Весна, пришедшая через тысячу лет

*** – Что еще за враг? Зеленые человечки с Луны, что ли? – поинтересовался я, когда Курозуки, крепко ухватив за рукав, потащила меня за собой через школьный двор, к кучке росших у забора деревьев и калитке за ней. – Они не зеленые, – прижавшись к дереву, Курозуки осторожно выглянула из-за него. Сережка-маятник в ее руке перестала кружиться и указывала на школу, а точнее, на ее верхние этажи или крышу. – Они выглядят совсем как мы, но в то же время полностью от нас отличаются. Спроси у учителя, он расскажет тебе все в подробностях. – Постой, ты что, серьезно?.. – Мы опоздали, – перебив меня, Курозуки перехватила дрожащую в воздухе сережку. – Она уже здесь. Придется готовиться к бою. – Да что за «она» такая то?! Послушай, там же остались Момоко с Кюске и остальные! Может, полицию вызовем? Но Курозуки на меня уже просто не обращала внимания. Ловко отсоединив черный кристалл от застежки, она повертела его в руках, оглянулась, а затем, размахнувшись, всадила его в ствол дерева. Кристалл наполовину ушел в древесину с жутким треском, от которого я поежился. – Дроид эм-ноль-ноль-два, активация! – приказала Курозуки, поднеся руку ко второй сережке. – Приступить к формированию корпуса. Кристалл слабо засветился и ввинтился в ствол до основания. По дереву пробежала дрожь, с веток посыпались листья, вверх с тревожным щебетом вспорхнула стайка птиц. А затем… затем кора в том месте, где исчез кристалл, набухла и вспучилась. Внезапно она стала мягкой, словно плотная шершавая ткань, и под ней начала проступать человеческая фигура. Лицо со смазанными чертами, затем шея и плечи… Высокая женщина с древесной корой вместо кожи и листьями, гирляндами свисавшими на месте волос, вытянула свое тело из дерева и нависла над нами. Дерево с треском раскололось, на землю, ломая ветки, упал тяжелый сук. – Аааа!.. что… как?.. – я отшатнулся назад и едва не запутался в плаще. Плащ… да, верно, на мне ведь все еще этот глупый костюм… и не только костюм! Я схватился за рукоять висевшего на боку меча, но Курозуки, шагнув назад, сжала мою руку. – Не делай резких движений. Дроид должен опознать нас как своих повелителей. «Дроид», как она назвала этого монстра, замерла, покачиваясь с тихим шелестом. Там, где должны были бы быть глаза, распустились два больших черных цветка, третий – посреди лба, и все они уставились на нас. – Вчера такая же штука едва не поубивала нас и Момоко с Кюске! Зачем ты притащила ее в школу?! – Чтобы защитить тебя, если понадобится, – невозмутимо сказала Курозуки и обернулась к дроиду. – Дроид эм-ноль-ноль-два, приступить к защите объекта… – Это я «объект» что ли?! – возмутился я. – …всех, представляющих из себя потенциальную угрозу – уничтожить! – закончила Курозуки. А вот тут я по-настоящему встревожился. – Что значит «потенциальную»? Это уже перебор, она же на всех подряд начнет кидаться! Отключи ее, быстрее! Вдруг дроид резко выпрямилась, сразу став раза в полтора выше, и всем телом повернулась к калитке. Та как раз открылась, и во двор школы вошел Умино-сенсей с большими пакетами в руках. Аккуратно закрыв калитку, сенсей повернулся, поправляя сползающие очки – и выронил пакеты. – Ч-что это такое?! – он отшатнулся назад, споткнулся о пакеты и с размаху сел на дорожку. – Н-не подходи! Курозуки выругалась, негромко, но Умино-сенсей услышал и повернулся к нам. – Курозуки-сан! – почему-то его голос почти перестал дрожать. – Курозуки-сан, быстрее, бегите! Не трогайте мою ученицу, вы, негодяи! «Негодяи»? Эй, меня что, тоже посчитали?! Умино-сенсей поднялся на ноги и подобрал с земли увесистую ветку. В его руках она отчаянно качалась из стороны в сторону. Сенсей шагнул к нам, неловко взмахивая веткой, дроид подняла длинную руку, заканчивающуюся узловатыми корнями – и эти корни внезапно начали стремительно выпрямляться и удлиняться. Один удар этими корнями, словно плетью – и сенсей, отброшенный к забору, ударился об него спиной и рухнул на землю. Очки, звякнув, упали на дорожку. – Умино-сенсей!.. – я выдернул руку из пальцев Курозуки и рванул из ножен меч. Ааа, ну почему все так получилось?! Дзиннь!!! Вытянутые руки дроида со звоном обрубило ослепительно