* * *
— Колись, Сакура-чан, — велел Наруто, как только чакра Какаши перестала ощущаться поблизости. — Да нечего колоться. Он про ученичество что-то спрашивал, ну и так, по мозгам проехался. Без конкретики. — Сразу, если что, не отказывайся, — посоветовал Учиха, а у меня возникло стойкое чувство, как будто я что-то бессовестно прослушала. — Если вдруг согласишься и выучишься, — продолжал вещать Саске, — вес какой-никакой иметь будешь. — Мне никто ещё ничего не предложил, — то ли я чего-то недопонимаю, а то ли… — Тебе и не предложат, — усмехнулся Саске. — Обычно такие вещи разбираются детально с родителями или опекунами, — пояснил Наруто, снимая хитай и ловя им солнечные блики, — но такого, как при Рикудо-сеннине, нет давно. Уже в Узушио не было. — Тогда почему сейчас все предпочитают заплатить за урок, а не стать учеником? — я села прямо, глядя на блондина. — Это у мастеров нужно спрашивать, Сакура-чан. Но я знаю точно, плату деньгами не берут только с достойных. Ободрил. Я уже чувствую, как судорожно сжимаются внутренности, норовя передать сигнал от воющей в голосину интуиции. А главное, я не могу понять, что меня больше всего волнует, что провоцирует симптомы паники. — Ясно, — неблагодарное это дело, учить традиции по свиткам Оцуцуки, — вы мне мировоззрение расшатали. — Обращайся, — подмигнул мне Учиха, хулигански улыбаясь одной стороной лица. — Конечно, — только и оставалось согласиться. А что тут ещё скажешь? Спустя какое-то время, когда мы распластались под деревом, заговорил Наруто: — Дела срочные на сегодня у кого есть? — он лежал, заложив руку за голову, жуя травинку. — Вечером в госпиталь заскочить надо, — собеседник из Кабуто, конечно, аховый, но что есть… — На осмотр завтра, — Учиха лениво открыл глаза. — А на чай к семпаю я иду сегодня! Узумаки подозрительно закашлялся, а Саске скривился, скрестив руки на груди. — Я подарю тебе Джирайевскую прозу, — вдруг пропел блондин, прикладывая руки к груди и строя рожицы. — Но-но! Я приняла гордый и независимый вид. — Сакура-чан, а ты умеешь целоваться? — хитро прищурив глаза, спросил Узумаки. — А ты хочешь предложить свою кандидатуру? — таким же громким шепотом осведомилась я, наслаждаясь кратковременной растерянностью джинчурики. — У нас есть Саске, — начал Наруто. — А у меня есть уши, добе, — Учиха кинул в нас подобранную ветку, что нас огорчило, но не спугнуло. — У него только характер скверный, зато внутри у него… — Внутренности, — со знанием дела ляпнула, наблюдая за скисшей мордашкой Принца. — И это тоже, вот только представь… Что именно я должна была представить, узнать не удалось. Думается мне, поганый характер Учихи и заставил Саске бросаться на своих сокомандников. Мы же совершенно ничего не делали. Подумаешь, восторгались внутренним миром вышеупомянутого красноглазика. — Нару, спасай! — визжала я на весь полигон. — Я сейчас вам спасусь, — весело приговаривал Саске. — Теме, это не я! Разбираться кто «я», а кто нет, никто не стал. Мы просто устроили кучу-малу с правилом «все против всех».* * *
Тройка геннинов лежала под сенью дерева. Они размеренно дышали и наслаждались отдыхом. — Так ты правда попрешься к Якуши? — заговорил блондин, не отрывая глаз от крохотных кусочков неба, которые просвечивали сквозь листву. — Хотела после занятий с Сарутоби заглянуть, — зеленоглазая сложила руки на животе в замок. — Не ходи, — блондин прикрыл глаза, словно сосредотачиваясь, — он работает с Шимурой, шпионит на Орочимару, подчиняется Старику. Харуно тяжело вздохнула, принимая слова к сведению и смиряясь. — Пойдем лучше к добе защиту на квартал ставить, — закончил позитивно Наруто. Девочка широко улыбнулась на слова сокомандника. Фуин Сакуре нравился. А от экспериментов с печатями она была в восторге и иногда специально шла