Право на эгоизм

Тора пропадает в очередном походе. Таканори кажется, что его жизнь окончательно превратилась в фарс или какую-то дешёвую комедию. Аой обустраивается у него как дома, готовит иногда завтраки и занимает его, Таканори, постель. Они не враги, не друзья, не любовники. Аой таскается за ним по магазинам, выходит вместе на вечернюю прогулку. Благо, что во дворце Ками запретил ему появляться, иначе работа полетела бы к чертям собачьим. А ещё Таканори постоянно ловит себя на разглядывании чужого тела. Невероятно красивого тела. И когда Аой утром умывается за закрытой дверью, пальцы Таки до хруста вцепляются в ручку чашки с чаем, а по ночам приходится, лёжа в кровати Торы, дрочить, представляя чужие пальцы на своём члене. Атмосфера в доме накаляется, и Таканори часто кажется, что он словно акробат, балансирующий над бездной. Ему стыдно за то, что он испытывает. Это не минет в школьной раздевалке на физкультуре, и не экспериментальный перепих с сокурсником в универе. Это нечто больше и оттого страшнее. Это безумие - это ненормальная привязанность и сочувствие к боевому псу, которого спас и вылечил собственными руками. Он просыпается от ощущения, что за ним наблюдают. Открывает глаза и сталкивается нос к носу с горящими углями глаз. Аой перехватывает его руки, вскинутые неосознанно в защите, и заводит их вверх, сжимая одной рукой в запястьях. Другой рукой Аой срывает с него одеяло и садится сверху на бёдра. Неровное дыхание опаляет щёку. Таканори понимает, что возбуждён. Жар сильного горячего тела ощущается даже через майку. - Что.. что ты собираешься делать? - дыхание сбивается, слова вырываются короткими рваными выдохами. Аой молчит. Он втискивает бедро, раздвигая ноги. Таканори пробивает дрожью, он непроизвольно прогибается в спине, прижимаясь ещё, ближе. Глаза демона горят, в них ничем не скрытая похоть и опасность. Таканори сжимает зубы, зажмуривается, чувствуя ладонь, которая бесцеремонно стиснула пах. Аой трогает его сильно, властно, почти больно. Он тянет трусы и сжимает ягодицы, оставляя горящие следы от пальцев. Железная цепочка поводка скользит у него между крыльев, пока не падает на грудь Таканори. Аой двигается, заставляя металлический гибкий стержень проходить звеньями по соску. Така плавится, стонет, течёт смазкой от ужаса перед тем, что делает и, кажется, оказывается в шаге от того, чтобы кончить. Аой, рыча, проводит языком по верхней губе Таканори, пальцами задевает чувствительную головку. И тут же вскакивает, словно подброшенный пружиной, и скрывается на втором этаже. Таканори не шевелится, продолжает лежать, тупо пялясь в потолок. Понимая, что он кончит сейчас от одного лишь движения рукой. Кончит ярко и настолько слышно, что... Он закрывает глаза.