Против воли, во благо мира

Тора разбудил настойчивый стук в дверь. С трудом открыв глаза, он потянулся, и поднявшись с кровати, отправился открывать дверь. — Кто смеет будить меня в столь ранний час?! — недовольно прогремел он, открывая дверь, и застыл с открытым ртом. Пред ним стояла хмурая мать, а рядом с ней, её верная и, пожалуй, самая лучшая из воспитанниц — Сиф. — Ваше Высочество, позвольте мне удалиться. — с отчётливой жёсткостью в голосе попросила воительница. — Да, можешь оставить нас. Воительница учтиво склонила голову, перед этим плотоядно улыбнувшись царевичу и закрыла за царицей двери покоев. Приказав двум стражам ожидать дальнейших указаний от госпожи, Сиф удалилась в сторону трапезной, где сейчас проходил завтрак для обслуги и стражи. Она замерла перед дверью, не решаясь войти внутрь. Обычно, в это время её друзья всё ещё спят, но стража сообщила обратное. Она несколько раз поднимала руки, чтобы распахнуть створки дверей, и столько же раз их опускала. «Возможно, им стало что-то известно?» С каждой секундой разговор со старыми друзьями казался ей всё более и более бредовой затеей, граничащей со слабоумием. «Локи, будь ты проклят!» в сердцах подумала она и решительно подняла руки, наконец найдя в себе мужество войти в залу. Но резкая головная боль помешала её планам. Согнувшись и ухватив голову обеими руками, Сиф, опираясь на стену боком, сползла к полу, скрипя зубами. Ей казалось, что в её голове взорвали не один десяток фейерверков, причём, одновременно. Они буквально разрывали её голову. В голове звучал лишь один голос: «Стой, где стоишь. Уступи своему голоду. Дрожа, ты стоишь здесь, так жалко тебя. Для чего ложь скрывала, фантасмагория. Следуй за светом, и ты никогда не возвратишься. Иди, верши моё слово.» И боль отступила. Разум был пуст и свеж, но вот мысли уже были чужими. Сиф ощущала, что в собственном теле, помимо неё одной, есть и ещё кто-то. Кто-то сильнее её, воли которого она не может противиться. Она видела всё происходящее, ощущала боль и эмоции, но говорила, думала и делала нет то, что хотела. Она чувствовала себя марионеткой. — Я сама видела, как она его вчера ударила! — раздался нервный, сбивчивый полушёпот из-за угла коридора. Сиф, помимо своей воли напряжённо вслушалась в женский голос, сбивчивые интонации которого говорили о том, что его обладательница весьма взволнована. — Это просто ужас какой-то! И как он это терпит, я не понимаю! Ходят слухи, что меж ними роман, что одна сестра ревнует принца Локи к другой. Ты представляешь? — Тело Сиф начало тихо подкрадываться к источнику голосов. Слегка заглянув за угол, она увидела, как две полные и не слишком приятные служанки стоят у окна и протирают стеклянные витражи. — Кошмар! У этих ванок совершенно нет никакого понятия в манерах. — продолжала делиться новостями обслуга. — Видимо, в Ванахейме совсем нет мужчин, раз на наших так кидаются! — Обе служанки рассмеялись. — Я была в покоях у него сегодня утром. Не успела я одежду забрать, как принц мигом проснулся — вскочил, посохом мне угрожает… Вторая девушка ахнула. — Не смотри на меня так! — голос девки стал резким. — Я в порядке. А он ещё передо мной и извинился… Лицо Сиф скривилось. «Нашёл перед кем извиняться. Была бы фигура или лицо, а так… Выделывается.» И также тихо воительница направилась обратно ко входу в малый зал, решительно толкая ладонями створки дверей. Беседа двух дурёх потеряла для неё всякий интерес. Воины, собирающиеся уходить, испуганно замерли перед самым носом воительницы, переводя глаза с неё на резко распахнувшуюся дверь. Вольштагг осёкся на полуслове и улыбкой поприветствовал подругу. — Тебе тоже не дали поспать? — широко зевнул Фандрал. — Я-то надеялся, что хоть тебя не привлекли к этой утренней вылазке. Сиф, впрочем, проигнорировала вопрос воина и, с невиданной доселе грацией, осела на диван, подминая под себя ногу. К ней тут же подскочила молодая девчушка, надсмотр и обучение за которой, не так давно стали прямыми обязанностями прекрасного начальника стражи. Воительница аккуратно отстранила от себя девушку, безучастно скользя взглядом по заинтригованным