сверкающее лезвие. Брошенное откуда-то сзади, оно описало в воздухе ровный полукруг и, словно бумеранг, вернулось назад. Я обернулся и тут же зажмурился, когда мне в глаза ударили отраженные солнечные лучи. – Школа – это место, где бояться можно только учителей, которые ругают нас за опоздания и невыученные уроки! Но они делают это из любви к нам, и я не прощу тех, кто заставляет бояться их самих! – прозвенел высокий девичий голос. Что за чушь, подумал я, открывая глаза. – Я – прекрасный воин любви и справедливости Сейлор Мун, и я покараю вас во имя Луны! *** Она существовала. В отличие от «могучих рейнджеров», от сказочных рыцарей и волшебников, «прекрасный воин Сейлор Мун» существовала на самом деле. Про нее писали в газетах, ее показывали по телевизору: случайно попавшие в объектив видеокамеры размытые фигуры; портреты и фотороботы со слов очевидцев, каждый раз – разные, с разными чертами и цветом глаз, неизменной оставалась только странная прическа, мгновенно ставшая сверхпопулярной; безумные догадки и невероятные теории. Некоторые считали ее агентом специального отдела полиции, некоторые – киборгом на службе сил самообороны, другие называли ее современным Зорро, кто-то проводил параллели с американскими комиксами про супергероев и на основании этого рассуждал либо о реальных инопланетянах и мутантах, либо об иностранном шпионаже. Но наверняка никто не знал ничего. Сейлор Мун появилась, когда мы с Момоко только поступили в младшую школу. Вначале были истории о некоей Сейлор Ви, которая ловит опасных преступников, помогая полиции – этакий Бэтмен, в роли которого выступала красотка в маске и странном костюме. Затем одну красотку сменила другая (по-моему, они отличались только прической), чуть позже к ней присоединились еще несколько девушек, одевавшихся и называвших себя в похожем стиле, а вместо преступников в историях все чаще фигурировали… И снова никто не мог объяснить, что же все-таки происходит. Но все эти события никак нельзя было списать на розыгрыш или массовые галлюцинации. Повальные эпидемии неожиданных обмороков и полной потери сил, нередко сопровождающихся появлением среди пострадавших странных существ, похожих то ли на сказочных демонов-мононоке, то ли на инопланетян из ужастиков. Вспышки немотивированной агрессивности и навязчивых идей. И, наконец, нападения. Не грабежи, не приставания и даже не попытки убийства – в конце концов, ни одна из жертв в результате особо не пострадала, отделавшись только все тем же обмороком. Никаких мотивов, никаких следов, неожиданно и непонятно – и поэтому по-настоящему страшно. Все это продолжалось три года. Когда мы учились в первом классе, мама несколько раз попадала в больницу с неожиданным истощением. В первый раз это случилось как раз, когда мама с папой праздновали очередную годовщину свадьбы, и папа подарил маме красивое кольцо; мама никак не могла на него налюбоваться, весь день носила его не снимая, а вечером, собираясь с папой на романтическую прогулку под звездами, упала в обморок и несколько часов не приходила в себя. Врачи в больнице, куда папа принес ее на руках, ничего не могли сделать, ставили диагнозы один страшнее другого и уже обдумывали операцию на мозге. Потом мама неожиданно пришла в себя, попросила чаю и чуть не задохнулась в наших объятиях. Наутро во всех газетах писали про загадочное заболевание – и в этой же газете впервые появилась заметка про Сейлор Мун, предотвратившую ограбление ювелирного магазина, причем грабителя описали как то самое странное существо. В следующий раз мама свалилась с истощением после того, как выиграла в какой-то лотерее – в какой именно, она так и не призналась, но призом была шикарная брошь в виде цветка. На этот раз врачи просто уложили маму с капельницей, ожидая, пока истощение пройдет само по себе – но нам с Момоко, в обнимку дрожавшим в коридоре у дверей палаты, было страшно не меньше, чем в первый раз. Это была довольно странная жизнь. С одной стороны, мы жили в постоянной тревоге – нельзя было предугадать, где и когда можно столкнуться с монстром либо хлопнуться без сил в обморок. С другой… ничего по-настоящему ужасного так и не произошло, у истощения не было