«Вечные спутники» Адской Кошки

18:20. 30.08.477. Спальня Луи. Лагерь Смертников Честер метался по спальне как молодой кребер по весеннему лугу, не зная как поступить. Подчиниться приказу госпожи и покинуть комнату Луи, означало на целую неделю обречь себя на сомнения и терзания об упущенной возможности искупить вину, загладить промах. «Облажался! Опозорился! Не угодил!» Злые слова жгли душу каленым железом, оставляя болезненные рубцы. Хотелось выть от отчаяния и биться лбом о стену, проклиная свою выдержку и непроходимую тупость. Стоило Чесу увидеть супругу, и голова полностью отключилась, отдав тело на растерзание приобретенных за время учебы инстинктов. Напряги он хоть на мгновение мозги, и исход брачной «ночи» мог быть совершенно иным. Сейчас же госпожа, разочаровавшись в умениях мужа, удалилась в ванную и вряд ли сегодня пожелает его увидеть, а несчастный урод не находил себе места, тщетно изыскивая средства загладить провал. «Недоумок! Кретин! Дегенерат! Если не смог усвоить лекцию шкета о предпочтениях госпожи, что мешало вспомнить байки счастливцев, которым повезло послужить ей игрушкой. За три года даже глухой и совсем безмозглый имел возможность узнать, как Хозяйка любит использовать мужчин в свое удовольствие. Информация не считалась закрытой, а уж на вечерних посиделках в гареме за кружкой безалкогольного пива вполголоса раскрывались такие подробности, что самые впечатлительные хватали своих любовников и разлетались по комнатам, на практике проверять реальность услышанного.» Ветерок колыхнул неплотно прикрытую дверь ванной комнаты. Честер остановился у окна, прислушиваясь. Плеск воды и едва различимое тихое пение сообщили ему, что госпожа вернула себе хорошее настроение. Оглядевшись, мужчина обнаружил на кресле радужную махровую простыню и дерзнул прокрасться с ней в руках в ванную. Быстро повесив полотенце на вешалку рядом с скомканным пеньюаром, он пулей вылетел обратно в спальню, но успел краем глаза заметить, соблазнительные формы госпожи сквозь запотевшее стекло душевой ширмы. Гася греховное вожделение, он сел на пятки у дверей ванной ждать появления Хозяйки, готовый принять любую кару за неповиновение приказу, лишь бы на него не таили обиду. Легкой походкой нимфы Эйлана вошла в комнату, и Меченый бросился целовать ее домашние туфли, открытые мягкие лодочки на низком каблуке. Каждый шаг идущей к кровати дамы сопровождался поцелуем. Медленно ступая по ковру, чтобы не споткнуться о тело ретивого супруга, Хозяйка добралась до постели и присела на край свежего изумрудного покрывала. – Как это понимать, муженек? – нарочито строго спросила она, закидывая ногу на ногу. Багровый пеньюар распахнулся, открывая взору красивую голень, обвитую поперек щиколотки уродливой змеей шрама. – Помнится, тебе велели убираться по своим делам. – Да, госпожа, – буркнул Чес, прижимаясь губами к выглядывающему из туфельки еще влажному после купания подъему. – Ты, никак, на наказание нарываешься, муженек? – ехидно уточнила она, покачивая ножкой. – Решил подставиться под взыскание, лишь бы не гнали прочь? – Да, госпожа, – мужчина твердо решил соглашаться с любым утверждением Хозяйки, главное, чтобы его терпели рядом. – Поднимись, я хочу кое-что проверить, – велела Эйлана, тщетно пытаясь ухватить мужа за несуществующую челку. Женские пальцы только скользнули по бритому черепу. Мужчина покорно выпрямился на коленях, рассчитывая на толику ласки. Ловкие пальчики обхватили соски и несильно прокололи нежную кожу. Чес предпочел ничем не выдать, что это действие причинило ему дискомфорт. Убедившись в безнадежности эксперимента, Хозяйка отпустила мужа. Он тут же вернулся к своему занятию. – Ты слишком идеально вышколен, дорогуша, – разочаровано вздохнула Хозяйка, подкладывая под спину подушку. – Ничем тебя не проймешь. Пороть, полагаю, тоже бессмысленно, – она отстучала сообщение на комме, прочла ответ и недовольно фыркнула. – Шрамы сделали практически нечувствительной твою спину, так что о порке придется забыть. Жаль. Ну, ничего. Я что-нибудь придумаю. – Да, госпожа. Моя вина, – дерзкие губы пустились в путешествие по стройной ножке, задержавшись, чтобы отдать почести бурому шраму, змеей обнимавшему щиколотку. – Ну и