лицам друзей. Даже Огун, и тот соизволил заинтересованно приподнять бровь, ожидая рассказа от той, что в отличии от них всех была допущена на собрание. — Что вы хотите от меня услышать? — усталым голосом осведомилась она, вставая с дивана и присаживаясь рядом с Фандралом, который целенаправленно уставился на пылающий огонь. — Правду о цвергах! — приказным тоном бросила девчушка. — Что там на самом деле произошло? Тело Сиф сжало руки в кулаки, останавливая порыв вскочить и убежать от неприятного разговора. Сама же девушка почувствовала неумолимое желание ответить на вопрос друга, что собственно, она и сделала, сама, не понимая того, что дух, который сидит в ней, управляет теперь уже не только телом, но и разумом валькирии. — Когда меня призвали на допрос, я видела лишь одного цверга, — медленно начала говорить Сиф, проследив за взором Фандала, она так же немигающи уставилась на пламя. — Он довольно высок для цверга, я бы более приняла его за мидгардца, но одеяние его и доспех говорили об обратном. При нём был некий артефакт, о котором я не могу сообщить. — воительница глубоко вздохнула. — Он заикнулся про перчатку и камни бесконечности, но Всеотец заткнул его и вывел всех, оставаясь с пленным наедине. Я не знаю, о чём они говорили далее. На самом деле я хотела поговорить о Локи. Я была в дозоре, когда его нашли. Ваш черёд рассказывать мне… — она запнулась. — друзья. — Проклятье, — ругнулся Вольштагг, обеспокоено переглядываясь с Фандралом и Огуном. — Локи — счастливый маленький паршивец, раз вообще умудрился выжить. Дважды. — Девчушка вопросительно взглянула на Вольштагга. Тот развёл руками: — Бездна. — Именно, — сказал незнамо откуда явившийся Тор. — Бездна, читаури, Тессеракт… Когда я встретил Локи, он был сам не свой. — Что? Он не кинулся к тебе с объятиями, мой принц? — ехидно спросило тело Сиф. — Ох, поверь мне, ему уж точно было не до этого. А земляне не так уж слабы, как я думал раньше, — задумчиво почесал уже отросшую бороду Тор. — Я думаю, что он был одержим, но, когда я его нашёл, его крепко прикладывали головой. Несколько раз. — Тогда это точно не одержимость, — веско вставил своё слово Вольштагг, качая головой. — Её просто так не выбьешь. Скорее, тут артефакт виноват. — Да при чём тут артефакт! — возразил Фандрал. — Он лишь подогревает гнев. Ну, может, ещё сил, как в легендах, добавить? — воин перевёл взгляд на Тора, тот кивнул. — Вот видишь! Не вали всё на артефакт. Может, Локи в Мидгарде тоже был ослаблен. — Не был, — принц в несогласии мотнул головой, но тут же спохватился, мысленно себя обругав. Едва не раскрыв свой секрет, он боязливо взглянул на друзей. Но они, благо, ничего не заметили. Только вот, Сиф… она настораживала его. Что-то в ней изменилось… она стала привлекательнее? Эти тёмные блестящие и шелковые на вид волосы. Эти синие глаза, в которых отражались языки пламени. Тор одёрнул себя, напомнив своему желанию, что он обручён. И вновь начал вслушиваться в спор друзей. — Тогда это точно артефакт, — задумчиво почесал бороду Вольштагг. — А, впрочем, чего гадать? О читаури сведений у нас крайне мало. Кто знает, что они там проворачивают? Огун хмыкнул и, скрестив руки на груди, уставился в окно на видневшийся осколок Бифрёста. С такого расстояния фигура Хеймдаля, надзирающего за восстановленным Радужным мостом, была абсолютно неразличима. — При помощи Тессеракта читаури вторглись в Мидгард? — спросил он, отворачиваясь от окна. Тор утвердительно кивнул. — А какие они, читаури? — спросил Фандрал. — Нет, ну просто всегда интересовало, действительно ли они используют таких здоровенных червей для перемещений. Принц вновь утвердительно покачал головой. — Ох, и славную же битву мы пропустили! — разочарованно вздохнул Вольштагг. — Я бы этих червей… — Распугал своими телесами? — хмыкнула Сиф, уводя разговор в сторону от Локи и его действий в Мидгарде. — Их не так-то просто убить. Это тебе не за жареными куропатками в кухне охотиться. — Ох-ох-ох, — передразнил воин девушку. — А хоть бы так! Всё лучше, чем с колотушкой для мяса за ними гоняться! Или как твой юнец — с палочкой… Дай догадаюсь, все звери с