никаких последствий, даже при нападениях монстров не было ни одного смертельного случая. И постепенно паника улеглась. Мы продолжали ходить в театры и в кино, гуляли в парке, смотрели представления о супергероях – и слегка ощущали себя частью такого представления. Потом был тот единственный случай, когда Сейлор Мун по-настоящему выступила по телевизору. Репортаж о неудачном ограблении банка показывали в нескольких выпусках новостей, и каждый раз мы с Момоко просто прилипали к экрану. Живая Сейлор Мун была гораздо красивее всех ее портретов, высокая, совсем взрослая, но почему-то каждый раз, когда она поворачивалась к камере, от ее взгляда у меня по спине бежали мурашки. И все-таки ее глаза на самом деле оказались зелеными. Через несколько месяцев в нашей школе произошла та самая неожиданная вспышка насилия. Все ученики и учителя передрались (к счастью, обошлось почти без пострадавших, так как дерущиеся быстро свалились со старым-добрым истощением) и разнесли большую часть кабинетов. Мы с Момоко в тот день опоздали в школу, явившись уже после начала всеобщей драки. Кюске (тогда для нас он был еще «Сарашина-кун») тоже не успел попасть под этот странный гипноз, излучение или что это было такое; до вечера мы вчетвером просидели, забаррикадировавшись в школьном подвале – именно с того дня и началась наша дружба с этим оболтусом. Когда мы перешли во второй класс, эпидемии вроде бы подошли к концу, зато нападения разгорелись с новой силой – теперь нападали на отдельных людей. Пострадала подруга старшей сестры Кюске Котоно, девочка по фамилии Фурухата. Кюске под большим секретом рассказал нам с Момоко, что на Фурухату напали прямо в квартире, когда она занималась уборкой, причем ужасный монстр появился неизвестно откуда. В эти дни нам строго-настрого запретили одним задерживаться после школы на улице, и после уроков мы сразу же шли либо к нам, либо к Кюске, вместе делали уроки, вместе играли на его видеоприставке, а когда к Котоно приходили друзья, дружно прилипали к дверям ее комнаты и слушали последние новости. Так мы узнали, что на Фурухату напали снова; через некоторое время это произошло с нашей учительницей рисования Морино-сенсей. Теперь на людей нападали самые обычные прохожие, и выглядело это как странная попытка то ли ограбления, то ли приставаний: заведя с жертвой разговор, бандиты заманивали ее в укромное место – а потом пострадавшие приходили в себя после обморока и рассказывали невероятные истории про фокусников-злодеев. Мы не разговаривали с незнакомцами, мы всегда держались вместе, но на Момоко, а потом Кюске все-таки напали – бандитами оказались самые обычные девочки чуть старше нас, Момоко они увели с собой во время циркового представления, на которое мы пошли всей компанией, а Кюске подкараулили после уроков в школе. Мы делали все, как нам велели взрослые, но ни они, ни Сейлор Мун не защитили нас. Момоко и Кюске остались живы и здоровы – но им было больно и страшно. Я обнимал плачущую Момоко и на спине нес ее домой; я поил чаем Кюске на кухне нашего дома, куда мы с Момоко отвели его под руки. Единственное, что помнила Момоко – как она вдруг словно проснулась и оказалась позади циркового купола наедине с четырьмя странными девочками; Кюске в краске расписал ту, что напала на него. Но Сейлор Мун никто из них не видел… Ну а потом я заболел – это была не таинственная эпидемия, а самое обычное воспаление легких, появившееся, правда, ни с того ни с сего. Пока я лежал в постели, кончился учебный год и начался новый; мы стали третьеклассниками, а нападения происходили все реже и реже. В газетах все еще писали про новые загадочные случаи и призывали к осторожности, но с нами больше ничего не случалось: судя по статьям, теперь монстры с бандитами переключились на всяких знаменитостей. Честно говоря, это было даже немного обидно… А потом был тот концерт и черная гроза. И кристалл из груди Момоко забрала женщина в золотых доспехах, а потом что-то сделала и со мной. Это был первый раз, когда я увидел своими глазами, что монстры, про которых пишут в новостях и рассказывают взрослые, делают с людьми. И она не пришла. Во всех этих историях Сейлор Мун приходила и спасала тех, на