Сфера

*** 8 октября, Хогвартс. Школа кипела. Шушуканья, пересуды, дискуссии, бесконечные дуэли в коридорах. Никогда ещё о Гарри Поттере столько не говорили. Суд над Гарри расколол учеников Хогвартса на три группы: слизеринская (Поттер – убийца, смерть грязнокровкам, дави полукровок), гриффиндорская (смерть слизеринцам, мы вам всем ещё покажем) и дискуссионная, где одна фракция верила в виновность Поттера, а другая в это не верила или сомневалась. Заключение Избранного что-то надломило в студентах, и всё ушло на второй план: квиддич, учеба, шалости. Любые разговоры между представителями враждующих групп регулярно переходили в жесточайшие драки. Как только Снейп ни внушал своим слизеринцам, чтобы они не провоцировали студентов других факультетов. Снятие баллов не давало никакого результата, так как драк стало настолько много, что снятые баллы многократно перевешивали набранные. Отработки тоже перестали приносить эффект, так как одних отработчиков оставлять было нельзя, а преподавателей на всех наказанных не хватало. У Филча их скапливалось до двух десятков ежедневно, и кончилось это трагедией – старый завхоз упал с восьмого этажа в лестничный пролёт. Мадам Помфри подтвердила перелом основания черепа и мгновенную смерть. Легилименция ничего не дала. Школьники и сами не знали, кто в сутолоке столкнул Филча вниз. Увещевания деканов также перестали действовать. Ученики слушали молча, но с вызовом в глазах. «Что же делать, – думал профессор Снейп, рассеянно помешивая костерост, – вот нет мальчишки, а стало только хуже. Да, не уберёг. Но кто же знал, что так получится. Не сдержал слова, как буду оправдываться перед Лили?» Он знал, что террор, развязанный Упивающимися, рано или поздно скажется на детях. Те, кто лишился близких, потеряли всякую толерантность к ученикам, о чьих отцах говорили как о слугах Тёмного Лорда. А его слизеринцы не слишком любят оправдываться. Поэтому сегодня он опять готовит зелья для мадам Помфри. Тем временем, помятые после очередной драки Крэб и Гойл волокли Драко Малфоя в больничное крыло, а наследник дома Малфоев думал о том, что сломанные ребра – это ужасно больно и пора уже научиться сдерживать комментарии про Потти, потому что эти скоты из Гриффиндора нападают всем скопом. «Никакого уважения перед наследником древнего и чистокровного рода Малфоев!» В этот раз Винсент с Креббом ничего не смогли сделать. Их просто задавили массой. Он хотел рассказать обо всём отцу, чтобы чёртовых гриффиндорцев всех выгнали из школы, но потом вспомнил, как отец учил его летом хитрым приемам для благородных поединков один на один на волшебных палочках и с грустью понял, что лорд Малфой участие своего сына в массовой потасовке не одобрит. «Мордред, а завтра ещё и игра с командой Гриффиндора. Надеюсь, что мадам Помфри успеет меня подлатать». В гостиной Гриффиндора Джинни Уизли сидела в кресле и смотрела на огонь в камине. «Как всё изменилось за два месяца!» Летом, во время сражения в Отделе тайн, она была счастлива. Было интересно и страшно, но главное, её Гарри был рядом! А теперь его нет, и ей даже не с кем поговорить о нём так, чтобы собеседник её просто выслушал. Джинни вспомнила сегодняшний обед в Большом зале: «Сколько заплаканных лиц!» У многих погибли близкие, Упивающиеся смертью убивают нечистокровных волшебников и маглов, а Министерство магии делает вид, будто всё под контролем. Как-то Гермиона объясняла ей про паралич власти, тогда она её не поняла, а теперь наблюдала за этим в реальности. Джинни повернула голову. В дальнем углу собралась компания старшекурсников. Они оживлённо перешёптывались, энергично жестикулируя. «Опять что-то задумали, – раздражённо подумала девушка, – всё чего-то пыжатся, всё хотят кому-то доказать свою крутизну, а на деле ничего не могут. Правда, сегодня отметелили Малфоя с дружками, но как же это мелко!» Дин Томас демонстрировал приятелям длинную биту, похожую на квиддичную. «Наверно хочет предложить команде использовать её на завтрашнем матче, – вяло подумала девушка, – зря, к новым битам ещё надо приноровиться, а на это нужно время». В это же время в библиотеке Невил Лонгботом пытался написать эссе по гербологии. Удивительно, но сегодня у него ничего не