Неправильно... или? Планета-конструктор или как помирить богов.(вне цикла)

Как и ожидалось, стоило показаться дома, как пришлось встретиться с Эймаром и Рандвигом, чтобы хоть как-то объясниться с ними по поводу происходящего. Сальвар меня встречать не вышел, правда. Может, дома его не было, а может — будучи более тихим по сравнению с братцами-снайперами, сей сабж просто решил не участвовать в наших разборках. Их опасения мне были, в общем-то, понятны. Другое дело, что причин для этих опасений не было вовсе: я хоть и была слегка неадекватной, но никогда не занималась организацией подстав людям, которые отказались со мной сотрудничать. Не принять в будущем могла, да еще и подколоть «соискателя» в стиле «раньше надо было думать и идти, когда предлагали», но вот строить подляны каждому, кто отказался следовать за мной… Так скажем, мне тогда пришлось бы всю свою жизнь на мелкие мстительные пакости потратить. Верней все три жизни, в итоге. «Как думаешь, след Накизара хоть куда-нибудь ведет? Мне кажется, надо было не под его дудку плясать, а самим расследованием на пашне заняться», — подал голос Арми, стоило только лечь в кровать с книгой в обнимку. Заняться было больше решительно нечем, переться в метель разбираться с делами даже под щитом не хотелось, да и не было нужды. В смысле, никто этого не требовал. «Думаешь, за три недели там остались хоть какие-то следы с учетом того, что ту пашню триста раз прочесал гарнизон Пасфельта, да и из Альтгарда кто-то сто пудов побывал?» «Как знать, как знать». «Можешь этим заняться». «Ты сейчас серьезно?» «А когда я была несерьезной в таких вопросах? Возьмись и проверь там все, может действительно что найдешь. Если что — маякуй, мы же там рядом будем. Как я поняла, повстанцев видели не так далеко от пашни». «И я все равно считаю, что эти грабители Ривара или как их там — ложный след». «Знаешь, Армуль, по-моему, Накизар тоже сам так считает. Но, во-первых, мы должны отработать все версии, во-вторых — у нас пока что других версий нет, а повстанцы эти могут нехило поднасрать, так что кому-то все равно надо от них избавляться. А у нас остро стоит вопрос финансирования, да и вообще хоть какой-нибудь деятельности. А то вот так просечет начальство, что мы тут вроде бы как хуй пинаем — и поставят нас в патруль. А я, чем в патруле стоять, лучше сгоняю разведаю, что там повстанцы замышляют». «Узнаю Ринку», — фыркнул элементаль, после чего материализовался прямо в кровати и прижался ко мне. Я не возражала — вместе все равно теплей. А что Суэйя по поводу всего этого думает — в данный момент было похуй. В конце концов, мы норм приличия не нарушаем — просто лежим вдвоем под одним одеялом, а не трахаемся на соседней с ней койке. Поэтому я лишь поудобней перехватила книгу и, в свою очередь, устроилась на кровати таким образом, чтобы места и одеял хватало обоим. Главное, чтобы Арми не забыл: после засыпания я превращаюсь в пинающуюся хрень, которая стягивает все одеяла на себя. Впрочем, обычно он эту проблему решал достаточно просто — сигал спать в энергополе, а материализовывался заново уже когда я проснусь. Так было и в этот раз. Что удивительно — разбудил меня не Арми, сама встала. И первое, что заметила — отсутствие Суэйи на соседней койке. Сама койка заправлена, как в армейской казарме, ничего на одеяле не валяется… Прямо как-то непривычно, учитывая, что раньше эту койку занимала Вики, которая была той еще любительницей разбрасывать вещи… Я передернулась, вспомнив бывшую соседку по комнате. Вот в который раз замечаю, что порой и не скажешь по человеку или нечеловеку изначально, какой он на самом деле. Пока вместе с ним в дерьме не окажешься. И вроде бы пора привыкнуть к этому, и вроде бы как не по себе каждый раз, когда оказывается, что твоим лучшим другом в итоге стал тот, кого ты вот только вчера терпеть не мог, а врагом наоборот тот, с кем, казалось, душа в душу существуешь и точно никогда не рассоришься. «Это ты про меня сейчас? Ну, как про того, кого вчера терпеть не могла?» «Нет, не про тебя. Мне почему-то в таких ситуациях сразу Сарен вспоминается. Вот уж кто был всем врагам вражина. Все остальные чаще всего так — и куснуть толком за бочок не успевали до того, как наступала заварушка и