кого нападали злодеи, кем бы они ни были – бандитами, монстрами или фокусниками в странных костюмах. Но Сейлор Мун не спасла нас с Момоко. Монстры были реальными, и я увидел это своими глазами – но была ли настоящей героиней сама Сейлор Мун? …И вот теперь она стояла прямо передо мной. Точь-в-точь такая же, как на старом значке Момоко: костюм, похожий на школьную матроску с сильно укороченной юбкой, очень длинные золотистые волосы, уложенные в два шарика, от которых отходили свободные хвостики; маски не было, и я ясно видел ее лицо: огромные глаза, синие, а не зеленые, нахмуренные тонкие брови, прикушенная губа… По-прежнему красивая – и вряд ли хоть немного старше, чем та девушка на экране телевизора девять лет назад. «Они выглядят совсем как мы, но в то же время полностью от нас отличаются» – так сказала Курозуки, верно? Тут меня грубо дернули за локоть. – На что ты уставился? – прошипела мне в ухо Курозуки. – Убираемся отсюда, быстро! Дроид-эм-ноль-ноль-два, – это она крикнула во весь голос, и я едва не оглох на месте, – вступить в бой! Дроид подняла руки, и из обрубков с шуршанием потянулись новые корни. Повернувшись к Сейлор Мун, на растянувшегося на дорожке Умино-сенсея она больше не обращала внимания. Я шагнул было к нему… – Ни с места! Сейлор Мун указывала на меня неизвестно откуда появившейся в ее руке штукой, похожей на колдовской жезл, как их рисуют в манге. Большой красный шар на конце жезла начал светиться, словно разгораясь изнутри. – Я ваш противник! Не приближайтесь к Уми… то есть, к этому человеку! Тут дроид ударила. Сейлор Мун одним гигантским прыжком уклонилась от хлестнувших по дорожке корней, приземлилась на одно колено (надо сказать, не слишком изящно) и поднесла свободную руку ко лбу, туда, где красовалась золотая диадема с красным камнем в центре. – Moon Tiara Action! Сверкающее лезвие, в которое мгновенно превратилась диадема, полетело к дроиду. Начисто срубив одну из деревянных рук, оно продолжило движение – прямо к нам! – Осторожнее! Я отшатнулся, потянув за собой Курозуки. Мы упали на траву – Курозуки оказалась подо мной – лезвие скользнуло по плащу, распороло его и улетело куда-то в кусты. – Уйййй! – руку прострелило болью, в том самом месте, куда вчера ударил стеклянный монстр. Схватившись за плечо, я окончательно потерял равновесие и уткнулся носом в траву. Курозуки поднялась на ноги, затем, обернувшись, протянула мне руку. – Вставай же, ну! И в этот момент все вокруг залил розовый свет. Курозуки раскинула руки, заслоняя меня, но свет был повсюду, деревья, школьное здание за ними – все погрузилось в это сияние. Курозуки закричала, дроид с треском, словно горящее дерево, рассыпалась в труху. А я… мне просто стало тепло, как будто под солнечными лучами, тепло и странно спокойно. Плечо резко перестало болеть. Эти несколько мгновений длились невероятно долго. А затем свет погас, и Курозуки рухнула мне на руки. Ее сережка покрылась трещинами и разлетелась в пыль. – Курозуки… Эй, Курозуки! Я встряхнул ее, но Курозуки не отвечала. Ее глаза были закрыты, голова болталась из стороны в сторону. – Курозуки! Открой глаза!.. Совсем… совсем как Момоко тогда… – Аааааа!.. Земля у меня под ногами вздрогнула. Вверх, сквозь траву, сквозь плитку на дорожке, рванулись шипастые лианы. Розы на них распускались, увядали и распускались снова. Рядом кто-то закричал – может быть, Сейлор Мун, может, она запуталась в лианах как тот дроид вчера? Я этого не видел и не оборачивался, чтобы посмотреть – я вскочил, подхватывая на руки бессильно обмякшую Курозуки, и бросился бежать. Я не видел перед собой дороги, едва вспоминая тот путь, по которому до этого прошел всего два раза – улица, поворот, еще один, заброшенный парк и храмовая роща за ним, длинная лестница с травой, растущей между камнями… Я остановился только у дверей здания за храмом и упал на колени. Дверь передо мной распахнулась. – Пожалуйста… – выдохнул я, отчаянно прижимая к себе Курозуки, – пожалуйста … Курозуки… Кохаку, спасите ее! *** – Почему это случилось? Почему со мной ничего не произошло? Курозуки лежала на кровати, бледная почти в тон белоснежной простыне. По прозрачной трубочке капельницы в ее руку