Сфера

8 октября, Шармбатон. Гермиона Грейнджер сидела в библиотеке и пыталась читать. Буквы расплывались, мысли витали далеко. Учёба здесь ей давалась тяжело. Хоть она и знала язык, но учиться по учебникам на французском было трудно, очень трудно. Тем не менее, перевод в Шармбатон был необходим, она не жалела об этом решении. Возможно, кто-то подумал, что Гермиона Грейнджер уехала, потому что испугалась. Испугалась жестоких нападений Упивающихся, возродившегося Тёмного Лорда и нового, непонятного ей Поттера. «Гарри – убийца, как он мог! Спросить бы, да ведь нет возможности… Что его толкнуло на это? Что там произошло, почему? Гарри всегда был так добр, так благороден, даже к домовым эльфам, и вдруг массовая бойня маглов…» Всё это настолько выбивалось из её привычной картины мира, что Гермиона не знала как реагировать. Всю неделю после суда над Гарри она не могла спать, почти не ела и ходила как во сне. Откровенно говоря, она и надеялась, что это сон – жуткий, непрерывающийся кошмар, она утешала себя, что нужно немного подождать, и всё утрясётся, солнце взойдет, и она наконец сможет очнуться. Но солнце не взошло. На вторую неделю она стала принимать зелье сна без сновидений, а еще через две – улетела во Францию. Сейчас, немного придя в себя, Гермиона Грейнджер понимала, что ей двигал не столько страх, сколько собственное бессилие. Она не верила в то, что Гарри мог такое сделать, но и не верить было невозможно – она видела доказательства и внимательно слушала свидетелей. Было ощущение нереальности происходящего, но улики от этого никуда не делись. И произошло всё так быстро, она ничего не успела сделать, да и не могла. Ей не дали выступить в защиту её друга, они вообще не пригласили ни одного свидетеля защиты. И самого Гарри в зале суда тоже не допрашивали, но может и к лучшему – выглядел он абсолютно невменяемым. Она много раз спрашивала себя, что еще она могла сделать для Гарри Поттера. Его безумные глаза, его палочка с серией смертельных заклятий, несколько свидетелей, и Гарри поймали прямо на месте преступления – всё выглядело логичным, всё, кроме имени подозреваемого. Кроме того, все считали, что у него не всё в порядке с головой – она сама никогда не думала о Гарри именно так, но с другой стороны, его связь с Тёмным Лордом, может в этом причина его помешательства. Гермиона не разбиралась в тёмных искусствах, но могла поспорить, что существует какое-нибудь заклинание безумия или проклятие с тем же эффектом, в конце концов, от пыток круциатусом тоже можно сойти с ума. К сожалению, она не имела ни малейшей возможности проверить ни одну из своих версий, да и чем это теперь поможет Гарри. Сердце разрывалось, слёзы текли по щекам, говорить было не с кем. Тут, её никто не знает, друзья не появились, мальчики её игнорируют, а девочки презирают. «Почему?!» Она снова одна, как в начальной школе. И рыжика теперь нет рядом, хоть с ним, кроме квиддича, и говорить не о чем. Но она сама всё решила. Ну не могла она вернуться в Хогвартс! Сзади раздалось тихое покашливание. Гермиона утёрла слёзы и повернулась. Перед ней стояла хорошенькая девочка в мантии факультета Природы. Лицо её показалось смутно знакомым, но Гермиона не могла вспомнить. – Мадемуазель Грейнджер, позволено ли мне будет с вами поговорить? – Разумеется, мадемуазель… – Габриэль Делакур. – А-а-а… сестра Флёр? – Гермиона улыбнулась. – Да, я могу присесть? – девочка отвела взгляд. – Конечно, о чём ты хотела поговорить? Габриэль присела напротив Гермионы и внимательно посмотрела на неё: – Скажите, Гермиона, что случилось с Гарри? Гермиона проглотила комок в горле и с трудом выдавила из себя: – Он осуждён на пожизненное заключение. Брови Габриэль взлетели вверх: – За что?! – За убийство жителей магловской деревни, – прошептала Гермиона. – За что?! Вы сами-то в это верите? – лицо француженки покраснело. – Послушай, Габриэль, я была на судебном заседании, факты, улики, свидетели, всё говорит против Гарри. – К чёрту