выявлялось, кто на что способен на самом деле. А вот Артериус… С тем да, все сложно получилось, но тогда вообще все сложней было — первое дело, да еще и я никаким альтернатором, да и паранормалом в принципе, не была. Как думаешь, здесь будет кто-то такой же? Все-таки элийцы асмодианам хоть и враги, но по большому счету когда-то это был один народ. И по идее их бы как-то объединить и натравить на вот этих вот балауров, которые вообще непонятно что и непонятно откуда взялись». «Вот взялись-то они вполне понятно откуда. Ну, ты же изучала местную историю на уроках, да? Бог Айон, раса хранителей порядка или как-то так… Ничего не напоминает?» «Да то, что напоминает это все кое-что дерьмовое, это и так понятно. Мы с тобой не в первый раз сталкиваемся либо с остатками Храма, либо со всякими научными экспериментами. Повидать бы этих балауров. Что там? Коллективный разум и установка в мозгах «найти, убить, повторить»? Сущности они или органики? Может, вообще, юниты под управлением искусственного интеллекта?» «Ну, про юнитов ты загнула. Местные же не пальцем деланные — я видел и пушки их, и механизмы всякие, тут технология уже развита, по крайней мере в столице, заметили бы юнитов. Хотя… Может и не заметили бы, если там все на базе органических тканей». Пока разговаривали телепатически, я успела одеться потеплей, обуться, окончательно проснуться и выйти из комнаты в общий коридор. Запах какой-то еды доносился из кухни, значит, Суэйя, скорей всего, там. Логика не обманула — девушка сидела у окна, грея руки о кружку с горячим травяным отваром. Смотрела она, собственно, на сугробы за этим самым окном. — Я уже и забыла, как здесь… бывает, — она запнулась на середине фразы, отхлебнула из кружки и словно не зная, как начать разговор, снова уставилась в окно. — В Ферноне теплей, насколько я помню. Сколько там прожила — сугроба так и не увидела. — Сугроба там и я не увидела, хотя прожила в Ферноне побольше твоего. Снова тишина на кухне. Я тоже навожу себе травяной чай и наспех делаю пару бутербродов. Садясь напротив Суэйи, произношу: — Сейчас доедим и пойдем проверим, что тут повстанцы Ривара забыли. Бери на всякий случай сменную одежду и что там еще тебе обычно надо, а то может так статься, что придется в лесу заночевать. Ну, это если снова херобора с погодой начнется, или придется слишком далеко зайти сегодня. — Ты сама веришь в то, что повстанцы как-то причастны к происходящему? — скептически морщится Суэйя. — Не верю. Но меньшей проблемой их это не делает. — Так уверенно говоришь, будто уже пересекалась с ними. — Было дело, еще в Исхальгене, — не стала скрывать я. Знакомство с повстанцами Ривара получилось мимолетным, но впечатления остались неизгладимые. А еще — остался, собственно, трофей — так называемая «Черная Жемчужина». Ожерелье, которое считалось проклятым, но таковым, как и ожидалось, не являлось. — И конечно, ты об этом предпочла промолчать. В личном деле ни слова о встрече с повстанцами. Впрочем, если там о пространственных вратах нет ничего — мне уже не стоило удивляться. — Знаешь, вот уж в этом деле точно не было никаких поводов для обсуждения за ужином, ну, или хвастовства своими подвигами. Если тебе интересно — могу рассказать подробней, но только пока будем идти. Хоть за нами нет такого контроля, как за патрульными аканами, все-таки лучше не рассиживаться с утра пораньше за чайком с бутербродами, а пиздовать на великие свершения да ратные подвиги. — Интересно послушать, — произносит Суэйя и принимается собираться. Хотя чего нам собираться? Кубы и оружие прихватили, штаны-сапоги-куртки-шапки-шарфы-варежки натянули и попиздовали навстречу новым приключениям. — Собственно, началось все с того, что неподалеку от заставы Антрона на мель сел корабль. Сначала мы внимания на него не обратили даже — думали, обычные рыбаки с промысла возвращались, сейчас разобьют рядом лагерь, починят свой корабль и свалят восвояси, ан нет — эти «рыбаки» на заставу решили напасть. Нам, в общем-то, так даже лучше было — парням обновки пригодились, нам с Арми оттачивание навыков досталось, да и пару сотен кинар тоже перепало. На корабле, конечно, у них ничего особо ценного не было, но на Исхальгене народ не особо переборчивый: оружие, тряпки