по провальному пути написания, радуясь неудачам, словно подарку на день рождения. «Прочитать — это одно, — оправдывалась она перед Кагуей, — а увидеть вживую — совсем другое дело». — Я заплатить могу, — истолковал по-своему молчание брюнет. — Я тебе сейчас морду набью, — как будто говоря о погоде, сообщила девочка. — Добе, ты попал, даттебайо! — рассмеялся Узумаки. — Сакура, — позвал сокомандницу Учиха. — Сакурёнок? — Наруто, скажи ему, что я обиделась! — Она сказала, что ты усаратончаки, — выполнил свою миссию джинчурики и вскочил с места, дабы не получить за субперевод. — Харуно, — настойчиво позвал ирьенина Саске. — Да пошел ты, тайчо, — розоволосая поднялась на локтях, лукаво поглядывая на потомка основателя, — показывать работу. — А пошли, — с легким сердцем согласился брюнет. — Я же говорил, что мы ее у Якуши отобьем! — блондин ударил основание кулака в раскрытую ладонь. Он подпрыгивал на каждом шаге и делился своим хорошим настроением. — Да счаз, Узумаки! Я сама ушла, — гордо задрала нос розоволосая. Мальчишки на этот жест синхронно повернулись и одновременно прыснули. В небе стояло солнце.***
Дырка на дырке и дыркой погоняет. Это, если коротко, что осталось от кланового барьера Учих. Мы все-таки добрались до обители красноглазиков, где только чудом не завелись призраки или какая-нибудь другая мифологическая нечисть. Ну, а если серьезно, работы было непочатый край. Это подтвердил даже Узумаки, пересчитавший каждый якорь в квартале лично. Какого было моё удивление, когда я узнала, что это были за якоря. А ведь это были всего лишь навсего выставленные на виду у всех и каждого изображения камона Учих! Вот так просто была спрятана основная защита целого клана. Канзи печатей закольцовывались на каждом изображении учивы, образуя один из ста тридцати семи составляющей одной большой печати. Вся конструкция была сделана на манер цветка ромашки: середка цветка — печать-активатор, лепестки — маленькие закольцованные составляющие. Ясное дело, активатор вычерчивался в доме главы клана, и напитывалась эта бабуйня единожды — при первой активации. Поддерживалась же работа за счет этих ста тридцати семи фуинов, которые выполняли сразу несколько функций. Во-первых, они экранировали квартал от любопытных глаз сенсоров и, я подозреваю, Хьюг. Во-вторых, изображения камонов собирали рассеянную в пространстве чакру и передавали ее активатору, который служил накопителем, и аккумулятором, и точкой распределения чакры. Барьер у клана был прост. И в своей простоте он был изумителен. Например, все думали, что Учихи — позеры, носят несколько изображений герба на одежде. Но никто и не задумывался, что у некоторых лиц клана камон был подобен по свойствам, как те почти сто сорок штук фуинов. Никому и в голову не пришло узнать, почему некоторые лица могли проводить кого-то. А всё просто — пропуск был заложен в рисунке камона. — Это не полноценный защищающий барьер, — Наруто почесал лоб. Втроем мы сидели на кухне у Саске, рассчитывая печать и сверяясь с картой владений шаринганистых. — Его ставил Кенто Узумаки, — сложивший руки на столе, Саске подпирал подбородок, расстроенно посматривая на карту клана, — в хрониках написано, что сыну того главы и этому Кенто стало скучно. — Похоже на правду, — сама от скуки свиток с медчакрой переделывала, хотя изначально он был печатью-накопителем для обычной чакры. — Даттебайо! Если мы даже восстановим его в первозданном виде, долго работать он не будет, — Узумаки смотрел на карту, как на супостата, — здесь почти никто не живет, а с нас чакры — Тора наплакал. Да, прав Нарутка. Этот не наплачет. — Призраки вернутся через пять лет, — если не знаешь с чего начать, следует начинать с начала. — Сделать его на пять лет? — с сомнением потянул Узумаки. — А если