Болезнь

А каково оно, хоронить своих детей? Знать, что вот, лежит твое чадо, в деревянном гробу, бледное и холодное, мертвое. Кругом панихида, фальшивые слезы и добрые слова, которых при жизни никто не слышал. Кругом траур и тьма. Из морга на кладбище, на кладбище в землю. И гнить в земле до последних дней. Не узнав любви и ласки, взрослой жизни, не успев просто пожить. Вот, лежит твоя плоть и кровь, твой сын, бледен и худ. А на надгробии он будет улыбаться. Для тебя. Чтобы ты приходил на кладбище и разливал по земле слезы. Потому, что потерял самое сокровенное, самое дорогое в жизни. А что ты сделал, чтобы его спасти? Чтобы он радовал вас своими успехами, своим счастьем, что? Оставил в онкоцентре, напичкал химиотерапией, но ни разу не пришел к нему! Ибо боялся, боялся увидеть в глазах гнев, ненависть, слезы? Ты не пришел, оставил его там. А сейчас — сейчас вот он, лежит в гробу и ждет, когда его закопают в сырой земле. Он не будет смотреть на тебя с презрением, не будет корить за твои поступки, он мертв. Он сдался, не выдержал, не захотел больше жить в этом кошмаре. Но больше нет ежечасной боли, уколов, лекарств и осмотров — для него все закончилось, его тело свободно от мук.

***

Один и тот же сон, один и тот же кошмар мучит этой ночью. А я вообще еще жив? Щипаю себя за руку и чувствую, как медленно по ней разливается боль. Жив. Пока что. А что есть этот сон? Обычные, тихие похороны. На фоне играет похоронный марш. На руках несут мой красивый, черный лаковый гроб. В гробу я. Уже без боли, без нотаций врачей и без писка приборов. Мама, я попаду прямиком в Ад. Не старайся скрывать свою горечь. Отчетливо слышны рыдания матери. А она заслужила все это? Нет, конечно же… Не заслужила моей смерти, моей болезни и своих страданий. Ее сын не должен был умереть, да ведь? Я должен был быть здоров. Я должен был быть ей опорой. Защитой. Помощью. А я лежу в деревянной коробке, в руках черная роза. Разве это ей нужно? Это сон… Крик. Дикий, животный крик. К горлу подступил ком, дышать нечем. Вот подбегают врачи, наклоняют мою голову и изо рта льется кровавое месиво. В тазик. Похоже, эта ночь меня забирает с собой. Боль из желудка разливается по телу, пробегает по телу и нервной дрожью задевает легкие. Отвлеки меня! Забери от этой реальности, подари мне клочок от живого, теплого лета! Тело уже не чувствует бьющей судороги, хотя я отчетливо видел, как в руку кололи какую-то дрянь. Эвтаназия? Сознание медленно уплывает, будто бы облако, приобретает новые формы. Закрою глаза, я не хочу видеть свою смерть с косой. Облака. Большие и белые, словно барашки, забавно барахтаются в огромном небесном просторе. Кругом витает сладкий, манящий запах яблонь и груш, сирени. Вот, совсем рядом, на бархатном берегу реки сидит рыбак и ждет богатого улова. Красиво, мне здесь нравится. Когда-то меня отвозили к деревенским — пожить «дикарем» без интернета, мобильной связи и некоторых благ цивилизации. Я помню это место. И именно сейчас, кажется, покидая этот отвратный мир, я хочу вспомнить эту деревню. Вечерами, у костра, мы собирались всей компанией и фальшиво пели песни под расстроенную гитару. Я тогда жил. Жил и дышал, наслаждался жизнью, хоть и бурчал, что не могу в ICQ поболтать с друзьями, не могу скачать пару-тройку хороших песен Metallica или Scorpions. Там я был жив. Там было хорошо. Расскажи мне, как в той деревушке сейчас? Остались ли те рыбаки? Есть ли те обширные поля, на которых мы собирали цветы? Наверное, там сейчас построили какую-нибудь частную хату и нагло испортили наши поля. Мне больно, отвлеки, прошу тебя. Расскажи мне о нашем беззаботном детстве! Помнишь, как мы дергали Аню за косички? А как измазались в чернилах от папиной перьевой ручки? Помнишь, друг? Жаль, что в те времена мы не сможем вернуться, Неужели я больше никогда не проснусь, друг? И кошмар станет реальным? Я так надеюсь… Но я все еще хочу увидеть тебя, и вновь носится по тому полю. Вновь хочу свободно вдохнуть. Эта ночь заберет меня, и с рассветом я буду свободен. В своем ромашковом поле буду жить и любить. Да…