и всякую деревянную хрень на дрова растащили только так. Ну а в процессе растаскивания мы нашли дневники капитана и карту сокровищ. И узнали мы, что в Исхальген эти товарищи пожаловали якобы за легендарной «Черной жемчужиной» — артефактом, который приносит несчастья и беды своему владельцу, ибо является проклятым… Ну и дальше бла-бла-бла-бла по всем стандартным клише. И даже попалась информация о том, что проклятье это активируется самой попыткой искать артефакт. Свое собственное распиздяйство и избыточную агрессию ребята винить явно не хотели, предпочли все на жемчужину свалить. — Так вы ее в итоге нашли? Вместо ответа достаю из-под одежды висящий у меня на шее кулон. — Как видишь, ничего проклятого тут нет. В Панде уже я узнала, что такой «артефакт» в принципе можно толкануть за пару тысяч кинар чисто за древность изделия, ну и за черный жемчуг, который реже обычного встречается, но и все на том. А легенда о проклятии оказалась всего лишь легендой, причем не самой уникальной: наверное, в каждом городе есть какие-нибудь слухи о проклятых украшениях или проклятом же оружии. Ну и о проклятом сундуке с кинарами, куда же без этого. — Мда… — Суэйя повертела в руках вещицу, оценивая ее профессиональным взглядом. — Серебряный сплав качественный, не темнеет со временем. Все остальное — как ты и сказала, на пару тысяч кинар, ну может на три-пять, если выставить на аукцион каких-нибудь коллекционеров антиквариата. Похоже, что с невезением у ребят были проблемы задолго до прибытия в Исхальген: ехать за сокровищем, а в итоге найти такое… — Заметь, они даже ее не нашли. Нашли мы. Да и то я примерно предполагала, что никакое там не сокровище. — А чего же тогда согласилась взяться за это дело? — Эх, знала бы ты, насколько нехер делать на заставе Антрона ранней весной. Ну и плюс заодно от хищников окрестности почистила. Плюс на их шкурах немного заработала, да и мясо в дело пошло. Каллифы, конечно, это вам не экзотическая рыба из элитного ресторана в Пандемониуме, но жрали мы их только так. И браксов. И рефисм. Мы вообще все в Исхальгене жрали, потому что жрать было нечего особо. За таким вот неспешным разговором мы пересекли лес Маэллан. Идти было легче, чем вчера, потому что снежные заносы сверху схватились крепкой коркой. И, приноровившись, по ним теперь можно было идти не проваливаясь по пояс в сугроб каждые два-три шага. Правда, дворник с лопатой тут все равно бы не помешал, но кто же у нас будет лесные тропинки чистить. Стоило приблизиться к остаткам пашни мугглов, как Арми вынырнул из энергополя и, отделившись от нашего небольшого отряда, направился на поиск следов. В успех его миссии я верила мало, но и на успех нашей затеи, в принципе, тоже надежды не было. Так что какая разница, собственно, где шароебиться. Хоть по пашне, хоть повстанцев отслеживать… Правда, с повстанцами все оказалось не так просто, как представлялось поначалу Накизару да и мне тоже. К мугглам они отношения не имели, но новости мы узнали все равно достаточно тревожные, чтобы в очередной раз перебаламутить гарнизон Пасфельта… *** Подсознательно я боялась, что она меня с собой в этот раз не возьмет. Что все-таки внемлет словам брата и решит держать меня где-то в тылу. В конце концов, она могла полететь на разведку одна, а меня не взять как раз под предлогом «бескрылости», но нет — вместо этого мы потопали по сугробам через лес к реке и небольшой заводи, где видели этих повстанцев местные. Кстати, логично: повстанцы Ривара в основном животные водоплавающие. И хоть качество их кораблей еще в бытность мою аканом оставляло желать лучшего — предпочитают они держаться поблизости от рек и морских бухт. И подальше от патрулей, что было вполне объяснимо — большей части повстанцев было не тягаться даже с даэвом-новичком. Или с хорошо обученной группой обычных людей. — Чувствуешь? — Рин внезапно остановилась, втягивая носом воздух. Невольно повторив этот жест, я отрицательно покачала головой. — Едой пахнет. — Ты еду везде учуешь, — фыркаю я. — Дело не в этом. Это не повстанцы. Посуда чистая, нет примесей других запахов, да и мясо готовят свежее, а не солонину или сушеное варят. Это к востоку отсюда, пойдем. Решив не шутить по поводу «тебе лишь бы жрать», иду