улики! Вы были знакомы с Гарри Поттером? Разве он способен на убийство? Гермиона растерялась: – Но улики… – Сколько вы с ним знакомы? – Пять лет. – Он был жесток, груб, любил мучить животных? – Нет, но улики… – Как вы с ним познакомились? Как подружились? – Ну… познакомились в поезде, перед первым курсом, а подружились, когда он спас меня от горного тролля. В библиотеке установилась полная тишина. Гермиона оглянулась по сторонам. Все студенты глядели на них с Габриэль, даже библиотекарь, мсье Буавиль, отложил свои формуляры и смотрел на них. – Габриэль, может быть, поговорим в другом месте? Здесь слишком людно. – Ну уж нет, Гермиона! О вас и Гарри Поттере рассказывала моя сестра после Турнира Трёх Волшебников. Гарри победил, Гарри спас меня из русалочьего плена… – Послушай, Габриэль, русалки… – Не перебивайте меня! – девочка вскочила со стула и топнула ногой. – Если вы думаете, что мы ничего не знаем, то могу вас уверить, что Гарри известен не только в Англии. Флёр многое рассказала о нём после возвращения с Турнира. Гарри Поттер сражался с Тёмным Лордом уже несколько раз. С этим, как его там… Квиреллом? Я правильно произношу его фамилию? А теперь мы узнаём из газет, что Гарри Поттер осуждён за убийство маглов. Его подруга Гермиона Грейнджер перевелась учиться в нашу школу и молчит! Как прикажете вас понимать? – Я не знаю, – Гермиона опустила глаза. – Это не Гарри напал на Флёр в лабиринте, это Гарри остался у русалок, чтобы спасти всех, а не только своего заложника, это Гарри спасал Философский камень. Это Гарри убил тысячелетнего василиска! В двенадцать лет! Это он спас эту девочку… Уизи? – Джинни Уизли, – автоматически поправила Гермиона. – Вот! – Габриэль подняла вверх палец. – Он всех спасает и вдруг садится в тюрьму за убийство маглов. Так не бывает! – Не бывает... – с болью простонала Гермиона. – Если роза не пахнет розой, то это не роза! Если улики не соответствуют характеру человека, то эти улики сфабрикованы! Что тут не понятно! Гарри говорил, что вы самая умная ведьма своего поколения, но он ошибся, – Габриэль повернулась на каблуках и направилась к выходу. За ней потянулись и другие посетители библиотеки. Гермиона была ошарашена напором юной француженки, которая подарила ей еще одну версию: «Если улики сфабрикованы, то…». *** 9 октября, Хогвартс. Драка на трибунах получилась эпическая. Ступефаи профессоров и студентов, плач первогодок, кулаки и обломки скамеек, игра прервалась сама по себе. Полуразрушенный стадион, кровь и обрывки одежды, убитые и раненые студенты. Его студенты! Снейп не мог сидеть и нервно ходил по кабинету директора. Дамблдор собрал педсовет, но толку от него теперь. – Коллеги, три студента погибли, двадцать шесть отправлены в Святого Мунго с тяжелейшими ранениями, трибуна разгромлена, два факультета заперто в своих спальнях. Что будем делать? – Их даже в Большой зал выпускать нельзя! – воскликнула профессор Макгонагалл. – Никто ничего не слушает, все как с ума сошли! – Было бы с чего сходить, – не сдержался профессор Снейп. – Я вам много лет говорила, Северус, что ваши слизеринцы провоцируют и задирают моих студентов, рано или поздно это должно было произойти, – Минерва была готова защищать своих гриффиндорцев не смотря ни на что. – Я неоднократно проводил беседы со своими студентами и достиг определённых результатов, – Северус устало вздохнул. – В этом году они практически не разговаривали с другими факультетами. – Поздно, они уже так всех достали, что им теперь достаточно ехидной улыбки, чтобы спровоцировать драку! – Минерва, я не могу запретить своим студентам улыбаться, но сегодня погибли двое из них! И я подозреваю, что гриффиндорцы планировали нападение заранее. Ваши студенты были вооружены. – Ваши определенно тоже, Кормак Маклагген был зарезан ножом! – Профессор Макгонагалл с отчаянием посмотрела на директора. – Он не упал с трибуны, не погиб в давке, мальчика убили! – Коллеги, представители Министерства, аврората и попечительского