Термоядерный синтез

- Адам? Что с тобой? Ламберт пришел в себя, и первым, что он увидел, было бледное и испуганное лицо Томми, склонившегося над ним. Он тяжело пошевелился, бросил взгляд за окно и не поверил своим глазам: снаружи уже была непроглядная тьма. - Ты был без сознания. Уже несколько часов. Я… так перепугался! Я не знал, что мне делать! Места себе не находил! Хотел позвонить твоим родителям, но потом… Черт, я побоялся их напугать! - А… Что произошло? – Адам с трудом разлепил пересохшие губы и попытался приподняться. - Понятия не имею! – всплеснул руками Томми. – Мы разговаривали, а потом… Ты вдруг начал терять сознание. Упал. Я тебя даже поднять боялся: у тебя был такой жар, что руки жгло. А я не знал, что делать! Ты ведь… Ну… Ты такой маленький, что я боялся навредить тебе. Но потом я все-таки перенес тебя… сюда. Теперь Адам огляделся и обнаружил себя лежащим в мягком кресле в спальне поверх заботливо сложенной вчетверо майки. На столике у кровати стоял стакан воды, а рядом лежал мокрый платок: видимо, Томми всеми доступными средствами пытался сбить температуру, но безуспешно. От этой трогательной заботы на душе становилось тепло, и Адам сейчас чувствовал бы себя самым счастливым человеком на земле, но его по-прежнему одолевала невероятная слабость во всем теле. Ощущения были странные и по большому счету напоминали вирусную инфекцию вроде гриппа, только с той разницей, что он абсолютно не ощущал боли – ни в горле, ни в мышцах. Только головокружение и невыносимый жар, словно где-то в груди находилась раскаленная печь. Он постарался изобразить максимально бодрый и здоровый вид и с благодарностью взглянул на Томми: - Спасибо. Не переживай, все в порядке. Простудился, наверное. Я… Мне лучше пойти домой. - Нет! – взвизгнул парень и вцепился пальцами в подлокотник кресла, на котором лежал Адам. – Ни в коем случае! Я сейчас позвоню миссис Ламберт и скажу, что мы засиделись за разговорами, поэтому ты останешься ночевать у меня. Идет? - Засиделись? – настороженно переспросил Адам. – А сколько время? - Уже полночь. Будет лучше, если ты останешься. Так мне будет спокойнее. Я ведь… Ну… Вроде как несу за тебя ответственность. А утром, когда тебе станет легче, я сам доставлю тебя домой. - Полночь? Я был без сознания так долго? - Да. И очень меня перепугал. Но знаешь, что я подумал. В общем, прости, что я снова возвращаюсь к этой теме, но Солнце… Если оно действительно послало тебя, значит, ты как-то с ним связан? Сегодня днем было солнечное затмение. Короткое, но не суть. Может быть, это все как-то связано? Ну… У тебя когда-нибудь была подобная реакция на солнечные затмения? - Хм… Вообще-то нет, - пожал плечами Ламберт. – Во всяком случае, никогда не замечал за собой ничего подобного. Но, возможно, ты и прав. Что ж, значит, ничего серьезного. Ложись спать, Томми. Ты ведь и так столько часов со мной возился. Устал, наверное. - Нет, - запротестовал парень. – Я не устал! Мне… Мне даже приятно было заботиться о тебе. Я вроде как… чувствовал себя нужным, понимаешь? - Понимаю. Спасибо. Но сейчас уже все в порядке, правда. Тебе нужно отдохнуть: у тебя круги под глазами. - Нет у меня никаких кругов! – ощетинился Томми. – Я… Я могу вообще не спать! Я буду сидеть с тобой – здесь, рядом! – он присел на краешек кровати и снова взял в руки стакан и платок, чтобы в очередной раз смочить его голову и лоб, покрытые испариной. Легкие прикосновения влажной прохладной ткани и теплых пальцев вызывали у Адама настоящий трепет. Как будто судьба позволила ему незаметно украсть эти несколько секунд блаженства, пока отвернулось Солнце. Единственным, что продолжало беспокоить Адама, было то, что «терапия» не давала эффекта. Более того: от каждого прикосновения Томми ему становилось все хуже. Словно этот платок в его руках был пропитан не водой, а катализатором, который еще больше разжигал это удушающее внутреннее пламя. Но показывать это Томми он не хотел. Только смотрел из-под полуприкрытых век на серьезное, сосредоточенное лицо и сложенные бантиком губы и вымученно улыбался. К середине ночи Томми все сильнее клонило в сон, но он вновь и вновь проявлял свою природную вредность и упрямство, и как только сила гравитации притягивала его