Нотная тетрадь психопата

Серые стены давят, сжимают в себе, не выпуская. Мерный стук настенных часов бьет по барабанным перепонкам, разрывая распухший от успокоительных мозг. Слезы уже не душат, не сжимаются грубой петлей вокруг шеи: они высохли спустя полгода в этом отвратительном, пустом, ужасном месте. Психиатрическая больница находилась на самом краю большого города. Да, он был в лечебнице почти полгода. Почему его сюда сунули? Парень и сам не знает. Может, первый месяц он и пытался выпытать у мед. персонала причину, но со временем забросил это занятие, потому что с каждым вздохом у него будто разлагался мозг, а чувства притуплялись, и он падал на свою койку, проваливаясь в искусственный сон. Солнце противно ярко светило из большого окна – почему окна в этой больнице были большими, парень догадывался, иначе зачем высокие стены с колючей проволокой вокруг территории? – и словно подначивало выйти на улицу. Но нет. Нельзя. Выходить строго в одно и то же время. Парень поднялся с серого пола, поправляя белую рубаху. Равнодушно-лениво оглядел свою защиту-ловушку из четырех стен, останавливаясь взглядом на железной двери, закрытой с той стороны. Словно дикие животные. Хотелось плакать. Навзрыд, срывая голос, рыдать, выть, кричать, биться о стены, лишь бы тебя услышали!.. Да черт там, каждая комната изолирована от внешнего мира, и кричи не кричи – не отзовутся. По бледной щеке скатился хрустальный шарик, соскальзывая с гладкого подбородка и разбиваясь о пол. Голубоглазый парень порывисто дернулся к двери, врезаясь в нее плечом, – то отдало притупленной болью. Слезы из глаз покатились с удвоенной силой, впитываясь в мягкую рубаху и оставляя на ней следы. Парень сполз вниз по двери, оседая на полу, и запустил тонкие пальцы в каштановые, чуть вьющиеся волосы. Сгорбленную фигуру у двери укутывало осеннее солнце, ничуть не грея.

***

Сквозь мутный сон пробился звук щелкнувшего дверного замка, заставив парня вздрогнуть и разлепить подпухшие веки. Он отполз от двери, чтобы его не задело. - Я тебе принесла ужин, Фэш, - делано заботливый тон медсестры резанул по ушам после долгой тишины, и парень поморщился, поднимаясь с пола. Ноги затекли, а шею жутко ломило от неудобного положения. – Пожалуйста, съешь всё. Фэшиар отстраненно кивнул, не удостоив сестру и вялым взглядом, и женщина ушла, тихо притворив дверь. Замок надрывно щелкнул. Желудок сворачивало от голода, но Фэш упорно не смотрел на железную тарелку с какой-то кашей: в нее было подмешано очередное успокоительное, ослабляющее сознание. Нет, он не будет есть. Он не хочет становиться тряпичной куклой. Драгоций отошел от окна, садясь на свою койку. Уставился в стену, прожигая ее пустующим взглядом. Зажмурился, пытаясь протолкнуть навязчивый и привычный ком в горле. Закашлялся, сжал белую простыню между пальцами. Тихо заскулил. - Черт, - прохрипел Фэш. В горле запершило, когда он сглотнул вязкую слюну. Черт, черт, черт… - Дьявол! Крик прокатился по комнате, отскакивая от стен и рассеиваясь в пространстве. Стало страшно. До дрожи в коленях, до заледенелых пальцев, до стука зубов страшно. Страшно, что он не выйдет отсюда, страшно, что его не выпустят из этой комнаты. Страшно, что он сгниет здесь, пропитавшись черным смрадом. Фэш вскочил с койки, диким взглядом ясных голубых глаз осматривая помещение. Что-то острое. Что-то, чем он может поцарапать осточертевшие серые стены. Фэш метался по комнате, словно раненый зверь, загнанный в угол. Сердце неистово билось в клетке ребер, причиняя боль, будто оно сейчас сломает кости; глаза рыскали по комнате, почти вылезая из орбит. Нужно что-то острое. Царапающее. - Где?! На глаза попался вкрученный в кровать винт. Он держался слабо, его вполне можно было вытащить пальцами… Фэш ринулся обратно, к койке, разодрав при этом колени, когда упал рядом. Вцепившись пальцами в винт, он стал его самозабвенно выкручивать из металла, рискуя вырвать себе ногти. Он одержим этой идеей. Но иначе Фэш сойдет с ума. Сгниет здесь. Не выдержит и сдохнет. В последний раз рыкнув от неприятной боли в пальцах, Фэш сжал выкрученный винт в ладони так, что металл врезался в кожу. Подлетев к стене, он с силой провел по ней выкрученным винтом, и на ней остались глубокие царапины. Пять параллельных кривых полос были выполнены в спешке, быстро, нетерпеливо. Кружки на этих линиях сравнимы с неумелыми детскими рисунками, но Фэшу было не до красоты своей работы. Ему нужен был результат. Он не помнил, где учился нотному письму, но он понимал, что рожден для музыки. Закончив, он отошел от изувеченной винтом стены. Слабо улыбнулся. Закрыл глаза. Набрал в легкие порцию суховатого воздуха, так что их обожгло огнем. Но… Где музыка? Где звуки фортепиано, перебирающие эти ноты, как зерно? Фэш распахнул глаза, встретив серый потолок. Выпустив весь воздух из груди, он расфокусировано посмотрел на стену и на свои руки. Его вновь приобнял страх за плечи, прижимая к груди, и ласково укусил за шею, посасывая влажную кожу. Тонкие пальцы побарабанили по вздымающейся грудной клетке и в следующий миг с силой сжали, так что ребра надрывно хрустнули, а из горла вырвался сдавленный хрип. Кислорода катастрофически не хватало. Ему нужно прекратить эту тишину. Разбавить звуками фортепиано, хлопками в ладоши, разговором… Хоть чем. страшнострашнострашно Фэш стал напевать мелодию, зажмурившись. Страх тихо усмехнулся, продолжая нежить холодными ладонями ребра парня. Мелодия, выпадающая из уст Фэша, становилась громче. Страх умолк, скомкав между пальцев рубаху. Мелодия становилась громче, а страх выпустил из объятий Фэша, задумчиво отойдя назад. Страх посмотрел на стену и иронично рассмеялся, хлопнув в ладоши. Мелодия не была закончена. И Фэш это знал. Знал, но продолжал петь, не распахивая голубых глаз. Ноги онемели, а горло сковывало ужасом. Если он замолчит, то точно сойдет с ума. - Я не ушел, - мурлыкнул страх, растворяясь. Фэшиар распахнул глаза. Холодный липкий пот намочил каштановые кудри, краски отхлынули от лица, а на шее бешено долбилась синяя жилка. Возле стены стояло солнце с рыжими кудрями, облаченное в белую ткань с длинными рукавами и таким же длинным подолом. Оно задумчиво водило пальчиками по расцарапанной поверхности. Почувствовав изумленный и растерянный взгляд Фэша, солнце обернулось. Синева обожгла воспаленное сознание, мягко пробираясь по его закоулкам. «Спи». Ноги подкосились, и ресницы дрогнули. «Закончи мелодию и сыграй».