текла угольно-черная жидкость, вены вокруг воткнутой в руку иглы проступали под кожей черным кружевом. – Что такое вы ей даете? Курозуки что, чем-то больна? Я попытался подняться – я лежал на соседней кровати; рыцарский костюм исчез, едва я передал Курозуки на руки Микаге-сенсею, после чего я мгновенно отключился – но Микаге-сенсей мягко, но настойчиво меня удержал. – Если я попробую вылечить ее, как Рури в тот раз… Микаге-сенсей покачал головой. – Боюсь, ваши силы здесь не помогут, Мамору-сама. То, что произошло с Кохаку – не ранение и не болезнь. Фактически, это можно сравнить… с синдромом абстиненции, хотя, боюсь, вам не понравится этот термин. – Абстиненции?.. Курозуки принимает наркотики?! – я не поверил своим ушам. – Ни в коем случае, – Микаге-сенсей нахмурился. – Это не наркотик, а, скажем так, биологически активная добавка. Я думаю, вы уже заметили, что Кохаку обладает некоторыми экстрасенсорными способностями. – Нууу… – я задумался. – Я видел, как сережка Курозуки двигалась и… Так что, это был не физический опыт?! – И да и нет. В этом явлении нет ничего сверхъестественного, хотя оно пока и не поддается однозначному объяснению – все это лишь неизученные свойства окружающего нас мира. Дверь с шорохом отодвинулась в сторону, пропуская Курозуки Рури – на этот раз она была одета в школьную форму, мне показалось, что похожую носила сестра Кюске Котоно – и ее спутника. – С возвращением, Рури, Шинджу. Рури низко поклонилась, молодой человек с короткими темно-русыми волосами чуть кивнул. На вид он был выпускником или, скорее, студентом – и совершенно не походил ни на Курозуки Кохаку, ни на Рури. Но на кого-то он похожим определенно был – возможно, на политика или кинозвезду? Поймав мой взгляд, Шинджу дружелюбно улыбнулся, и мне показалось, что я вот-вот узнаю… но нет. Тем временем Микаге-сенсей сверился с показаниями пикающего у изголовья Курозуки прибора и аккуратно отключил капельницу. Рури принялась протирать ее руку спиртом, а Микаге-сенсей, отсоединив от аппарата пакет с остатками черного вещества, капнул им на стекло. – Это вещество абсолютно безопасно. В обычных условиях оно не выводится из организма и не нуждается в пополнении извне. Более того, по всей видимости, при определенных условиях оно начинает само вырабатываться в организме. – Вы хотите сказать, что из-за него Курозуки умеет… колдовать? – Не колдовать, – мягко поправил меня Микаге-сенсей, – а оказывать телекинетическое воздействие. Да, это так. Я потянулся потрогать мерцающую на стекле капельку, но Микаге-сенсей поймал меня за руку. – Нет-нет, вам пока не следует прикасаться к этому веществу. В такой концентрации оно может вызвать у неподготовленного организма ожоги и отравление. – Неподготовленного? А как долго вы пичкаете им Курозуки? – Кохаку и остальные принимают его уже полгода. За это время побочные эффекты практически исчезли, а экстрасенсорные способности неуклонно продолжают развиваться. На самом деле, сегодняшний печальный случай может оказаться для нас довольно полезным в изучении особенностей этого вещества. В одном я оказался прав: оно несовместимо с энергией Белой Луны. – Энергией чего? – переспросил я. – С силами, которыми пользуются Сейлор Мун и ее приспешники. Услышав это имя, Шинджу встрепенулся. – Сейлор Мун?! Она снова появилась, учитель? Пока Микаге-сенсей пересказывал случившееся – его рассказ был усыпан кучей незнакомых терминов, всем присутствующим, кто меня, очевидно, понятных – я уставился в потолок. Итак, тут у нас и опыты на людях, и тайное общество – и неужели хоть кто-то в Токио в курсе, что все-таки вокруг нас происходит? «Спроси у учителя, он расскажет тебе все в подробностях» – сказала мне Курозуки. Что за подробности такие он знает – а главное, как он их узнал? – Кто такая эта Сейлор Мун? – громко спросил я, как только Микаге-сенсей умолк. – Кто она и что ей нужно? Она действительно защищает нас от монстров? – Микаге-сенсей не отвечал, и я продолжил развивать мысль: – Или она просто изображает героиню – добивается славы, уважения и всего такого? – Микаге-сенсей молчал, и я высказал самое мрачное предположение: – Или вообще, она сама и насылает этих монстров, чтобы потом