Болезнь

Тихое, забытое всеми поле. Россыпью из разноцветных огней блекнут последние цветы в этом году среди травы и колосьев. Волшебный, золотой сентябрь, бабье лето. Посреди поля восторженные крики, темноволосая макушка виднеется средь высоких, стройных стебельков пшеницы. Щебет улетающих на юг птиц, шелест опавшей листвы под ногами. Разве это не его мечта? Пленительный, измученный и долгожданный мираж прекрасной жизни… А может и реальность. Рассвет на диком поле, капельки прохладной росы слегка намочили штанины Сашкиных джинс. Русые волосы растрепаны, на губах счастливая улыбка, и смех — чистый, по-детски ласкающий слух смех. Кажется, пора кошмаров кончилась, на небе вновь зарделась голубым светом, когда-то потухшая, счастливая звезда. Тихий вздох облегчения и парень, отстрадавший свое, падает на землю, раскинувшись в поле звездочкой. Плевать, что домой он вернется грязный, плевать, что здесь прохладно и он может простыть. Он дышит, он живой. Кажется, судьба преподнесла подарок — последние секунды наслаждения перед смертью. И это трепещущее чувство, окрыляющее изнутри, заставляющее излучать искреннюю улыбку.

***

Знаешь те моменты, когда секунда кажется вечностью, а вечность — секундой? Вроде, да, в повседневности это встречается часто. Возьму простые примеры. Секунда превращается в вечность, минуты растягиваются до бесконечности долго, стоишь в пробке и ждешь зеленый свет, кажется, именно так секунда превращается в вечность, да, скорее всего. А вечность превращается в секунду когда, стоя в аэропорту, обнимаешь дорогого себе человека, часами, зная, что он не вернется больше ни-ког-да. Когда шепчешь слова, утешающие горечь утраты любви всей жизни, когда знаешь, что больше не будет встреч и милых бесед. Отправка в горячую точку, на фронтовую линию, на линию огня — знаешь, что не вернется! Но не хочешь отпускать, терять не хочешь. И все равно верите, что увидитесь, верите, что обнимите друг друга ещё не одну сотню раз. Прощание делает из вечности секунды. Сейчас мои секунды растягиваются в минуты, минуты в часы, а часы в сутки. Я вижу воробьев, копошащихся среди полных зерен колосьев. Я вижу небо и облака, неизменные с раннего детства. Мне не больно, нет мерзкого ощущения холодка в животе, нет пищания тупых приборов, способных на одну-две функции, нет врачей… Здесь свежий воздух, а не масса испарений формалина и хлорки, здесь можно жить! Бегу по нескончаемому полю, подминая под старыми кедами пшеницу, вижу небо, опушку леса, деревенские домики и хочется кричать от радости! Я свободен, как сказал бы Кипелов, пропел бы! Красоты деревенской жизни, запахи жухлой травы. Я вновь ожил. И будто за спиной крылья из воздушных перьев, несут меня вдаль, туда, к мечте, которой не суждено было сбыться. И тут уже нет места боли, грусти, тьме, которые скрывали меня в своих путах последние полгода, тут нет места заточению в «темнице» четырех стен, исцарапанного окна и капельниц… Дикое поле. Движение, подъем с небывалой легкостью, выпутываюсь из одеяла и смотрю вокруг — деревенский домик бабушки, я в постели. Выхожу во двор, не заботясь о одежде — рассвет. Я помню, что лежал на больничной койке… Отчетливо видел свое исхудавшее лицо. Зеркало на стене крыльца. Вскрик. Мои волосы… Взлохмаченные, отросшие и грязные волосы. Но после химии я их потерял. Щипаю себя за руку, и вновь ощущение текущей боли, быстрой, мимолетной, будто маленький разряд тока. Рассвет в моей деревне. Солнечные лучи пробираются сквозь опадающие листья, освещая своим сиянием этот мир. Тихое щебетание птиц и стук дятла по дуплу, надеясь достать вредителя из коры. И я. Живой. Здоров и здесь. Сейчас. Не верю. Не время отдаваться сомнениям. Возьму последнее, что у меня есть — ЖИЗНЬ!