наглец, ты, Красавчик, – восхитилась его смелостью Эйлана, не спеша осаживать бесстыжие поползновения обычно тихого и воспитанного управляющего. – Да, госпожа. Слово «Красавчик» окончательно сорвало «башню» у пьяного от безнаказанности Меченого. Он осмелился мягко толкнуть колено супруги и припасть ртом к внутренней стороне ее бедра недалеко от сокровенного лона. Неминуемая кара за наглость обрушилась на его загривок в виде сильного удара ребром ладони. Честер ткнулся носом в ковер и на несколько секунд потерял способность двигаться. – Все имеет предел, муженек, – домашняя лодочка приподняла лицо Чеса, вынуждая взглянуть на Хозяйку. – Даже моя доброта и терпение. Ты их только что исчерпал. – Да, госпожа, – буркнул раб, послушно задирая голову, и едва удержался, чтобы не спрятать ее в плечи как черепаха. Колдовские глаза Эйланы налились сталью. Прекрасные черты окаменели. Игривый ветерок всколыхнул вверх влажные волосы, делая женщину похожей на мифическую Горгону. «Вот ты и добился своего, приятель, – подумал Чес, трепеща от страха. – Разбудил в жене кребера. Доволен? Готовься вкусить все прелести игры с крылатой кошкой.» – Живо разделся и на кровать. Лечь на спину, руки вытянуть вверх, – отчеканил команды ледяной женский голос. Меченый птицей взлетел на постель, чудом не задев супругу, и улегся как велено. Запястья немедленно оказались в плену кожаных наручей. Эйлана проверила крепость оков и, склонившись над мужем, интимным шепотом проговорила: – Боишься, мышка моя? Правильно делаешь. Глупая девчонка попортила твою шкурку, но даже близко не причинила ту боль, которую ты заслуживаешь своей наглостью. Куда подростку до «разящего клинка королевы». Слышал это прозвище? Сейчас ты убедишься, что он даровано не зря. Честер воздел глаза к потолку, моля богиню ниспослать стойкость и хоть в этот раз не испортить жене игру. Страстный поцелуй оборвал его мольбу на полуслове. Мужчина хотел на него ответить, но болезненный укус в основание шеи сбил его с толку. Влажный язычок лизнул ключицу, и словно в насмешку над замешательством мальвийца, острый клинок прочертил на его груди тонкую линию. Меховое нечто подразнило его левый сосок, а правый испуганно сморщился под действием кубика льда. Горячее дыхание обожгло мышцы живота. Раб окончательно потерялся в резкой смене ощущений, когда холод и жар начали борьбу за обладание его заинтересованно приподнявшимся органом воспроизводства. Лед и пламя, боль и ласка, клинок и поцелуи все смешалось в сладко-пряном водовороте игры. Эйлана умело вела супруга по грани боли и наслаждения, четко отмеряя всего понемногу, и бдительно следила, чтобы он оставался в сознании и не уплывал в страну грез. Честер невидящим взором наблюдал за манипуляциями Хозяйки, с каждой секундой теряя контроль над своим телом. Многолетняя выучка медленно, но верно сдавала позиции перед умелыми ручками очаровательной агрессорши. Иногда Чесу казалось, что с него снимают кожу, но в следующее мгновение боль сменялась таким водопадом нежности, что помыслить о жестокости супруги казалось кощунством. Перед глазами давно уже плясали цветные круги, а тело жило собственной жизнью, отплясывая танец любви под дудку Хозяйки, когда бешеный каскад эйфории вырвал из его горла давно сдерживаемый вопль и унес в страну блаженства. – Ты не безнадежен, дорогуша, – ласковый укус за мочку уха и поцелуй в шею вернули мужчину в реальный мир. Он открыл глаза и чуть не закрыл снова. На мощном плече Честера покоилась головка жены, ласковые ручки обнимали его торс. Раб передвинул руку, чтобы госпоже стало удобнее, и с удивлением обнаружил, что запястья обрели свободу. Эйлана положила его ладонь себе на бедро и, зевая, мурлыкнула: – В моей постели твоя выучка неуместна, дорогуша. Еще раз вынудишь меня идти на крайние меры и о моей ласке можешь забыть навсегда. Я уже не в том возрасте, чтобы учить шкетов как ублажать меня любимую. Или ты горячий жеребец для моего удовольствия, или мерин для тяжелой работы на нужды Лагеря. Третьего не дано. – Понял, госпожа. На все ваша воля. Я буду таким, как вы пожелаете, госпожа моего сердца, – Честер осмелился невесомо коснуться губами макушки супруги и, прислушиваясь к ее мерному дыханию, сам провалился в милосердный сон.