разыграть из себя героиню? Да скажите уже что-нибудь! – не выдержал я. – Мамору-сама, – Микаге-сенсей поднялся и протянул мне руку, помогая встать, – я расскажу вам все, что мне известно, и вы сами сможете сделать из этого выводы. Рури осталась рядом с Курозуки, а мы вышли в уже знакомую мне комнату с экраном на стене. По щелчку пальцев Микаге-сенсея на экране появилась наша школа – столпившиеся у входа ученики, мигающие полицейские машины, рядом с ними – автомобиль скорой помощи, к которому врачи, заботливо держа под руки, вели Умино-сенсея. – Ого, учитель, а сам бой вы засняли? – Шинджу облокотился о спинку кресла у меня над головой. – К сожалению, дроид эм-ноль-ноль-ноль прибыл на место уже после сражения. Но того, что он увидел, вместе с рассказом Мамору-самы для нас более чем достаточно. Изображение сдвинулось, показывая оцепленный лентой участок. Расколотое и вывернутое с корнями древо, опрокинутый забор – все это было оплетено шипастыми лозами, усыпанными увядшими розами. Засохшие почерневшие лепестки устилали траву и кое-где парили в воздухе, подхваченные ветерком. Человек, запаковывавший их кучку в прозрачный пакет, был одет в костюм противохимической защиты. – Они что, ядовитые?! – этого еще только не хватало! – Нет-нет, не волнуйтесь, – успокоил меня Микаге-сенсей. – Это обычная предосторожность со стороны полиции. Но боюсь, экспертам в лаборатории не удастся ни доказать, ни опровергнуть наличие яда – созданные вами растения исчезают через несколько часов. Сама Земля придает вам эти силы – и забирает их обратно, когда в них больше нет необходимости. – Поясните! – потребовал я. Нет уж, теперь я от него не отцеплюсь! – О, разумеется, – неожиданно покладисто отозвался Микаге-сенсей. – Наверняка вы, как начитанный молодой человек, встречали в легендах разных народов и в их современных интерпретациях образ героя, который черпает свою силу от земли, на которой стоит. – А… ну… да, вроде, – Микаге-сенсей меня явно переоценил, но все же я припомнил историю про типа, которого главный герой истории смог победить, только подняв над землей. Тип этот, к слову, был злодеем. – Это что-то вроде олицетворения любви к родине? – Да, но не только. Удивительно, как же много древних легенд оказываются чистейшей правдой… – Микаге-сенсей о чем-то задумался. – Так вот, эту легенду следует рассматривать в абсолютно прямом смысле. На Земле иногда рождаются люди, благословленные самой планетой. Доспехи для защиты от грозящей опасности и оружие, чтобы защитить остальных, дар исцеления, экстрасенсорные способности – все это дары Земли своему любимому ребенку. – Любимое дитя Земли… – это даже звучало совсем странно, словно эффектный термин из фэнтези-манги. – И Сейлор Мун, вы хотите сказать, она тоже?.. – Вы обратили внимание, как она себя называет? – Называет? – растерялся я. – Ну, «сейлор» – это потому, что она одевается в матроску, разве нет? «Мун» – это Луна по-английски… Да ну, быть такого не может! Вы же не хотите сказать, что она и вправду… – «Вправду» что? – Инопланетянка с Луны! – выпалил я. – Вы сами это сказали, Мамору-сама. Как видите, ничего невообразимого, а значит, и нереального в этой идее нет. – Бред какой! – я схватился за голову. – Ладно, если бы вы назвали Марс, или Венеру, или Альфу Центавра какую-нибудь… На Луне же просто не может быть инопланетян! Там же нет ни воздуха, ни воды… вообще ничего нет! И какой-то высокотехнологичной базы инопланетян, которая могла бы без всего этого обходиться, там тоже нет! – В самом деле? – поинтересовался Микаге-сенсей. – Луну же миллион раз фотографировали с разных телескопов. Американцы в шестидесятых не нашли никаких следов внеземной цивилизации, и экспедиция Найотаке… Я замер. Экспедиция «Селены», вернувшаяся на Землю за несколько дней до начала «нео-ледникового периода». Курозуки Микаге, принимавший участие в ее организации, и его начавшийся после возвращения экспедиции эксперимент. Кристальная башня над Азабу-Джубан, неожиданно вернувшаяся из забвения загадочная героиня… Неужели и правда… – Скажите, – тщательно пытаясь нормально сформулировать мечущиеся у меня в голове мысли, медленно сказал я, – что именно вы тогда нашли на Луне?