голову к подушке, он смешно подскакивал, словно опомнившись, и тоже протирал лицо мокрым платком, чтобы взбодриться. Но часам к четырем молодой организм сдался. И когда Ламберт в очередной раз вынырнул из забытья, он увидел, что парень спит, свернувшись на кровати калачиком, как маленький взъерошенный котенок. Его так хотелось обнять, прижать к своей теплой груди и счастливо провалиться в сон, уткнувшись в белую макушку. И не отпускать. Никогда. Адам снова приподнялся и попытался встать, но ноги подкосились, и он беспомощно упал на мягкую обивку кресла. Ему делалось хуже. Он собрал все силы и тихонько сполз с кресла на пол, чтобы попытаться добраться до ванны, включить кран и забраться под холодную воду, но силы покидали буквально на глазах. Шаг. Еще шаг. Когда в тебе три дюйма роста, расстояние от обычной спальни до ванной становится непреодолимым. Адам подтянулся на руках, ухватившись за стоящий в коридоре тяжелый ботинок, и уже почти встал на ноги, но тут же буквально согнулся пополам от боли. Боль была сильной, и боль была странной: словно что-то разрывало изнутри, и Адаму даже показалось, что он услышал хруст собственных костей. Он крепко сжал зубы, чтобы не закричать, и снова отрубился – на этот раз от болевого шока… *** Когда Адам открыл глаза, пытаясь понять, сколько еще он пролежал без сознания, кругом все еще была темнота. Он по-прежнему находился в квартире Томми и, кажется, лежал на полу, но что-то странное было даже в той обстановке, которая окружала его и до обморока. Все предметы… они словно уменьшились. Будто он попал в какую-то параллельную реальность, где все люди такие же маленькие, как он: живут в своих крошечных домишках, спят на кукольных кроватях… Может быть, сон? Ламберт пошевелился и болезненно охнул: ногой он ударился о что-то твердое, похожее на дверной косяк. Так и есть. Пошарив рукой в темноте, он убедился, что это определенно дверь, только другого размера – не та гигантская дверь в ванную, за которую он так старался заползти, а нормальная дверь под стать его небольшому росту. Держась за дверь, Адам поднялся на ноги и с удивлением осознал, что совершенно не чувствует боли. Мучивший его жар тоже каким-то волшебным образом прошел, и только влажная, прилипшая к телу рубашка напоминала о недавнем недомогании. Он сделал шаг, но тут же покачнулся, как пьяный, и снова схватился за спасительную дверь. Странно, но тело как будто отказывалось слушаться его, а точнее – потеряло равновесие и казалось своим, но в то же время чужим: тяжелым, неуклюжим, со смещенным центром тяжести. Наверное, так чувствуют себя космонавты, когда возвращаются на Землю после долгого пребывания на орбите. Однако спустя пару минут все пришло в норму, и Адам с удивлением огляделся. Что случилось с комнатами, с мебелью? И… Боже! Что с Томми? Он прошел на цыпочках и заглянул в спальню, но Томми все так же спал калачиком, по-детски подложив под голову локоть, словно все это время в его квартире ничего не происходило. Только был он… Адам вдруг отшатнулся назад, а потом опрометью бросился в ванную. Включил свет и припал к зеркалу. Не может быть! Как это возможно? Из зеркала на него смотрел человек. Обыкновенный человек, который выглядел как он сам, только был он нормального роста, а все предметы вокруг – полотенце, бритва, зубная щетка – были ему «впору». Неужели… От внезапного осознания произошедшего у Адама закружилась голова. Он медленно присел на бортик ванны и с отрешенным видом начал рассматривать свои руки, ноги, осторожно трогать свое лицо, словно это фарфоровая маска, которая может разбиться от неосторожного движения. Что это все значит? Он… человек? Обычный человек? КАК ВСЕ?! *** Крадучись, Адам вошел в спальню, боясь сделать лишнее движение, чтобы не разбудить спящего Томми. Долго смотрел на него, чему-то улыбаясь, и потом все-таки решился. Осторожно присел на край, затем лег, затаив дыхание, и обвил рукой тоненькую талию, бережно обнимая хрупкую фигурку. Почувствовав тепло сильных рук, парень пошевелился, устраиваясь удобнее, расслабленно вытянул ноги, и Ламберту показалось, что он сонно пробормотал: «Адам…» - Я здесь, - выдохнул он ему в шею и прижал к себе еще крепче. – Спи. А утром я буду твоим Солнцем…