совета оповещены и скоро прибудут, – Дамблдор был печален. – Нам надо выработать единую позицию. – Надо было за драки сразу исключать ваших головорезов из школы, – с издёвкой прошипел Снейп. – Остались бы одни безмозглые девицы. В последнее время моим студентам приходилось ходить группами, чтобы их не убили прямо в коридоре. – Многолетнее попустительство Малфою привело к такому результату! – МакГонагалл вскочила на ноги, обличающее указав на Снейпа. – Тихо, коллеги, – Дамблдор пытался притушить страсти. – Северус, а что с Драко Малфоем? – Бладжер практически расплющил ему лицо, плюс падение с метлы. Я попытался его подхватить, но... – Снейп вздохнул, представив лицо Люциуса, когда он узнает о состоянии сына. – Жить будет и даже выздоровеет, но состояние тяжёлое, сильное сотрясение мозга, множественные переломы. – Понятно, можно сказать, он легко отделался, – спокойно прокомментировал Филиус Флитвик. – Легко?! – наконец вышел из себя Северус. – Да, в него не попало ни одного проклятья, они все случились на трибуне, – ответил профессор Флитвик. – После такого происшествия школу закроют, – Дамблдор грустно замолчал. – И я не знаю, как сообщать родителям пострадавших. В этот момент один из портретов предупредил, что сводная комиссия министерских работников прибыла к дверям школы. *** 14 октября, Азкабан. Гарри лежал на своих нарах. План не складывался. Всё время выходило, что нужно или воевать за Дамблдора, или за Министерство, или уезжать из страны и не воевать вообще, что было бы привлекательным вариантом, если бы не смерть родителей. Этого он прощать не собирался. Калиточка в мозг Лорда получилась не сразу, но получилась. Мерлиновы подштанники, что же это была за клоака! Гарри уже через неделю стал воспринимать себя ассенизатором, разгребая фобии и мании этого урода. Сфера увеличила толщину стенок, да и сама выросла. С утра до вечера, да и большую часть ночи, Гарри разбирал заклятия и ритуалы из памяти змеелицего. Теперь он знал основные и запасные места дислокации отрядов Упивающихся, тактические схемы, планы на ближайшее будущее. Гарри прикинул, что если у них всё получится, то примерно трети волшебников Британии уготовано кладбище, а если учесть родственные и дружеские связи, то больше половины. И что самое удивительное, Том даже не просчитывал такой расклад – ему не то чтобы было всё равно, просто он вообще об этом не задумывался! С чёрными метками было тоже интересно. Снять их мог только сам Лорд, так как там использовался серпентарго. Противостоять метке человек не мог. Метка была и связью, и казнью. Лорд мог через метку казнить ослушника, а эти чистокровные придурки валом валили к нему в рабы! И детей своих тащили! В голове это всё не укладывалось. «Так, а что будет после победы Лорда? Сейчас прикинем. Сам Лорд так далеко не думал. Захват власти, свои законы, вырезать несогласных и всё! Ну, ладно, чистокровные, вероятно, присоединятся или сбегут, с их-то деньгами. Стоп, с деньгами… А гоблины? Власть над финансами они не отдадут ни при каком раскладе». Здесь Гарри не в первый раз уже пожалел, что не уделял достаточно внимания предмету профессора Бинса. Но то, что история магии сплошь состоит из гоблинских войн, он прекрасно помнил. Любая попытка волшебников снизить свою финансовую зависимость от гоблинов всегда приводила к войне. Деньги Упивающихся у гоблинов, а метка не даст переметнуться. «И как Министерство согласилось считать людей с чёрными метками бывшими Упивающимися, ведь метку без желания мага принять нельзя. Есть метка – на плаху! Больше никаких доказательств не надо! Теперь их полный список у меня в голове есть, с адресами и паролями от их каминов. Так, а сколько мне надо помощников, чтобы убить их всех? Стоп, а зачем сразу всех, в очередь, сучьи дети! Значит, мне никто не нужен. Прав был Сириус, это я им всем нужен, а не они мне». Еще крестражи. Все, кроме чаши в сейфе Лестрейндж, доступны, а свой он оставит на потом. Типа вишенки на торте.