получалось по его любимому предмету. Мысли всё время уводили его от домашнего задания. «Гарри не стало, кто теперь его заменит?» – думал он. Перебрав в уме всех знакомых ему ребят, он пришёл к выводу, что реальной кандидатуры просто нет. Невил вспомнил разговор с бабушкой, состоявшийся сразу после битвы в Отделе тайн. Тогда он впервые увидел в её глазах гордость за него. Как же ему было приятно! А потом бабушка ругала магическое сообщество за инфантилизм и слепоту, лордов чистокровных семейств за неверный выбор лидера, а Дамблдора за пассивность. Кстати, в виновность Поттера она не верила категорически. И Невил не верил тоже. Бабушка говорила, что раз Поттера убрали, значит кем-то принято решение развивать события по «горячему» варианту, и Невилу нужно быть крайне внимательным и осторожным. Конечно, они из чистокровных и начнут не с них, но кто знает, как повернутся события. Весь август бабушка гоняла сов по всей Англии, увеличила защитные чары на замке. В последнюю неделю августа к ним стали прибывать многочисленные бабушкины знакомые с семьями. Многих Невил знал, с их детьми играл в детстве, но далеко не все пошли учиться в Хогвартс. Одни выбрали домашнее обучение, другие отправились учиться на континент. И теперь из их замка бабушка решила сделать опорный пункт для всех своих, а Невил чувствовал себя разведчиком семьи в Хогвартсе. *** 9 октября, Хогвартс. Снейп ворвался в больничное крыло своей привычной летящей походкой. «Мерлин, да это же госпиталь в разгар наступления», – подумал он. Свободных коек не было. Мадам Помфри поднялась со стула с совершенно измождённым лицом: – Вы принесли зелья, Северус? – Конечно, у вас тут всё больше пациентов... – Северус, повлияйте на директора. Надо срочно что-то делать. Каждый день характер повреждений и проклятий становится всё опаснее. Дети сошли с ума. Ненависть их просто затапливает. – Я предлагал директору забрать у студентов палочки и выдавать только на занятия. Но директор считает, что станет только хуже. Умиротворяющее зелье помогает, но я не могу варить его в таких объёмах. А сегодня ещё первая игра сезона, Гриффиндор против Слизерина. – О, Мерлин, надо отменить матч! – мадам Помфри была не на шутку испугана. – Нельзя, Дамблдор уверен, что это приведёт к бунту. – Я и не представляла, что Гарри Поттер имеет такое значение для школы. – Для всего магического сообщества, Поппи. Эти склоки дети тащат из дома. Об этом говорят у них в семьях. – Северус, неужели Гарри мог устроить эту бойню? – Поппи, конечно, с мозгами у Поттера всегда было туго, но он никогда не высказывался против маглов. Это не его взгляды на жизнь. Вот если бы он убил своих родственничков – в это ещё можно как-то поверить. Но убивать совершенно посторонних людей? Нет, я в это не верю. – А как же улики? – К соплохвостам эти улики! Ладно, Поппи, мне нужно быть на стадионе. Подходя к квиддичному полю, профессор Снейп заметил, как болельщики «красных» и «зелёных» занимают стратегические места. Мимо него пронёсся паренёк с бейсбольной битой в руке. Северус не сразу понял, что это не квиддичная (короткая), а бейсбольная (длинная) бита. Когда он это сообразил, школьника уже и след простыл. Предчувствие надвигающейся беды ударило в набат. Снейп создал несколько патронусов-ланей и отправил их ко всем преподавателям, обычно не посещавшим матчи. Сообщение было одно на всех: «Срочно прибыть на матч, уровень тревоги – красный!» Мадам Трюк дала свисток к началу матча. Игроки разлетелись по полю на свои позиции. Игра началась. Снейп сидел в ложе преподавателей, квиддич его не интересовал. «Сколько бездарно потраченного времени, – думал профессор, – столько дел можно было успеть!» Счёт его не волновал, яростные вопли болельщиков тоже. Он осматривал трибуны и увиденное нравилось ему всё меньше и меньше. Какое-то безумие проглядывало в глазах гриффиндорцев и его слизеринцев! Да, Поттер бесил его всем, но без него стало намного хуже! «Чем был Поттер для школы, для всего волшебного мира? – думал Снейп. – Жив ли он, сохранил ли остатки своих мозгов? Конечно, надо признаться хотя бы самому себе, что безумен мальчишка не был. Ну, гриффиндорец, ну, вечно лез куда не надо, но честь и смелость у него была. О