хохотом передохли, когда ваши орудия увидали? Или их шлем Локи привлёк? Ну, с рогами, который он выкинул. — Кстати, Тор, очень даже зря, — хохотнул Фандрал. — Знаешь, как он врагов устрашал? Аж их щиты от смеха содрогались! — Ну и зачем вы тогда нам сдались? — добродушно хохотал Тор. — Шлем Локи и мой молот были бы защитниками Асгарда! А вы бы прозябали своё время в тавернах, да ярмарках. — О, мудрейший Тор, пощади нас, простых вояк! — насмешливо склонил голову в поклоне Вольштагг. — Чтобы мы делали без нашего серрура и твоего всемогущего клепала? Тор, тепло улыбаясь, поднялся на ноги и дружески хлопнул Фандрала по плечу, намереваясь уходить из зала. Всё, что было необходимо, он уже сказал. Но около самых дверей царевича окликнул Огун: — И ты в это веришь? Принц застыл у дверей. — Да, я верю. — ответил Тор и стремительно вышел в коридор. Лицо Сиф нахмурилось. — Я не верю ему. Я не верю, что Локи — такой распрекрасный, хороший и добрый, а стал злым только потому что его какой-то камушек с ума свёл. Это не разумно. — Сиф, Тор не стал бы врать. Всеотец тоже. Ты же помнишь, как его приветствовали или ты и это пропустила. — Пропустила. — раздражённо ответила воительница и стряхнула с себя девчонку, что так и липла к ней, поднялась на ноги и, не оборачиваясь вышла из залы, хлопнув дверьми. Воины остались лишь удивлённо моргать, а подчинённая шмыгнула носом. — Девы… — вздохнул Фандал. — Сезон у них что ли? — и принялся рассказывать о своих похождения в известные таверны Асгарда, но он не рассказал и половины, как его перебил Огун, что так и остался стоять у окна, задумчиво глядя на мост. — Почему Хеймдаль молчал? — Что — переспросил Вольштагг, набивая рот мясом. — Почему же всевидящий Хеймдаль нам о плене нашего принца ничего не сообщил? С лиц Фандрала и Вольштагга мгновенно пропала улыбка, они изумлённо посмотрели на своего обыкновенно молчаливого товарища, даже не осмеливаясь помыслить о таком предательстве стража.

***

— Тор! Тор! — кричала Сиф, пытаясь нагнать принца, быстро направлявшегося к выходу из дворца. — Да подожди же ты наконец! Нагнав царевича, тело Сиф схватило его за край красного плаща, насильно развернуло к себе лицом. Взгляд Тора не предвещал ничего хорошего. Он, нахмурившись, уставился в переносицу девушки, мечтая побыстрее отвязаться от её пристального внимания, чтобы скрыть своё стыдливое и животное желание обладать ею, и отправиться в тренировочный зал. Возможно, «убийство» нескольких древесных противников слегка облегчит то возбуждение, возникшее из-за близости прекрасной валькирии. — Что? — неожиданно для себя рыкнул он в лицо Сиф. Девушка улыбнулась, чем ещё раз заставила принца удивиться резкой смене её настроения. А, впрочем, она всегда была непредсказуемой. — Ты действительно считаешь, что я поверю в эту чушь с исправившимся Локи? — промурлыкала воительница, накручивая красную ткань плаща себе на кулак. — Я ещё не забыла, что он порывался тебя убить! А тут вдруг — ой, бедняжка?! Мерзкие читаури его околдовали?! Я тебя прекрасно знаю, Тор! Я вижу, что ты темнишь. И темнишь намеренно! Тор ужасно разгневался. Да как она смеет обвинять его во лжи! Принц презрительно скривился, оглядываясь на стоявшую вдалеке стражу, и, нагнувшись к уху Сиф, процедил сквозь зубы: — Спроси у него сама! Ты мне не жена, чтобы устраивать допросы! Из-за угла вышла царица. Принц резко вырвал из руки воительницы край своего плаща и, приветливо махнув рукой мелькнувшему в конце коридора брату с местным лекарем, скрылся в одном из переходов дворца. Прикусив нижнюю губу, Сиф растерянно улыбнулась Фригг, пряча за спиной дрожащие руки. — Миледи, чем могу служить? — Приведи ко мне девчонку Тора. Нам нужно поговорить. — Фригга махнула рукой и удалилась. Сиф же побежала в сторону коридора, за которым скрылись маг и лекарь. И едва Локи и лекарь крылись в перевязочной, как младший принц вынужден был прикусить внутреннюю сторону щеки, чтобы не расхохотаться в голос. Очевидно, невеста его брата всё же поняла, куда попала. «Мать этого так просто не оставит». Взяв самое необходимое, лекарь развернулся и кивнув принцу, направился