Неправильно... или? Планета-конструктор или как помирить богов.(вне цикла)

Забросив руки под голову, я натянул повыше одеяло и принялся плевать в потолок. Этим и приходилось заниматься последнее время. Ну, верней с тех самых пор, как Ринке пришла в голову идея спасти Бландера и мы поселились в этой хижине. Теперь вот, все на своих местах: она прыгает вокруг очередной жертвы обстоятельств и злых людей, а я тусуюсь рядом и мысленно возношу хвалу всем известным богам, включая того, что нам встретился в ветке миров Е, чтобы за этот ее финт мы не огребли никаких долговременных последствий. Потому что лично мне Суэрон не нравился. Бландер — тот нормальный, как Рин и сказала — «наш» человек. А вот капитан Альтгарда… Кхм… С другой стороны — если он со своими подозрениями начнет куда-то не туда лезть — всегда может произойти что-то из ряда вон выходящее. Рин, конечно, таких вещей не одобряет, но кто сказал, что она об этом узнает? Я не Крайк, на очевидных вещах не запалюсь и хвостов, если что, не оставлю. Да и обставить можно, при случае, все, как самооборону. Не в первый раз подобное проворачиваю…  — Прости, а как тебя… — раздается со стороны кровати больного хриплый с непривычки голос.  — Армаин, — отзываюсь я. — И я не настроен развлекать тебя беседой.  — Просто хотел спасибо сказать. Вы с Рин меня вместе вытаскивали, как я помню. Раньше не особо говорить что-то выходило, сейчас вот… Спасибо, в общем. Если я чем-то смогу…  — Расскажи про Суэрона, — прошу я. Как там всегда говорилось? Врага надо знать в лицо? Рин делала выводы, основываясь на впечатлении, которое производил человек и поступки по отношению к ней. Я же предпочитал при первой же возможности копаться в прошлом. Оно нас, как ни крути, характеризует куда лучше.  — Он не причинит ей вреда, пока она не воткнет нож ему в спину. Или пока ты этого не сделаешь. Не беспокойся.  — Кхм… — каюсь, от неожиданности я поперхнулся воздухом.  — Пожалуйста, не надо считать меня идиотом на основании произошедшего в тот день. Мне понятно, с какой целью ты задал вопрос. Беспокоишься за Рин. Суэрон… Он, конечно, постарается о ней все узнать. Как и ты о нем, окольными путями. Но на основании одних лишь выводов и предположений никогда не нападет первым. К тому же сейчас мы все не в том положении, чтобы разбрасываться ценными кадрами… — речь гладиатора оборвалась. Он замер на своем месте, с трудом переводя дыхание. И, по энергетическим ощущениям, из последних сил сейчас удерживался от того, чтобы не заснуть прямо на середине фразы.  — Дрыхни уже. Все энергополе загадил своими сонными мотивами, — не сдержавшись, я сам широко зеваю. Хочу Ринку под бок. Но вот проблема — она умотала за пределы хижины, варить особо вонючую часть зелья. Поэтому мне пришлось остаться здесь и присматривать за раненым. Хотя за ним уже присмотр, по сути, и не нужен.  — Ну извини, кофе нет, чтобы кого-то из нас сделать чуть менее сонным, — Бландер, в свою очередь, широко зевает.  — Хочешь сказать, что тут есть кофе? — от одного лишь этого слова у меня уши на макушке встали. Это не я! Это Ринка виновата, она меня подсадила на этот «напиток богов». И не только меня — вся семья теперь литрами гасит как обычный зерновой да молотый напиток, так и всякую бурду вида «три в одном» — смотря что найдем по пути в разных мирах. Здесь нам кофе не попадался, только всякие энергетические напитки из той же аделлы и женьшеня.  — Есть. Но не про нашу честь. На элийской стороне. Здесь тоже можно достать, но…  — Не продолжай, — я хмыкнул. Понятное дело, что здесь можно достать напиток с другой стороны расколотой планеты, но для этого надо быть либо приключенцем, который суется туда через разломы, либо очень богатым даэвом. — Ты его на той стороне и попробовал, да?  — Угу. Пока выполнял кое-какую грязную работенку.  — Для Суэрона? — снова задаю наводящий вопрос я.  — Для кого же еще. Ты, кстати, готовься — там не такой уж и рай, как говорят во всяких пропагандистских книжонках. Если у нас ледяная пустыня — на той стороне портала будет просто пустыня. Напротив Альтгарда — Бертрон, то еще ебучее болото.  — А напротив Белуслана? — уточнил я по поводу еще одного знакомого названия.  — А вот там не знаю. Я только здесь и по Морхэйму работал. В Морхе поинтересней — портал в Бездну, опять же, да и на элийской стороне есть, что посмотреть, и чем заняться. Здесь, считай, учебный полигон.  — В Морхэйме ведь не Суэрон командует.  — Да, но… — Бландер не договорил. Дверь открылась и в помещение зашла Рин. Почему-то мы рефлекторно заткнулись при ее появлении. Не знаю, как так вышло, но кажется, поводов для троллинга я ей добавил.  — Что обсуждаем, мальчики? — хмыкает она, занося в помещение котелок с вонючим варевом.  — Только не говори, что это надо будет пить, — морщится Бландер от одного лишь запаха. Это он вид не видит…  — Нет, это пить не надо. Хотя правило «чем лечебней дрянь, тем она дерьмовей на вкус» никто не отменял. Этим мы тебя будем мазать на ночь. И я не знаю, какие жертвы тебе надо будет принести Арми, чтобы он тебе отключил обонятельные рецепторы.  — Нет, ну вот запашок от тела я потерплю. И так не амброзия, — гладиатор морщится.  — Ну потерпи. Суэрон тебя вроде собирается перетащить куда-то, будем надеяться, что там есть душевая, а то и целая ванная. Представляешь, поваляться наконец-то в горячей воде, смыть с себя все следы приключений, найденных на пятую точку, м-м-м-м-м-м-м… Бландер с хриплым смешком уже собирается ответить на подколку, но дверь в наше убежище снова распахивается.  — Спокойно, это я, — Суэрон уже даже не дергается, когда видит наши не совсем добрые намерения. Хотя чего там видеть… Я казанок в него швырнуть так и не успел, да и Рин вилку в глаз не успела воткнуть. Бландер тоже до кружки с кипятком только дотянулся… — А оружие с каждым разом все интересней.  — Капитан, я же человек простой. Какой камень схватила, такой меня и оберегает… — фыркает Рин.  — Простой, м? Я побывал в Исхальгене. Странно, что ту заварушку с вратами в Бездну не упомянули в твоем личном деле. И странно, что после произошедшего тебя отправили не в Морхейм или еще куда в приличное место, а слили в итоге в нашу помойку.  — А вас почему слили помойкой командовать? — фыркает Рин, адресуя военачальнику встречный вопрос. — Бландера? Морына? Накизара? Тут же дохрена нормальных людей, да и не было бы их — хана бы уже и Альгарду, и окрестностям. Так может человек красит место, а не наоборот? Тон насмешливый, но смысл у фраз серьезный. Впрочем, местным не впервой всякие метафоры, иносказания и аналогии, так что Суэрон на ее манере речи внимания не заостряет. Вместо этого он обходит Рин по часовой стрелке, почему-то пристально глядя на ее волосы. На мгновение протягивает руку вперед, будто намеревается коснуться одного из хвостов, но натыкается на ее взгляд и резко передумывает. Я его понимаю. Она же иной раз как глянет — и у тебя поджилки трясутся да колени подгибаются. И знаешь ведь, что ничего нет в ней от тех, других, кто никогда не позволял «низшим расам» к себе прикасаться, но все равно ассоциации не самые хорошие в такие моменты накрывали. По крайней мере, первое время. Уже потом я понял, что «нехер трогать мои волосы» — это у нее персональный личный бзик, с которым приходится считаться даже мне. Что уж о всяких мимо проходящих военачальниках говорить.  — Ты бы прическу сменила. Приметная очень, в Ферноне будет в глаза бросаться.  — Сделаем, — я в ответ на это замечание лишь тихо фыркнул. На фоне всех прочих «приметностей» прическа — это так, семечки. На самом деле там надо не волосы по-другому расчесывать, а энергополе маскировать и рот на замке держать на постоянной основе. И ни во что не вмешиваться. А с последним у Рин вообще такие проблемы, что… Хотя и я тоже хорош. Но это она меня испортила! — Подождите, а при чем тут Фернон?  — Я еще не сказал? Вы туда отправляетесь через двое суток. Уже даже меньше. Отсидитесь у меня, пока Бландер в порядок не придет, ну, а потом уже займешься тем, о чем мы с тобой разговаривали.  — Ванная, — мечтательно протянул Бландер. Рин лишь фыркнула. Я снова вытянулся на раскладушке, таращась в потолок и пытаясь исподтишка прощупать Суэрона. Миг — и чужое энергополе разворачивается, показывая ту часть эмоций, что касается нас с Рин. Смесь уважения и профессионального недоверия одновременно, признательность за спасение Бландера и все еще сомнения в профессиональной компетентности Рин. Желание задать вопросы и понимание, что ответов на них он может никогда не получить. Щелчок — и энергополе снова схлопывается, а Суэрон смотрит на меня вроде бы как исподтишка.  — Любопытный у тебя Хранитель, Рин. И на обычных хранителей непохож. Впрочем, ты на обычного даэва тоже, так что вы друг друга… дополняете.  — И на основании чего же сделаны выводы о моей необычности? Начинается игра. Забавная игра под названием «я хочу услышать ложь». Как и многие другие, Суэрон не готов услышать правду. Шокирующую правду о существовании других измерений, пришельцев из других миров, потому что это поставит его перед такими проблемами и моральными дилеммами, что ему больше всего хочется услышать наиболее правдоподобную ложь, чтобы уже забыть обо всем этом и не париться. Знакомое поведение. Просто очень знакомое, на самом деле. Как правило, из Ринкиных знакомых только члены команды, да и то не все, знали правду о ней и о нас, а все остальные с удовольствием и полной ложкой кушали заблаговременно составленную легенду.  — Пространственные врата. Да и вообще… Перерождение? В Исхальгене? Кто были твои родители?  — Ну, маму я толком и не помню, но она была врачом в небольшом поселении, — щелчок энергополей. Рин говорит правду. Она действительно не помнит своей матери в этой жизни, потому что та умерла сразу после родов, а еще — женщина действительно была врачом. — А отец… Ну, он был даэвом. Сражающимся в Бездне на благо Асмодеи. Как, впрочем, и отцы кучи других известных мне детей, если вы понимаете, о чем я. С учетом вовлеченности отца в процесс моего воспитания, я предпочитаю считать себя сиротой. Думаю, не надо объяснять, почему. Сарказм, правда, ложь про «отца-даэва», которую сама Рин и считает ложью, о чем и сказала. Снова щелчки энергополей. Суэрон принимает все за чистую монету. Потому что хочет принять.  — Ну что дальше. Свалив из родного домика, пошарахалась по пустошам, училась всякому-разному, благо что мозгами меня мать-природа не обделила, да и понимание было, что без нормальных навыков да знаний буду я очередным куском безмозглого пушечного мяса. Когда у тебя есть мозги — так себе перспективка, согласитесь. Что же до пространственных врат… Я не в первый раз вытворяю вещи, которые не вписываются в общепринятые какие-то рамки, но никогда никто из моего окружения к этому всерьез не относился. В смысле, если какие-то твари принялись к девочке домогаться, а девочка их за две секунды в фарш перемолола, никто не будет признаки будущего даэва искать, верно? Скорей решат, что девочка психанула немного. Ну или если по пьяни свалиться в обрыв с высоты пятого этажа и отделаться царапинами, то это идиотам везет, а крылья вообще приглючились. Ну, а после заварушки в винограднике у меня впервые