чём думали его опекуны, чему учили, как воспитывали? Директор молчит, мол, это не его дело. А теперь мальчишка в Азкабане». Бладжер летел в гриффиндорского защитника, тот ударом биты отправил его в пролетающего мимо слизеринца. Почти в упор, со всей силы, в голову! Слизеринец полетел вниз. Снейп вскочил со своего места, выхватил палочку и попытался подхватить падающего игрока. Расстояние было слишком велико, но падение замедлилось. Мадам Хуч засвистела, но свисток заглушили вопли с трибун. Слизеринцы бросились на гриффиндорцев, гриффиндорцы на слизеринцев, вспыхнула драка в воздухе. Болельщики Гриффиндора рванули к трибуне Слизерина. Преподаватели закричали, доставая палочки, но людская волна смела всех. Драка в воздухе, драка на земле. Хаос, падающие с трибун вниз тела без сознания. Ужас, вопли, ярость, паника… Винсент Крэбб был испуган, впервые в жизни. Всё началось ещё вчера, когда их смяла толпа гриффиндорцев. «Вечно Драко неймётся, – подумал он тогда, – нет, чтобы задирать этих малахольных по одному, двое, трое, но не всех же сразу!» Вчера он был ошарашен, что его физическая сила впервые не выручила его, а сейчас он попал в воздушное сражение, и на метле он не мог использовать своё преимущество в массе тела, к которому привык. Кормак Маклагген первым ворвался на слизеринскую трибуну. Сейчас в нём играла кровь его ирландских предков, упоение боем и адреналин. Он знал, что весь его факультет несётся вслед за ним, а он – острие меча. В последний момент перед столкновением Кормак подпрыгнул и всем своим немалым весом вломился в толпу слизеринцев. Кто-то полетел вниз, кто-то отлетел назад. Кормак заработал пудовыми кулаками, оставляя позади себя просеку, в которую вливались его «братья по оружию». Дин Томас действовал бейсбольной битой, которую он демонстрировал своим товарищам накануне в гриффиндорской гостиной. План сражения они разработали еще вчера. Сколько же можно терпеть измывательства слизеринцев. У Дина не было иллюзий в отношении себя и своих близких, уж он-то ни разу не чистокровный как Лонгботом. «Надо этим слизеринским ублюдкам показать, что и их деткам можно кровь пустить, как их папаши поступают с такими, как мы!» – думал чернокожий гриффиндорец, опуская биту на голову слизеринца перед ним. Максимилиан Мортимер, семикурсник-слизеринец, оторвал взгляд от драки в воздухе. На слизеринскую трибуну накатывала разъярённая толпа и ему стало страшно. Нет не так, стало просто жутко! Толпа подалась назад, стиснув его со всех сторон. Какой-то крупный гриффиндорец расшвыривал всех со своего пути. Вопли падающих вниз слизеринцев, визг перепуганных девиц, треск ломающихся досок и разрываемой одежды оглушали. Максимилиан как в замедленной магловской киносъёмке видел, как темнокожий гриффиндорец опускает на его голову дубинку. Удар, боль и темнота. Генри Гонт был зол. Начавшийся матч по квиддичу его особо не интересовал. Если бы не игра с командой Гриффиндора, так он вообще бы не пришёл. «Это маглолюбивое отребье совсем распоясалось, – думал он, – прав отец, во всём прав. Это трусливое стадо баранов никогда не изберёт сильного министра, такого как Тёмный Лорд, а без него мы обречены на вымирание. То – нельзя, это – запрещено, скоро всю высшую магию запретят. А на континенте такое никому не приходит в голову. В Дурмстранге не защиту от тёмных искусств изучают, а сами тёмные искусства. Как можно выучить защиту от чего-то, не поняв сам предмет?» Тут его размышления прервались начавшейся дракой в воздухе. «Совсем полоумные львы спятили! – мысленно возмутился Гонт. – Малфоя сшибли с метлы, а мы опять виноваты будем?» В глазах потемнело от злости. В этот момент толпа гриффиндорцев ринулась на слизеринскую трибуну и началась драка. «Так, палочки могут после проверить!» – подумал он, доставая фамильный кинжал, подаренный отцом на день рождения. Когда Маклагген мощным ударом отправил в нокаут соседа Генри Гонта, молодой слизеринец ударил его кинжалом в левый бок. Заговорённый клинок вошёл по самую рукоять. Гонт выдернул кинжал, пригнулся от пролетающей над головой дубинки и поймал удар коленом в зубы. Тут же кто-то прошёлся по его рёбрам. «Теперь лишь бы не затоптали», – успел подумать Генри и отключился.