туда, куда ведут. В итоге мы оказываемся в небольшом лагере, укрытом за отвесной скалой. В лагере этом оказывается только один обитатель, который при виде нас испуганно вскакивает на ноги и хватается за топор, но тут же расслабленно выдыхает. — Даэвы… Я уже думал, что это повстанцы Ривара. — Я Рин, это Вэй, — вступает в диалог моя попутчица. — Немного странное место для лагеря, учитывая, что тут рядом разбойники шастают. — Манир, — юноша краснеет, отводя взгляд в сторону, а потом принимается быстро говорить. — Я жду своего дядю. Он оставался в доме, когда нагрянули повстанцы. Может быть, он еще жив и… Я не знаю уже, что делать. Мне не нужно видеть лица Рин, чтобы предположить дальнейший ход событий. Помогать всем, кто убежать не успел — это ее основная жизненная установка, судя по всему. Так что уже полчаса спустя мы выдвинулись в сторону близлежащего озера, где ранее располагался (а может, и сейчас располагается — кто их знает, этих повстанцев) дом незадачливых охотников. — Это может быть ловушка, — произношу я, стоит только отойти на сотню метров от лагеря охотника. — Не разочаровывай меня, скажи что-то менее очевидное, — хмыкает девчонка, оборачиваясь и глядя на меня чуть исподлобья. Менее очевидных вещей мне на ум не приходит, да и начавшаяся метель не способствует разговору. Поэтому к небольшому озеру мы подходим еще через полчаса в абсолютной тишине. И, забравшись на пригорок, принимаемся изучать местность. В тихую погоду посмотреть было на что. Насколько помню старые карты, из этого озера берет начало речушка. В те времена, когда я здесь бывала, эта река даже была судоходной, но как сейчас дела обстоят — кто его знает. Отсюда ее не видать, может, вообще никакой речки нет и в помине. Противоположный берег озера едва просматривается и понять, сколько людей находится на той стороне, лично мне возможным не представляется. Чего не скажешь о моей попутчице — подозрительно внимательно она смотрит вперед и явно в уме что-то подсчитывает. А потом — жестом приказывает мне идти следом за ней. Останавливаемся мы в зарослях неподалеку от лесной тропинки. Судя по утоптанности — здесь часто ходят люди. С вопросом во взгляде смотрю на Рин, которая тут же принимается пояснять. — Ты их наряды видела? Это же мечта шпиона: рожи под масками, на лицах платки… Раздобудем парочку таких — и никто нас не опознает. — Логично. Оружие-то у них не форменное, так что на него у нас внимания никто не обратит. — Если бы обращали, я бы предложила еще и мечи-луки у них же отобрать. — Почему бы тебе просто не перелететь на тот берег озера? — Там лучники и маги. И они так же, как и я, видят сквозь снежную завесу. Внезапно, правда, учитывая, что они прибыли в регион, где полно даэвов и должны быть заранее готовы к встрече с ними? Подколку пропускаю мимо ушей. Потому что сама могла бы додуматься. Но, каюсь, семь лет взаперти все-таки сказались на способности соображать. Впрочем — с соображением все в порядке у Рин, а с меня в данный момент только боевые навыки и способность выполнять приказы. И первое и второе вскоре понадобилось. Потому что обойти вокруг озера у нас получилось без проблем, как и передвигаться по самому лагерю, не привлекая к себе внимания, а вот с поисками дяди Манира дела пошли тяжелей. Потому что если и держали где мужика, так только в самом доме. Рядом с дверью стояли два громилы и судя по тому, как обходили их десятой дорогой остальные повстанцы — явно не каждому желающему вход в дом был открыт. Поэтому пока что нам пришлось ограничиться внешним осмотром. — Что видишь? — спрашивает у меня Рин, когда мы становимся спиной к каким-то ящикам и принимаемся незаметно осматриваться. — Уточни, — сразу же требую я. Потому что, в отличие от девчонки, мне в этом снежном дерьме не видно ровным счетом ничего. Честно говоря — с непривычки зверски слезятся глаза, и больше всего я хочу не рассматривать окрестности, а зажмуриться хотя бы на пять минут и переждать эту атаку белого цвета на свой организм. — Дверь целая, а ближайшее к ней окно разбито. Что это значит? — Что повстанцы попытались открыть дверь, не смогли и вломились в дом через окно. — Хорошо. Ты сидишь дома в небезопасной местности — кругом дикий лес, озеро, мало ли кто запрется… Дверь