переделать и записать постепенное включение активатора, — это должно быть интересно, — чем мы хуже этого Кенто? Запитаем схему на несколько лет и проверим. — А по приходу клана закрепите основательно? — вау, Учиха разбирается в терминологии печатников… Вообще, как такового словаря и справочников по фуиндзюцу нет. Может быть, кто-то и пытался его создать, но исключительно для своих потомков. Отдавать ремесло в чужие руки не хотел никто. Тем же, кто додумался сам, такие учебники… Учить — только портить. — А запитывать последовательно или параллельно? — активно почесывая макушку, спросил Наруто, словно у меня уже все было готово. — Можно их запитать сразу, а активацию устроить от срабатывания триггера — какой-нибудь левой печати или охранного контура, — задумку я такую где-то видела. — Это столько геморроя, — простонал в потолок блондин. — Легче, чем воплощать в жизнь творение столетней давности, — паррировала я. — Двухсот, — встрял Учиха. — Неважно, — отмахнулся джинчурики. — Ещё как важно. Как думаешь, что подумают наблюдающие, когда квартал скроется? В кухне повисла тишина. Вопрос хороший. Вот сядет макушка-верхушка и додумается до очередного переворота. Клана нет, как и палача для выпиливания сорных кустарников. Короче… К ёкаям! Так и параноиком недолго стать. — Мы сейчас с вами до чего-нибудь не того додумаемся, — застенчиво посмотрел на нас Наруто. — Точно, — я спрятала исписанный блокнот в подсумок, — поэтому я ушла. Иначе опоздаю на вечерний «променад», именующийся тренировкой. А вообще, у меня такое чувство, что я что-то проморгала. Как будто слона проглядела. — К змею своему? — не глядя на меня, спросил Учиха. — Нет, — я пригладила топорщащиеся волосы и повязала хитай на голову. — Значит, к Сарутоби, — кивнул сам себе Наруто. — Вот он точно хороший! И кто-то дальше может говорить всё, что ему вздумается. «Не передергивай! Я сказала, что от него одни проблемы». «Это же от какого места он проблемный?» — Мы поняли! — раздраженный голос Саске прервал начинающийся в сотый раз спор с Кроликом. Грубиян, что с него взять? Фыркнув, я попрощалась с сокомандниками и помчалась вон с территории Учих.***
Пока Узумаки ломал голову над задачей в квартале Учих, а Сакура спешила на тренировку, чета Харуно в полном составе держала семейный совет. Глава семьи, вернувшийся из госпиталя на пару дней раньше, не спеша потягивал травяной сбор. Чуть сгорбившись, он сидел за кухонным столом и слушал свою жену, удивляясь. Удивлялся мужчина скорее собственной дочери, которая выросла совсем незаметно. — Отдавать ее в академию было плохой идеей, — только и сказал обладатель розовых волос, ровняя усы, — плохой. — Сделанного не воротишь, Кизаши, — качнула головой Мебуки. — Мы должны ей всё рассказать. Она готова и поймет. — А если нет? — горько усмехнулся ее собеседник. — Ты готова к тому, что твоя дочь не захочет с тобой больше разговаривать? Или ты уверена, что она не убежит из дома к своим недобитышам? — Она готова, — дрожащим голосом упрямо сказала Мебуки с закипавшими на глазах слезами. — Значит, расскажем, — вздохнул Харуно, извиняюще поглядывая на жену, — пока она ещё куда не вляпалась. Чунин невольно дернул уголками губ, вспоминая особо запомнившуюся историю из рассказа. — Ох, Кизаши, — женщина в притворном возмущении взлохматила волосы на голове мужа. Расслабившись, Харуно притянул здоровой рукой жену к себе, утыкаясь носом в ее живот. Его пальцы ласково поглаживали ее бедро, а он сам легонько терся щекой о теплый бок. Мебуки нежно улыбалась и перебирала волосы мужчины, наслаждаясь редким моментом. Идиллию нарушил дверной звонок. Нехотя женщина отстранилась от супруга, но не спешила покидать кухню, всё так же ероша волосы мужа. — Открывай любовнику, — широко улыбаясь, подтолкнул ее Кизаши