. - Не обижайся, я просто любопытен.        Джефферсон усмехнулся.        - Ты так делаешь свою работу? Любопытничаешь?        Он пожал плечами.        - У меня так же хороший нюх.        - Ох, так ты, как ищейка, м? - спросил Джефферсон. Рене усмехнулся и покачал головой.        - Ты на самом деле сумасшедший, ты знаешь это? - поддразнил он.        Джефферсон соскользнул с крыльца, чтобы стать ближе к нему,и широко улыбнулся.        - Итак... Что ты нашел? - спросил он. - Есть ли что-нибудь?        - Обыскали половину чертового города, и никто ничего не видел. Я опросил каждого оборотня в округе, спрашивая, кто мог напасть на Темного и все отвечали одно и то же, они не настолько безумны.        - И ты веришь им?        Рене усмехнулся.        - Они знают, что я лучший в этом деле. Я знаю, кто лжет, а кто говорит правду. Своего рода дар. Никто не пойдет против самого Темного. Они все чертовски напуганы. Они не рискнут скрыть эту дамочку от него.        - Хорошее начало, я думаю, - Джефферсон вздохнул, почесывая свою щетину.        - Ты догадывался, - он фыркнул. - Не так ли? - он улыбнулся, толкая игриво его в плечо.        - О.... тебе так повезло, что ты чертовски милый, - Джефферсон усмехнулся, поймав руку Рене. - А этот акцент, только посмотри на это. Мне нравится он. Самый сексуальный из тех, которые у тебя были, - Рене закатил глаза и Джефферсон подмигнул. - Кстати, спасибо за помощь. Позвони мне...        Визг шин по двору заставил их обернуться, наблюдая за тем, как большой черный автомобиль влетает на газон.        - Кто это? - спросил Рене, нахмурившись. Джефферсон громко застонал, зажимая пальцами переносицу.        - Это потомство Темного, - он вздохнул.        Рене застыл, его глаза немного расширились, и он направился к своей машине. - Если убираться отсюда, то сейчас.        Дверь машины распахнулась, и ноздри Рене раздулись. Его тело напряглось, когда он обернулся. Джефферсон взглянул на него, его собственные движения были ленивыми, в то время как Киллиан быстро подходил к ним.        - Что, черт возьми, тут происходит!? - потребовал он. Джефферсон взглянул на Рене.        - Ой, они хотят с нами поговорить, - сказал Шляпник.        - Я здесь не ради тебя! - прорычал Киллиан, указывая крюком на Рене, который сердито сопел. - Кто ты, черт возьми?        - Только без рук, Киллиан, - посоветовала Кора, ее взгляд остановился на Рене.        - Я всего лишь помогаю тебе, - он ухмыльнулся. - В случае, если ты не сможешь ее найти.        - Разве ты его нанял? Зачем?? - рявкнул Киллиан, глядя на Шляпника.        Джефферсон вздохнул и снова закатил глаза, выглядя уставшим.        - Вы все приехали сюда, чтобы посмотреть кто выполняет за вас эту работу?        - Ты не можешь принимать решения о том, кто и что должен делать для нашего производителя, потому что вы блять используете его! - кричал Киллиан, нервно взмахнув крюком и делая шаг ближе к ним. Рене зарычал и встал между ними.        - Может быть, если бы вы хоть что-то знали, как поймать ее, вы бы не торчали сейчас все тут! - зарычал Рене.        - Зовя какого-то охотника из леса, что торчит в этом дворе. Слава богу мы здесь, - Реджина вздохнула, ставя руки на бедра.        - Вы все были эгоистичны, мелочны и бесполезны все это время, почему, блядь, я должен был консультироваться с вами о чем-либо? Это дело Белль и мое. И только.        - Просто потому, что ты рядом с ним, не значит, что ты единственный, кто заботится о нем, - резко ответила Кора.        - Ты последний человек, от которого я ожидал услышать такие слова, - сказал Джефферсон и рассмеялся, качая головой.        - Если это все, что вы хотели от меня, я пойду домой, - Рене ухмыльнулся, сдерживая свой гнев и отвернулся от них.        - Я так не думаю! - Киллиан схватил за плечо Рене, тот отбросил его в сторону автомобиля, завалив на тяжелую черную дверь с резким рычанием.        Киллиану хватило секунды, чтобы понять, что произошло, когда его осветили огни полицейской машины. Машина резко затормозила и из нее вышла Эмма, положив одну руку на кобуру.        - Эй! - рявкнула она, оглядывая двор. - Успокойтесь. Всем успокоиться!        - Эмма, все хорошо, просто недоразумение,- Джефферсон улыбнулся. - Маленькая размолвка, вот и все.        - Размолвки между вампирами, могут сравнять несколько домов, уж я то знаю. Вы все должны...        - Пусть он, черт возьми, свалит отсюда! Это его вина, - выплюнул Киллиан, глядя на Рене, который демонстративно отвернулся.        - Мне наплевать. Все, кто не живет в этом доме, проваливайте! - приказала она.        - Конечно же нет, - фыркнула Реджина. - У нас полное право быть здесь.        - Как много раз вам запрещали это делать? - потребовал Джефферсон.        - Иди к черту! - зарычала Реджина, обнажая клыки.        Джефферсон повторил за ней.        - Уже там, сладкие щечки.        - Сладкие??        - Что, черт возьми, происходит?!        Рене побледнел, когда двор залил свет.        Глядя на охотника за головами, глаза Эммы расширились, а плечи опустились, она покачала головой.        Румпельштильцхен замер на полушаге, его дыхание остановилась, он беззвучно открывал рот.        - Румпель? - тихо сказала Белль, осторожно касаясь его плеча.        Он покачал головой, не сводя глаз с вампира.        - Бэй?        - Нил? - выпалила Эмма, сбитая с толку, переводя взгляд на царя.        Джефферсон открыл рот, Киллиан посмотрел в сторону, а Белль нахмурилась, по-прежнему касаясь ее вампира. Она переводила взгляд с одного на другого, пока не остановилась на Рене.        - Я ... я думала, тебя зовут Рене.