держишь закрытой, верно? — Давай покороче. Нет желания слушать твои выкладки. Да и времени у нас нет. — Время как раз есть. Надо правильно им воспользоваться, — Рин присела, проверяя крепления на своей обуви. Глядя на нее сверху вниз, я фыркнула и повторила требование рассказывать о происходящем покороче, а не устраивать мне сеанс головоломок. — Ладно, ладно, рассказываю, — это было произнесено голосом настолько обиженным, что мне на мгновение даже жалко ее стало. Дав себе слово в следующий раз дослушать все выкладки до конца и даже в меру сил поучаствовать в обсуждении, я принялась слушать дальше, на время затолкав подальше голос невовремя проснувшейся совести. Рин же начала говорить. — Окна низко, часть из них выходит к горе, впритык к которой стоит дом. Услышав, что в дом проник посторонний, любой нормальный человек, если он не я, не кинется в драку, а попытается смыться незаметно. Два возможных пути — лес или берег озера. До леса не добежать, не попавшись на глаза тем, кто находится снаружи, остается водопад. Пошли, — Рин дернула меня за руку в нужном направлении. — По твоему, он стоит в воде и ждет, пока кто-то его найдет? — Скорей — ждет наиболее подходящего момента, чтобы улизнуть. Мужик живет с племянником посреди леса, в деревне особо не появляется, в случае какого-то происшествия может рассчитывать только на себя. Племяш — сама видела, какой, за ним самим присматривать надо, полагаться на такого всерьез никто не будет еще лет пять. Может быть, встреча с повстанцами и произошла впервые, но в любое другое дерьмо человек явно вляпывался неоднократно. Раз до сих пор жив, и при этом даже не является даэвом — обладает мозгами, физической и психической выносливостью, способностью здраво оценивать ситуацию. Спрятаться под водопадом для него — вполне нормальное решение, учитывая, что за стеной воды может быть сухое место или даже какая-то пещера, а повстанцы туда без надобности не сунутся. Не знаю, что это за магия такая, но мы действительно обнаруживаем за водопадом Грокена. Пока Рин переговаривается с ним, я стараюсь абстрагироваться от окружающей действительности и заодно — дать глазам хоть немного отдыха от слепящей белой пелены. В разработке плана побега и обсуждении деталей я участия не принимаю, поэтому и становится сюрпризом необходимость вернуться в дом Грокена ради каких-то его сбережений. — Тебе не кажется, что рисковать нашими жизнями ради его жалких грошей — не лучшая затея? — возмущаюсь я, стоит отойти подальше. Мысленно прикусываю язык, но слово не воробей — уже вылетело. Рин, как ни странно, на мое вопиющее хамство (по меркам обычных командиров, по крайней мере), не реагирует никак. Вместо этого она себе под нос как бы между прочим произносит. — Если бы кое-кто слушал не жопой, а ушами, то знал бы, что в доме находятся документы этих товарищей и охраняет их, скорей всего, не так уж и много народу именно внутри. А Грокен подсказал, как пробраться в дом из уличного подвала. И если вчерашние приказы Накизара кое-кто слушал ушами, а не жопой, то должен вспомнить, что нас послали на разведку, а разведка подразумевает получение сведений о численности противника, его снаряжении и предполагаемых действиях. И тем успешней разведка считается, чем больше нужных сведений удастся получить. Если вопросов нет, предлагаю продолжить и залезть-таки в дом Грокена, раз уж нам подвернулась возможность это сделать. Травиться будешь, или на тебя совсем херово действует? — Рин показала мне флакончик с зельем маскировки. — Буду, — опыта употребления маскировочного зелья в текущем состоянии у меня, признаться, не было. Но вряд ли что-то особо сильно поменялось с учетом того, что в прошлом (еще с крыльями) мы от него всем отрядом выворачивались наизнанку. У Рин, насколько я помню, примерно такая же реакция, вот только столкнемся мы со всем этим уже потом, в безопасности. Поэтому протянутый флакончик принимаю без колебаний. Дождавшись, пока пройдет противная липкая дрожь по всему телу, двигаюсь следом за Рин, ориентируясь на едва заметные наметанному взгляду блики чуть впереди. Действовать приходится быстро и осторожно, но у нас все проходит гладко. Вернувшись к Грокену лишь сорок минут спустя, мы отдаем ему прихваченные