ко входу. — А может быть, это твоя пассия? — наигранно-грозно уперла та руки в бока. Задорные смешки прервала очередная трель, оповещающая о внезапном госте. Вздохнув и приняв благочестивый вид, Мебуки направилась к двери — встречать неожиданного визитера. — Какаши-сан? — натурально удивилась Харуно, увидевшая на пороге сенсея своей дочери. — Что-то с Сакурой? — Здравствуйте, Мебуки-сан. С Сакурой все хорошо, — поспешил успокоить Копирующий родительницу, — я бы хотел поговорить с вами и Кизаши-саном. Ответить что-либо куноичи не успела — в прихожую вышел Кизаши. Собранный и серьезный, даже с перевязанной рукой он внушал уважение. — Проходи, — сказал розоволосый белогривому и обратился к жене: — Милая, согрей нам чайничек. Развернувшись, отец Сакуры прошел обратно на кухню. Хатаке тихо вздохнул и прошел следом, думая, что от Наруто хлопот меньше. — Что дочурка на этот раз выкинула? — спокойно спросил Харуно, не отводя взгляда от одноглазого джонина, который чувствовал себя не в своей тарелке. — М-ма, ничего… Я пришел не как сенсей Седьмой, — сразу пояснил Хатаке. — Как… — Мебуки хлопнула себя по плечу ладонью, по незнанию повторяя жест дочери, которая всего несколько часов назад таким же образом обозначила статус Какаши-Шарингана. — Мебуки, — покачал головой Кизаши. — Так с чем ты пришел, Какаши? — Я с предложением от одного человека, — четко проговорил пепельноволосый, поглядывая на сложившую руки куноичи, но обращаясь к главе семьи. Хатаке уважал Харуно Кизаши. По его памяти, этот чунин первый прибыл на место битвы, где Четвертый сражался с Кьюби. Да и Намикадзе по-особому относился к этому шиноби. Это выражалось в немых разговорах: поднятая бровь, чуть заметный кивок, который не разглядеть за шуткой и дурачеством. А сенсей Минато разглядывал и отвечал — Какаши был уверен, что эти двое достаточно хорошо читали друг друга. Однажды Кизаши притащил на себе к нему, Хатаке, пьянного Намикадзе. «Не умеет твой сенсей пить, — тогда розоволосый ещё рассмеялся и обратился уже к Молнии: — За столько лет можно было и научиться». Тогда, будучи зацикленным на собственной трагедии, он не придал этому случаю должного внимания. А потом Минато-сенсея избрали Хокаге, после он погиб. А Какаши забыл про дурачившегося чунина. Забыл ровно до того момента, пока в личном деле его учеников не мелькнула фотокарточка розоволосой макушки. Постепенно в голове гения всплывали совпадения, случайности и… закономерности. Определенно сенсей доверял этому на первый взгляд простоватому и недалекому чунину. И вот теперь Хатаке сидел на кухне этого самого шиноби и решал рискнуть. Человек нуждался в помощи, Сакуру следовало чем-нибудь нагрузить, а ему нужен пригляд за чересчур сообразительной ученицей — рискнуть стоило. — С вашей дочерью хотят заключить контракт. Я пришел обсудить договор.***
Темноволосый джонин стоял, прислонившись к тренировочному столбу, и затягивался. Сарутоби дымил в небо, из-под опущенных век посматривая на дорогу, ведущую к полигону. — Она всегда так опаздывает? — вздохнул откуда-то справа Шикамару. Брюнет перевел взгляд на своего ученика. Нара, заложив руки за голову, лежал на собственной олимпийке и взглядывался в кучевые облака. — Обычно нет, — Асума снова вдохнул никотин в легкие, коротая время за сигаретой. — Сенсей, а вам действительно нужна эта проблема? — снова заговорил гений. — Поясни. — Темная лошадка. Знает больше, чем следовало бы, — Шикамару замолчал, словно решая, рассказать или нет. Джонин в ожидании дернул бровями, заметив заминку в словах подопечного. — Отец говорил что-то про разработку, — сдался ленивец, закрывая глаза. Мальчишка пытался убедить себя, что последние сказанные слова были не лишними. От терзаний мальчишку отвлекло появление розоволосой девчушки. — Извините