за ним к дверям, прочь из этого пропахшего спиртом и кровью места. Напротив дверей, прислонившись к стене, стояла Сиф, явно ожидая самого младшего принца. Маг смерил её недовольным взглядом и резко развернулся к лекарю, нервно улыбаясь ему. —Жихарь, я понимаю, — вкрадчиво говорил Локи, приобнимая старика за плечи и ведя его по коридору в сторону крыла, где располагались покои лекаря, — я знаю, что ваны лишили тебя семьи и её поведение недопустимо. Но она всё же гостья. И, возможно, наша будущая царица… Хотя бы постарайся, ради собственного же блага, быть с этой шлю… девой помягче. Ты же знаешь Тора. Увы, но мой брат сперва бьёт, а потом уже спрашивает. — Я лишь надеюсь подохнуть к тому часу, как это взойдёт на престол, — едко отозвался лекарь, выпутываясь из полу-объятия младшего принца. Локи покорно убрал руку. Старик некоторое время задумчиво смотрел в окно, за которым виднелся небольшой пруд и аллея, а потом тихо добавил: — Никогда не думал, что настанет час, когда я и вражьему сыну соглашусь добровольно отдать трон. — Что?! — вздрогнул маг, думая, что ему послышалось. Не может же этот старый плут и в самом деле знать. Спину мгновенно прошиб холодный пот. Локи сцепил зубы, опасаясь, что с губ сорвётся неподходящий вопрос. — Всегда считал, что Тор приведёт нас к катастрофе, когда взойдёт на престол, — вздохнул Ормульв. — Но никогда не думал, что ты позволишь ему устроить эту катастрофу в своём доме… — Он мой брат, — выдохнул младший принц, расслабляясь. Он ничего не знает. Просто фигура речи. В другом конце коридора виднелась воительница, которая нетерпеливо притоптывала ногой. Локи прищурился. Рассчитывая унизить девку её руками в отместку за удар, царевич даже не надеялся на то, что на его сторону внезапно встанет Сиф, сама того не понимая. «Всё же два удара лучше. Хоть один из них, да и окажется смертельным», — подумал Локи, провожая спину лекаря задумчивым взглядом. И только старик скрылся за поворотом коридора, как к принцу подлетела Сиф, явно настроенная на ссору. — Совсем рехнулся?! — прошипела она, хватая принца за грудки и весьма ощутимо прикладывая его спиной о стену. — Ты решил стелиться перед этой… этой… — Умерь свой пыл, — усмехнулся Локи, резко хватаясь за кисти Сиф и выкручиваясь из её захвата. В следующий миг лицо и грудь воительницы были прижаты к стене, а руки оказались заведены за спину таким образом, что каждая попытка вырваться приносила леди несильную, но боль. Царевич тихо рассмеялся ей в затылок: — Ну, кто так делает? Она только прибыла, а ты уже жаждешь перегрызть ей глотку… Страсть похвальна, но не в этом случае. Пусть она расслабится, успокоится, перестанет видеть во всём опасность, а там уже вступим мы. — Отпусти! — рыкнула Сиф. Вместо ответа принц перехватил оба запястья воительницы одной рукой и, намотав ей косу на кулак, потянул, заставляя девушку отклонить голову назад и посмотреть ему в лицо. Локи был предельно спокоен, и это не на шутку испугало существо, что сидело в теле Сиф. На мгновение ей показалось, что в радужке принца мелькнула та же тьма, но видение тут же пропало, а на губах младшего брата Тора появилась знакомая улыбочка, возвещающая о грядущих проказах. — Хочешь избавиться от девки Тора? — нежно прошептал воительнице принц, поглаживая большим пальцем шею Сиф. — Желай страстно, а рассчитывай всё холодно. Иначе это грозит провалом… Подумай головой. Сейчас невыгодно стращать Гермиссию. Это значит настраивать Тора против нас самих. Ходи, улыбайся, делай вид, что не жаждешь выпустить ей кишки… — Локи практически мурлыкал. От резкого контраста нежного тона любовника со словами отменной дряни у тела Сиф по коже пробежали мурашки. Преображенный был откровенно рад, что эта тварь, в лице Локи, на его стороне. Маг же продолжал приводить воительнице свои доводы: — А потом… потом мы просто расставим ловушку, а она сама в неё зайдёт. Не будь столь нетерпелива… Или ты всегда такая? И внезапно всё прекратилось. Сиф практически тут же оттолкнулась от стены и развернулась, однако она успела лишь заметить, как мелькнул за поворотом край зелёного плаща. Альв ехидно улыбнулся, разминая