из тайника деньги (он Рин за ними посылал, оказывается, а она не отказала), отсчитывает половину и просит передать эту сумму Маниру. А сам сообщает о своем желании покинуть Альтгард. — Парень-то расстроится, что мы без его родственника обратно вернулись, — ни к кому не обращаясь, произношу я, провожая взглядом фигуру, удаляющуся в пещеру под водопадом. Как оказалось, там был проход, ведущий на другую сторону горы. И за этим проходом у Грокена были припрятаны и лодка, и припасы для путешествия. Судя по всему, мысль «свалить подальше от Альтгарда» зрела в его голове давно. — Ну, парень Альтгард покидать не хочет, так что пути их разойдутся ненадолго. — Думаешь, встретятся когда-нибудь? — Асмодея не такая и большая. О, кстати, что вспомнила… Ты когда-нибудь слышала имя Рэйя? — Она была в моем отряде. И в тот день семь лет назад тоже. Почему ты вдруг заговорила именно о ней? — Да так, вспомнила кое-что. Мать Рани звали Рэйя, умерла она семь лет назад. А отец Рани, Уль-го-Грын, нас после закрытия портала на винограднике нашел. А теперь вопрос: как можно, впервые встретив даэва, поднять его бессознательную тушку и протащить несколько километров, не помяв при этом ни единого чертова пера? Вот и пришло мне в голову, что Рэйя-то даэвом была. А раз погибла семь лет назад, то могла и в тот самый день в том самом отряде, хотя вообще не факт: в той же Бездне, в дальних ее уголках, даэвы часто погибают. — Ясно, — завершила разговор я, идя следом за Рин по льду, сковавшему озеро. Толщина его внушала доверие, а действие зелья уже позволяло не бояться ни магов противника, ни его лучников. Да и внимание их было сосредоточено больше на воздухе, чем на земле, что играло нам на руку. Выбрались с территории повстанцев мы в итоге даже раньше, чем планировали. Пока Рин рассказывала новости Маниру и отдавала ему деньги, переданные Грокеном, я сидела у костра и со всем прилежанием старалась не заснуть. А еще — не слишком щуриться от бликов пламени и не показывать, насколько сильно болит голова. Скорей бы уж в безопасное место, где можно нормально отдохнуть. Хотя если принять во внимание еще сильней разыгравшуюся метель — не видать нам безопасного места еще день-другой минимум. Если только Рин не сочтет ситуацию угрожающей и не решится использовать заклинание возврата. Учитывая, что у нас были документы повстанцев — их доставка могла стать делом первостепенной важности, ради которого девчонка (и я вместе с ней, соответственно), решится загреметь на пару-тройку дней в лазарет. Через пространство таскаться, да еще и через, по сути, самодельный портал — это вам не десяток мугглов перерезать и не под носом у повстанцев в охраняемый дом забраться. — Мы возвращаемся. Надо отдать документы Накизару как можно скорей, — сообщает мне Рин, пихнув локтем под бок. Подняв голову, киваю и с усилием встаю на ноги. Девчонка замечает, что со мной все не так радужно, как я стараюсь продемонстрировать, поэтому подхватывает под руку, позволяя опереться на себя. — Симптомы? — Снег слепит. Голова разболелась. Усталость. Больше ничего, — заверяю ее я. Хочу подшутить на тему того, что семь лет взаперти явно не пошли на пользу моей выносливости, но в последний момент вспоминаю, что после такой реплики могут начать жалеть, а мне это не сдалось ни за каким балауром. Поэтому ограничиваюсь фразой. — Я в порядке. И думаю, что будет лучше именно мне читать возврат. — Между прочим, я тоже знаю это заклинание. И… — И кто-то из нас должен быть на ногах после того, как мы окажемся в Пасфельте. Причем в достаточно адекватном состоянии для того, чтобы отчитаться Накизару и выслушать дальнейшие указания относительно всего этого дела. Я после переноса в состоянии нестояния буду в любом случае, а вот ты еще побарахтаешься. Арми, судя по всему, с нами возвращаться не собирается, да и не захочешь ты его светить, так что вариант остается только один. — Ладно. Но руну чертить буду я, — то, что Рин согласилась подозрительно быстро, меня не насторожило. А стоило бы задуматься, по какой причине эта упрямица вдруг стала такой покладистой. — Да черти сколько влезет, кто тебе не дает, — буркнула я. Отойдя на несколько шагов в сторону от палатки, девчонка утоптала небольшую площадку и, закрыв