за опоздание, — Харуно тормознула за метр от джонина и поклонилась, — О! Шикамару! Радость девчонки Нара не разделял, называя ее про себя проблемной. Забот у гроссмейстера была куча. Обо всем следовало хорошенько подумать. И о внезапном поветрии, заставляющим многих брать себе учеников, и о партии, на которую его пригласил сенсей. — Шоги? Нет, играть не умею, — беззаботно улыбнулась Сакура, смотря на брюнета честными глазами. Шика вздохнул — проблематично. Всю проблематичность паренек осознал, когда Харуно начала валять дурака. Наследник Нара еле сдерживался от того, чтобы не впечатать ладонь в лицо. Он поражался терпению джонина, который как будто не замечал хитрых зеленых глаз. Троица сидела в беседке в парке. Расположившись за квадратным столом друг напротив друга, мужская часть поглядывала на доску. Просчитывать ход соперника и свой собственный, тренировать терпение и усидчивость — шоги были интересной игрой. Опытные игроки могли даже разговаривать между собой с помощью доски и фишек. Шикамару пока этого не умел, но старательно размышлял и учился, а Харуно… девчушка болтала ногой, чиркала остервенело в блокноте и меняла место своей дислокации чаще, чем Яманако-химе — праздничные наряды. Это отвлекало и раздражало гения, который начинал завидовать железным нервам сенсея. А Сакура умела играть в шоги. Другое дело, что она не любила эту игру. Ей было проще наглядно расчертить листок с тактикой реальных и возможных событий. Перенося людей и события на игральную доску, Сакура впадала в мрачное настроение, а после ещё какое-то время видела во всем подвох. После ее складка между бровей разглаживалась, а Харуно клятвенно заверяла себя, что к шоги больше не подойдет и близко. «Печати — это да», — говорила она. Думать за рисованием фуина ей было интереснее и полезнее (?). Умея делить сознание на несколько потоков, она достигла определенных успехов. Пока одна часть (поток) вырисовывала значки, высчитывая закономерности написания, вторая и более непричастная к размышлениям о чернилах раздумывала о том и о сем, проводя линии связи. «Аналитика», — пожимала плечами Кагуя, которую чем-то удивить было затрудительно. «Ты даешь своему мозгу задачу, он пытается рассмотреть ее одновременно с нескольких сторон. Рисуя фуин — разрабатываешь тактику, и анализируя событие — анализируешь. Далее это синхронизируется, и получается решение или план следования», — сказала тогда ей Кролик. «Думаю над причинами и следствиями», — отозвалась Сакура, которая неосознанно переносила ситуации и их участников на символы фуина, создавая иногда смертельно-опасные бокуджицу. «Те же шоги наоборот», — посмеялась тогда Богиня. Вот и сейчас Сакура пыталась успеть все и сразу. Чиркая в блокноте наметки по защите клана Учиха, она одним глазом поглядывала на игру, стараясь не потерять нить чужих раздумий. Сначала она, как послушная, сидела на месте и вертела головой. После Харуно вспомнила, что со своей стороны доски игроки видят «поле битвы» по-другому. Воодушевленная, она села на скамейку со стороны Шикамару, следом обежала стол и встала за плечом у джонина… Кисть печатника плясала, рука переворачивала листки, а мозг шустро считал чужие ходы, не обращая внимания на играющих. Доска с фигурками, ситуации, люди, фуин, разговоры с мальчишками, намеки Какаши… Розоволосая споро выстраивала цепочки, которые рассеивались, стоило им встать правильно — словно заполненной строке в тетрисе. Барьер Учихи был заброшен, Харуно вырисовывала все, что имело значение, все, что было важно. Пешка Сарутоби сделала ход — она заявила Какаши, что знает правила ученичества. Шикамару отвел фигуру — Хатаке увел тему. Девочка полностью ушла в решение задачи, подгоняемая тугим узлом из волнения и зарождающейся паники. Сарутоби краем