затёкшие запястья. «Локи всё ещё в неё влюблён и на что-то надеется. Как это удобно…» — думал он. А в это время, в трактирчике «Пляшущий сапог», разинув рот, слушали старого Курво, который, излишеств выпил асгардсого Эля и теперь, прилично захмелев, рассказывал своих господах; а говорил он веско, потому что уже четыре века прислуживал двум поколениям правителей Ванахейма, да ещё до этого пособлял там же безумному Ньёрду. Теперь он и сам состарился, стал тяжёл на подъём, и работу свою уже не мог столь достойно исполнять, как прежде. От этого, старый Курво так отчаянно нуждался в приемнике. Он присмотрелся к молодому лекарю, Маблунгу, что, после одобрения Курво, стал исполнять почти всю его работу. Они оба были в лучших отношениях с Хносс и Гермиссией. — Уж как ни говори про господина Локи, а воин он первостатейный и вежливость всегда соблюдает, — заявил Курво. К слову сказать, он ничуть не прилгнул: Царевич был очень даже вежлив со старым лекарем, может быть от того, что мастер был единственным, кто не навязывал своего общения или потому что они виделись от силы всего пару раз, если не меньше. — Чего не пойму — так это зачем было нашему принцу из Ванахейма брать себе жену, смех сказать, в Асгард, где народ ох ненашенский! — заметил старый Дридрик из Приречья. (Деревня, где живут, в основном, землепашцы и ремесленники. Примеч. автора.) — Где ж ему быть нашенским! — вмешался папаша Дрого, сосед Дридика, — ежели они живут по какую не надо сторону Асгарда и впёрлись в самый что ни на есть Вековечный лес! Нашли место, ничего сказать! — Дело говоришь, папаша! — согласился лекарь. — Ну, вообще-то Ваны с Мглистых Холмов в самый что ни на есть Вековечный Лес не впёрлись, но что народ они чудной, это ты верно сказал. В лесу в этом есть речка живительная, зуб даю, что ни на есть живительная! Знаешь, что они делают? Не знаешь? А я тебе скажу, что! Они там плавают по чём зря — посередь реки — ну вот куда это годиться! Не к добру это, помяни моё слово, папаша! И все ж, дочери госпожи моей — таких девочек поискать надо. Вот младшенькая: из себя вылитая царица Фрейя — но мало ли кто на неё похож, баба же как ни как? Ясное дело, похожа: правильно, дед-то сам Ньёрд Безумный! А про отца… — лекарь задумался и отхлебнул ещё эля. — ну ничего про него не скажешь, кроме того, что утонул! — Утонул? — удивились несколько слушателей, за то время, что Курво рассказывал, любопытных глаз прибавилось вдвое. Они слыхивали, конечно, и об этом, и о многом другом; но асы — большие любители семейных историй и сплетен, и эту историю они готовы были в который раз выслушать заново, да ещё, практически, из первых уст. — Тут в чём дело: господина Ньёрда не спроста же стали звать «Безумный Ньёрд». При его правлении много было совершено дел, и плохих, и хороших. Все мы знаем, что он был большим любителем поплавать. Однажды ушёл он в плавание, и думали мы, что говорит наш потонул в бескрайнем море, но вернулся он, живой, да и с женой-красавицей. Не успела бедняжка- жена родить ему наследников, как он, вновь ушёл за море, где и потонул. — А с женой что-стало-то? — Со скалы сбросилась, бедняжка. Так моя госпожа и господин сиротами и остались, вот оно как было-то. — Слыхал я, что они покушали вместе и поехали при лунном свете гулять, — вставил своё слово старый Дрого, — а ваш безумный король был слишком толстоват, вот и лодку, вместе с жёнушкой своей беременной и потопил. — А я слыхал, что это она его спихнула, когда о измене узнала, а он её за собой утащил! Кричал ещё мол, «Если сгину я — сгинешь и ты», — сказала старуха Пендриль, жена местного мельника. — Ты, баба, не про всё ври, про что слышала, — посоветовал Курво, который уже начинал недолюбливать сварливую старуху. — Ишь ты, пошла чесать языком: спихнула, утащил! У ванов лодки, дощаники-то, такие, что хочешь, а не опрокинешься. Словом, вот и остались мои господа сиротками. Пока старый лекарь расхваливал и раскрывал все лучшие стороны своих господ, в дальнем, освященном пламенем лишь одной свечи, углу таверны притаился сам младший наследник. Он слушал старого лекаря, стараясь оставаться незамеченным.