ее воздушным куполом, принялась чертить знакомые символы. За ее действиями я особо не следила и только произнеся заклинание поняла: что-то в рунном переплетении поменялось. Что именно — я поняла только когда перед глазами все завертелось, а потом мы вдвоем оказались рядом с кибелиском Пасфельта. Расстояние было небольшим, поэтому заклинание возврата не должно было вычерпать мою силу досуха, но явно не должно было взять меньше, чем я рассчитывала. Сделав шаг вперед, я все же покачнулась и тут же была подхвачена под руку бдительной напарницей. — Порядок? — уточнила у меня Рин. Кивнув, прекращаю наваливаться на нее, но все же позволяю довести себя до открытых дверей храма, придерживая за талию. Ожидаемого обморока не последовало, но состояние было полубессознательным и меньше всего его улучшит падение на этом льду. — Все, пришли. Побудь здесь, пока я не вернусь от Накизара, постараюсь быстрей. А, вот еще, выпей. Только сегодня больше никакой магии и никаких зелий. Хлебнув из протянутого флакончика, я почувствовала знакомый терпкий аромат. Улыбнувшись, собралась произнести слова благодарности, но моей напарницы рядом уже не было. Поэтому зелье я допиваю в одиночестве, мысленно вознося хвалу алхимическим навыкам, которыми наделила природа эту белобрысую. Пить то, что она мне дала, я не опасаюсь памятуя о том, какую рану она залечила Бландеру. Интересно, а мой брат и его друг осознают, что такие повреждения в принципе смертельны? И что их могут залечить только очень опытные целители и то если очень сильно повезет и пациент окажется достаточно живучим? Впрочем… Учитывая, что брат девчонку завербовал и, вдобавок — спустил ей на тормозах мою вербовку, он уж точно догадывается, какое сокровище попало в его руки. Или хотя бы подозревает истинную цену сути и умений Арэйн. Закрыть портал в Бездну в одиночку, вылечить смертельные раны… Здесь уже пахнет не новичком-даэвом, а… — Сперва показалось, что обознался, — раздался надо мной мягкий, вкрадчивый голос. — Но подошел поближе и понял, что это действительно ты. Какими судьбами, Суэйя? Эгарион. Его голос я узнала. Удивительно, но попытка сыграть безразличие с треском провалилась, потому что мне и играть ничего не потребовалось. Семь лет прошло, а мне действительно стало плевать на того, привязанность к кому, казалось, никогда не пройдет. Нет, после всего, что произошло в прошлом я, конечно же, не стала бы поддерживать с ним общение, но все же какая-то часть души все еще была привязана к человеку, которого когда-то называла другом. И вот — сейчас я не чувствую ничего. Если брата я готова была простить при условии, что он поймет ошибочность своего отношения ко мне и раскается в нем, то вот Эгариона, Бландера и им подобных бывших друзей в статус таковых уже не вернуть никогда. Поэтому на бывшего приятеля я отреагировала так же, как до этого — на Бландера и брата. То есть просто промолчала. Как подсказывает практика, подобное людей бесило. Даэвов тоже, поскольку Эгарион, явно не просто так ко мне подошедший, молчание воспринял, как акт агрессии. И начал нападать в ответ, правда бить пытался пока что только словами, на свое счастье. — Повреждение крыльев затрагивает голосовые связки? Или это — форма протеста против общения со мной? Так вот довожу до твоего сведения — общаться придется вне зависимости от твоего желания, потому что ту девочку, которая тебя подобрала из милости, я намерен забрать в свой отряд. И лучше бы тебе, бескрылая, мне не дерзить даже молчанием, не то покровительство братца-капитана Альтгарда тебе особо не поможет. Раз уж тебе позволили вернуться и встать в строй с нормальными даэвами — будь любезна соответствовать званию и следовать субординации. Командир разведки Альтгарда Эгарион, мне нужны сведения о местоположении твоего командира и той информации, за которой вас послали сегодня. С учетом того, что Рин уже стоит за его спиной — мне достаточно пальцем показать в нужном направлении, после чего Эгарион окончательно забыл обо мне и обернулся к девчонке. — Арэйн Шеллад, я так полагаю? — С кем имею честь? — по голосу Рин я сразу поняла, что часть тирады Эгариона девчонка уже слышала, выводы о нем сделала, причем выводы эти весьма нелицеприятные. Бывший приятель