появились симпатичные черные крылышки, после чего меня и пнули покорять Пандемониум. Снова щелчки на «правду». Крылья раньше у Ринки были белыми, поэтому «черные крылышки появились» — истинная правда. Как, впрочем, и биография Рин, разве что она не уточнила, что все это происходило с ней за пределами этого мира. Я прямо чувствовал, как успокаивается Суэрон. И снова понимал, что в лице Рин агентский корпус потерял превосходное первостатейное брехло. Потому что только первостатейное брехло может рассказать правду, не выдав никакой по-настоящему важной информации, и пройти проверку чуть ли не на детекторе лжи.  — А что насчет Мунина?  — М-м-м-м-м, так вы в Исхальгене и Мунина раскопали. Ну, начать с того, что пока я была в банде Уль-го-Грына, у нас там тусовалась мутная, как выяснилось, старушонка. Урд, по крайней мере, нам она так представлялась. Я этой бабушке по пути раздобыла перья хайка, в итоге слово за слово мы разговорились, и я завалилась к ней на постой. Нет, ну, а что не завалиться, если приглашают? Зимой у костра в палатке — это вам не лакшери. В общем, у этой бабушки была в доме куча интересных книжек, которые я активно читала. И Рани тоже, это дочь Уля, если что. Собственно, Рани меня на виноградник и вывела. После того, что случилось со мной, старуха исчезла. Но оставила записку, советующую пойти к Мунину, плюс карточки со стишками-предсказаниями. Кто-то сказал, что бабка двинутая, кто-то — что она наоборот, крутая колдунья и лучше мне ее послушаться, ну я в итоге все-таки прошла в резервацию Исхальгена. Полетела, верней. Ну, а что терять? Поболтали, он еще в мозги ко мне полез будущее смотреть, ну там я какого-то типа арфой по башке ебнула и все на том. Ну, а потом он посоветовал мне поговорить с Хеймдаллем, когда буду в Панде. Совет пригодился, потому что я вообще там никого не знала, а потенциальные соратники смотрели на меня, как на дерьмо под ногами. Так что без Хейма я бы вряд ли во всем разобралась. Ну, а все остальное уже есть в личном деле — отучилась экстерном, специализацию алхимика получила в Храме Ремесел, второй профессией выбрала кулинарию «для галочки», чтобы не напрягаться, потому что все остальное мне не зашло. А вот алхимия пригодилась. Как с Бландером мы познакомились, вы, наверное, уже и так знаете.  — И почему про Мунина не упоминается в твоем личном деле?  — Ну, мне сказали, что его в Панде не все любят и лучше мне по этому поводу языком не чесать. Я и молчала. Да и до вас никого эта тема не интересовала, если честно. Все были слишком заняты тем, чтобы обсуждать мое происхождение.  — Так, ну ты не язви давай. Про Мунина, если что, и дальше молчи. Не любят его. Знаешь, кстати, почему?  — Вроде как он там кому-то не тому дорогу перешел своими пророчествами да предсказаниями. Самого Мунина я не расспрашивала, не до того было, а говорят об этом… Разное. В смысле, когда одни говорят, что из-за пророчества его в Исхальген сплавили, а другие — что он чью-то дочку в койку затащил, за что и поплатился — истину установить сложно. Потому что обе версии в итоге выглядят крайне правдоподобно, если вы понимаете, о чем я.  — Возможно, именно из-за твоего знакомства с Мунином тебя в итоге и отправили в Альтгард, — дался Суэрону этот Мунин.  — А может, просто заткнули девочкой без роду и племени свободную дырку. Сами же говорили, сюда спихивают либо тех, кто ни на что не годен, либо тех, за кого некому вступиться.  — За тебя мог бы вступиться Хеймдалль.  — Я не просила, — Рин фыркает, вздергивая нос и складывая руки на груди. С трудом давлю смешок. Да, товарищ Суэрон, она у меня гордая, привыкайте. Впрочем, эта гордость — одна из причин моей любви к ней.  — Ясно, — судя по понимающей усмешке Суэрона, он не впервые с такими гордыми да независимыми сталкивается. — Спасибо, что рассказала. Да, кстати, держи, — он достал из сумки увесистый сверток и протянул его Ринке. Ах, да, повод явиться сюда. Очередной набор ингредиентов разной степени вонючести для издевательства над моими обонятельными рецепторами. И осязательными рецепторами Бландера, которому на заживающие шрамы мажут всю эту хрень. Она же мало того, что воняет, так еще и выглядит, как… Буэээ… Суэрон, кстати, товарищ хитрожопый — с процедуры намазывания подопытного слинял под благовидным предлогом. Мол, дела в крепости и все такое. Конечно, может и правда у него дела, но как-то сразу он о них вспомнил, стоило Рин снять крышку с «вонючей» кастрюльки и подготовить чистые повязки.  — Может, я сам? — уточняет Бландер. Застеснялся, надо же. Хотя… Это медперсонал в госпиталях «пола не имеет» по определению, а Рин все-таки не врач. Официально, по крайней мере.  — С магией не скомбинируешь. А так бы сам уже дня два мазался, я с больными не нянчусь: что могут сами делать, то делают сами.  — Это я уже понял. Но забыл.  — Садись давай. И на край кровати двигайся, чтобы не уделали все этой ядреной смесью, — командует Рин. И принимается за обработку. Я со своей стороны помогаю ей перенаправлять энергопотоки и радуюсь, что для этого не приходится приближаться. А то даже здесь, в двух метрах от места проведения процедуры, воняет нестерпимо.  — Для чего вообще эта дрянь нужна?  — Чтобы ткани без рубцов срослись.  — Это без шрамов, что ли? Так они же украшают.  — Ага. Особенно если в процессе пережимаются какие-нибудь нервы либо сосуды. А уж дышать с неверно сросшимися ребрами вообще удовольствие.  — Не подумал, извини. Я вообще далековат от лечебного дела. Но не настолько далековат, чтобы не понимать: само выживание вот с этим вот — это уже чудо. А уж без последствий...  — Последствия будут, не переживай. Физику восстановишь где-то через пару недель — месяц. А вот энергетику… Так скажем, даже против мугглов тебя лучше не бросать еще месяца три. А о серьезной заварухе вообще не мечтай в течение года.  — Вот дерьмо. Ну, с другой стороны, год можно и цветочки в Ферноне повыращивать. Рин смеется, вспоминая их недавний разговор об этом.  — Кстати, а что это такое хоть, Фернон? В учебниках мы об этой местности ничего не изучали, если я правильно помню.  — В учебниках про нее ничего и нет. Там военные действия не ведутся, разрывов нет, да и климат лучше, чем во всех остальных областях. Поэтому там практически вся область уже лет сорок как застраивается. В основном квартирниками, сама понимаешь — желающих поселиться там много, поэтому строить надо быстро, чтобы у всех новичков хоть какая-то крыша над головой была.  — Казармы, значит, — хмыкает Рин. Мы обмениваемся понимающими взглядами. В таких же казармах, по сути, мы и жили на Базе. Нет, в каждом отсеке были свои кухня-санузел, можно было расширить просторанство при желании и достаточно легко изменить планировку, но сути это не меняло: коридор, по обеим сторонам двери, за каждой дверью по семье. Частные дома с приусадебными угодьями, возможностью извратиться в ландшафтном дизайне и сельском хозяйстве — это в гражданском секторе, целых три мира колонизированы под это дело. А вот на Базе только коридорные многоэтажки.  — Ну, не такие, как в Альтгарде или Панде.  — Альтгардских не видела, а в Панде нормальные казармы, — пожала плечами Рин. — Я же в них жила, когда училась.  — И как тебе три соседа в комнате?  — У меня их не было, вообще. Повезло, что все другие новички с потока были местными. И не хотели снисходить до общаги. Так что мы в два рыла кайфовали. Золотые были времена, да, Армуль? Собственная кровать, возможность спать не в моем энергополе, а на физической плане, лепота…  — Ты же знаешь, мне на это похуй, — хмыкаю я. Сейчас я предпочел тусить в «физическом» облике просто потому, что особо могущественных противников, для победы над которыми необходимо наше слияние, поблизости не наблюдалось. А вот от всякой шоблы куда эффективней спасало какое-никакое численное превосходство.  — Ну вот в Ферноне, получается, на человека — одна комната без перегородок, ну только ванная от остального великолепия отделена, потому что стояк особо никуда не сместишь, сама понимаешь. А уже дальше где перегородки ставить и как это пространство организовывать, каждый сам решает. Но чаще всего народ просто огораживает кровать и шкаф с одеждой ширмой — и на этом все, планировка заканчивается. Кухня, рабочая зона и гостиная уже вперемешку.  — А-а-а-а-а-а, квартира-студия, — хмыкает Рин.  — Наверное, — Бландер морщится то ли от боли, то ли от запаха бинтов, но не жалуется. Рин как раз заканчивает перевязку и помогает гладиатору надеть теплую кофту. — Но у некоторых и в Ферноне есть свои собственные дома. Сама понимаешь, у немногих. Либо у тех, кто еще на первую волну колонизации попал, верней у них потомков, либо у людей вроде Суэрона.  — А-а-а-а-а-а-а, ну ясно. Типа, нужно очень много денег, чтобы заиметь небольшой домик в регионе, где каждый свободный метр на счету.  — Вот-вот. Так что мы с тобой будем отдыхать в условиях, приближенных к элитным. Кстати, даже не надейся свалить до того, как эти твои эфирные потоки в норму не придут — Суэрон такие вещи, как ты заметила, видит.  — Заметила. Интересно было бы узнать, где он этому научился.  — Ну, а ты где манипуляциям с эфиром научилась?  — Нигде. Я еще в детстве могла какую-нибудь мудреную приблуду случайно сломать, особенно при условии, что она ломаться вообще не должна. Да и кристалы эти на портале в Бездну тоже как сами по себе сломались. Потом, став чуть постарше, я поняла, что можно таким образом… ну, влиять на людей. Делать с ними всякие вещи… Не совсем хорошие, если ты понимаешь, о чем я. А уже более точно манипулировать, чтобы для лечения это все применять, меня Арми научил. И снова не соврала. Вот ни на грош же. А Бландер услышал в ее рассказе то, что легко встало в его сознании в план текущей реальности. Нет, зря я все-таки не согласился на просьбу Матоэса и не уломал Ринку на работу в агентке, зря. Ей же там самое место. Хотя… Как там она сказала, человек красит место, а не наоборот? Она и в «сталкерском» корпусе очень уместно смотрится. Разве что в демиургах бы вряд ли прижилась, не тот склад психики.  — Ну и он, как я понял, нигде особо этому не учился, вроде дара с рождения. Хотя, может и объяснил кто, как правильно всем этим пользоваться. На этом разговор пришлось-таки прекратить, потому что гладиатора уже вырубало. Ну, а мы сами могли друг с другом и телепатически болтать, что мы и сделали, еще часа два обсуждая ситуацию. Которая лично мне нравилась все меньше и меньше. Рин же списала желание Суэрона копаться в ее биографии на желание защитить от неизвестной угрозы и себя, и Бландера. Как бы не пришлось после всего этого ее от них защищать. Впрочем… Первый раз, что ли? Да и она сама за себя постоять, если что, сможет. И спину мне прикроет. Как показала дальнейшая практика — защищать требовалось разве что агрессивное племя аборигенов от нас. Но эти ребята первые начали, так что отхватили живительного пиздюлина в полном объеме и от меня, и от Ринки… Ну, а уже оставшиеся огребали недостаток витамина П от гарнизона крепости и Имфетиуса, потому что даже там в итоге нашлись вполне нормальные персонажи, способные при случае и навалять обидчикам «за себя и за того парня». Ну, то есть и за себя, и за гражданское население либо новичков.