глаза наблюдал за шебутным геннином. То, что с игрой она знакома не по словам, он подозревал еще когда она, хлопая глазенками, слушала про правила и расплывалась в хулиганской улыбке. А потом она непрофессионально спалилась, начав вырисовывать тактику. Асума не видел содержимого ее блокнота, но был уверен, что та разрабатывает именно тактику. Шикамару, к которому она подсаживалась и сразу же убегала, заглядывал в ее почеркушки. И лучше бы он туда не смотрел. Схемы, обрывки слов, какие-то криптограммы и что-то, похожее на рисунки печатей. Любопытный от природы Нара сделал ход и проследил за заметкой, которую нанесла Сакура. Выругавшись про себя, он бросил на переместившуюся розоволосую раздраженный взгляд. Шатен сложил руки в своем жесте задумчивости, пытаясь отыскать правильный ход, но почему-то на ум приходило, что кому-то сказочно повезет с такой ученицей. Наверное, ещё больше, чем Асуме с ним, Шикамару. Но об этом можно подумать и потом, а сейчас нужно хорошенько подумать над очередным ходом сеснея. «Саске. Ученичество. Не отказывайся. Улыбка. Раздражение», — Сакура лихорадочно расшифровывала ответ на свой вопрос. Получалось, что мальчишки были знакомы с личностью контрактера. Хатаке знает его. Или ее? «Маловероятно, — беззвучно сказала Сакура, запуская пятерню в растрепанные волосы. — Это ведь не может быть…» Она украдкой посмотрела на джонина. Шикамару цыкнул на довольного Мастера. Тот снова расставил фигуры в излюбленной позиции. Гений протянул руку к пешке, которая должна была завершить сегодняшнюю партию. Сакура резко выкинула руку вперед, хватая кисть Шикамару. Ее блокнот лежал в стороне, а она сама давно успокоилась и сидела на своем месте. Наблюдая за игрой со стороны, она больше не мешала гроссмейстерам. — Не эта, — раздельно сказала она и отпустила чужую ладонь, — скармливай серебряного генерала. Джонин внимательным взглядом проследил за чересчур серьезной куноичи. Стоило Шикамару сделать посоветованый ею шаг, как зеленые глаза с прищуром на один глаз уставились на брюнета. И было в этом взгляде что-то такое, что цепляло. И Асума сделал ход. В конце концов, Какаши мог оказаться прав, и девчонке даже не навредит контракт. Риск, но Шикамару — хороший ученик, чтобы отказываться от его обучения. Да и от обучения собственной команды — тоже, а непонятные уроки с Харуно пора заканчивать. Мужчина отзеркалил взгляд девчонки, а та отвернулась, пробормотав что-то вроде: «глупость». Шикамару заинтересованно перевел взгляд от сенсея на проблематичную, пытаясь узнать, о чем только что шла речь. Чтобы понять то, что эти двое сказали своими ходами, не нужно было быть и гением. Не замечая сканирующего взгляда, Харуно взяла в руки блокнот, пролистывая исписанные страницы, а игроки продолжали партию. Это продолжалось ровно до того момента, пока не начали сгущаться сумерки, а Шикамару не подал голос: — Я выиграл, мастер, — зевком прикрыл радость шатен. Асума добродушно посмотрел на ученика, посмеиваясь про себя над наигранной леностью. — Мастер? — встрепенулась Сакура, в удивлении рассматривая Сарутоби. Затихшая паника розоволосой разгорелась с новой силой, пиная ее внутренности. — Мой отец заключал договор о наставничестве с сенсеем, — ответил Шикамару, спровоцировав Сакуру. — Ксо! — резко выдохнула она, складывая печать концентрации и пытаясь дотянуться сенсорными способностями до дома. — Ксо. Ксо! Ксо-о! — Харуно резво покидала свои писчие принадлежности в сумку, — Извините, мне нужно бежать, — прокричала она на выходе из беседки. — А? — Шикамару недоуменно посмотрел на сенсея. Сарутоби проводил взглядом взволнованную девчушку и повернулся к Наре. — Харуно, — сказал джонин, как будто это было объяснением. Не рассказывать же мальчишке идею Копирующего, который решил убить двух зайцев одним кунаем. Зайцы, правда, не восторге от идеи отказались. Что один… Что второй…***