хорош, кстати — показал себя с худшей стороны. Теперь даже если я скажу девчонке, что эта высокомерная сволочь, выпестованная родителями-даэвами в хер знает каком поколении на самом деле — весьма неплохой и, главное, щедрый парень — она мне все равно не поверит. И в отряд вступить не согласится. А у такого сотрудничества были бы свои плюсы вроде лучшего снаряжения (и, главное, забесплатно или почти задаром), более удобного жилья и прочих преимуществ, которые выбивал для «своих» через влиятельного папашу Эгарион. — Я командир сводного отряда разведчиков. Наслышан о ваших достижениях, алхимических навыках и весьма впечатляющем потенциале из достоверных источников. — Это из каких же? — От Суэрона, он весьма лестно отзывался о человеке, спасшем жизнь его другу. Про ту историю в Исхальгене я вообще молчу — странно, что ее не внесли в ваше личное дело, ну да над исправлением этой ошибки мои люди уже работают. — Я слышала о вас. Что привело командира автономного отряда в Альтгард? — В основном — последние события, связанные с повышенной активностью всех тварей, каких только можно. Поскольку мы работаем над одним и тем же делом, хоть и с разных сторон, я предлагаю вам сотрудничество. — Само собой разумеется. Мне кажется, что это в любом случае было неизбежно. Мы уже передали всю информацию о последнем деле Накизару, вы можете получить интересующие вас сведения у него. Склонив голову, закрываю глаза и вслушиваюсь в мелодичный и ровный голос. Опыт общения с Рин показывает — она сейчас в полном бешенстве. Уже заметила я, что на речь без матов, с выдержанным тоном и соответствием всем нормам этикета она переходит только тогда, когда ее доводишь до белого каления. — Я рассчитывал на большее. Предлагаю вступление в мой отряд. На вашем текущем деле это не скажется, в дальнейшем смогу пробить вам повышение в Белуслан. Если вы слышали обо мне, значит — знаете, что я всегда стараюсь помочь своим друзьям, чем могу. А вы своим друзьям, как я понял, очень преданы, иначе не стали бы рисковать ради спасения Исхальгена и тратить несколько недель на восстановление Бландера. — Я не могу дружить с кем-то из-за его денег. Это неправильно и дружбой называться не может. А поскольку для вас это единственная возможная форма отношений — простите, но вынуждена ответить на ваше предложение отказом. А, да, еще момент… Посмеешь наехать на мою подругу еще раз — и ни папочкина слава, ни мамины денежки тебя не выручат. От резкой смены тона беседы окосел не только Эгарион, но и я, хотя за прошедшие дни уже привыкла, что Рин легко переходит с «изысканного» на «подзаборный» и так же легко возвращается обратно при желании. — А вот за это я мог бы вызвать тебя на поединок, — чуть усмехнулся Эгарион, внезапно сделав шаг по направлению к Рин и оказавшись вплотную к ней. — Так вызови. — М-м-м-м, отделать на арене новичка-даэва — не много-то и чести. Впрочем, я говорю о чести тому, кто использует в своих целях бескрылых. По крайней мере, в моих друзьях сильнейшие, а вот ты, детка… Я с тобой делать ничего не буду даже. Ты просто до конца своих дней будешь гнить здесь, на этой помойке. В подходящей для тебя компании. — Да, ты прав, ее компания мне подходит. И более того — я счастлива, что Суэйя согласилась частью этой компании стать. Что же до помойки… не место красит человека, так что поглядим. Пошли, Вэй, мы здесь и так слишком долго задержались. Клянусь, уходя от дверей храма я спиной чувствовала взгляды, которые Эгарион бросает на мою напарницу. Кажется, я знаю, кому в ближайшие недели будут доставлять свежие цветы и редкие сладости шиго из «Темного облака». Она ведь прямо в его фетиш попала — строптивая девочка, которая не боится вступить в перепалку и между строк заявляет, что купить ее невозможно. Сколько он таких уже купил в свое время — одному Айону известно, так что теперь считал, что дело лишь в цене вопроса. Так что в ближайшее время будет пытаться узнать цену Рин. Не было печали, еще ухажеров от нее гонять придется… Впрочем, с этим есть, кому справляться — как-то я забываю все время о существовании Арми. Тот о себе не напоминает лишний раз, конечно, но чует мое сердце — пожалеет тот, кто посмеет к Ринке шары подкатить. Особенно без ее на то согласия.