«Глупая! Глупая», — костерила себя Сакура. Пригнувшись, она спешила к дому, в котором помимо родительской чакры она успела засечь чакру Какаши Хатаке. Оброненное слово гением Нара разрушило все выводы, которые девчушка успела сложить. А ведь все было так гладко… В роль мастера Сарутоби подходил идеально — рассудила Сакура, просчитав ситуацию. Клановый друг сенсея, натянутые отношения с кланом. Его достаточно неплохо знают аники, и… Сакуре самой хотелось верить, что он предложит ее родителям контракт. И пусть кастеты ей вроде как и не нужны. Но ведь для чего-то же он тетешкался с ней второй месяц. А тут, бац! У него уже есть ученик, и все зазря. […заключается с родителями или опекунами…] Зачем Хатаке навещать чету Харуно? На фоне дневного разговора цель становится прозрачной — пошел договариваться. Договариваться за кого-то, потому что сам не возьмет. Сердце девочки пропустило удар, ее дыхание сбилось, но Сакура продолжала бежать вперед, лавируя между редкими прохожими. «Кто, кроме Сарутоби?» — она перебирала варианты, панически осознавая, что не знает. Аники догадывались, но она даже предположить не может. Задыхаясь, Сакура увидела стоящих родителей и Хатаке у входной двери. Сжимая кулаки, борясь с дрожью, она деревянной походкой подошла ко взрослым. Заметившие розоволосую макушку, они перевели на нее взгляд. Белые губы, прилипшая ко лбу челка и сверкающие глаза на бледном лице. — Кто? — севшем голосом Сакура обратилась к сенсею.***
— Довели, — мрачно сообщил Кизаши новость джонинам, смотря на них, как на нашкодивших детей. — Ей никто ничего не говорил, — вяло и скорее для галочки ответил Какаши. Мужчины сидели в баре за крайним столиком, окруженные сизым дымом в полутемном помещении. Бар у Дайчи был самым популярным местом среди чунинов и джонинов. Хозяин «кафетерия» предлагал и ставил всегда свежую выпивку. А еще здесь всегда можно было отдохнуть, не опасаясь разбитой о голову кружки. — Насколько все плохо? — Асума стряхнул пепел в консервную банку. — Порывается сбежать к каким-то ёкаям, — отпил из кружки розоволосый. Хатаке скосил глаза на товарища. — Знаем только Полоскуна, — ответил Копирующий, вспоминая предъяву Ширануи. — Кто такая Ка, вы тоже не в курсе? — чунин попытался скрыть отцовское беспокойство за любопытством. Пока результаты не радовали — дочь многое скрывала. Как оказалось, не только от родителей. — А хоть что-нибудь вы о ней знаете, господа наставники? — насмешливо спросил Кизаши. Пусть и малознакомую (как оказалось), но родную дочь, чунин не собирался отдавать на попечение невесть кому. — Ирьенин, печатник, аналитик с раздвоением личности, — Асума едва прикрыл глаза, — Этого достаточно? Брюнет уставился тяжелым взглядом на чунина, который строил из себя непонятно кого и непонятно зачем. — Вполне, Сарутоби-сан, — кивнул Кизаши, зацепившись за крохи информации. — Вы согласны? — спросил прямо Какаши, вымотанный сегодня больше обычного. — Если пообещаете лично позаботиться о ней. — Позаботимся, — кивнул Копирующий, протягивая руку для рукопожатия ровеснику Намикадзе. — Я надеюсь, — Кизаши крепко сжал руку пепельноволосого, а следом опрокинул в себя пиалу и довольно быстро ретировался. — Ты до сих пор думаешь, что это было неплохой идеей? — испытующе посмотрел брюнет на приятеля. — Я на это надеюсь, — пробормотал сенсей Седьмых, смачивая губы в содержимом собственно пиалы, — я на это надеюсь… ____________ [1] И не в коем случае не путать Мастера с учителем! В то время как учитель учит всему, чему посчитает нужным, мастер учит только в одном направлении, которое у него развито лучше всего. Очень, кстати, похоже на передачу знаний от ремесленника к подмастерью.