В ожидании чуда

— Значит, ты больше не сердишься на меня? И все еще... любишь? — запнувшись на последней фразе, осторожно спросил Локи. Он больше не улыбался, смотрел прямо в глаза — настороженно, нетерпеливо, будто ответ на этот вопрос был для него самым важным на свете. — Нет, не значит... Не выдумывай! — довольно резко ответил Тор, и сразу же пожалел, когда зеленые глаза напротив словно вмиг погасли. И зачем он опять врет мелкому и самому себе? Он ведь пришел узнать правду, а не путаться в собственной лжи. Тор немного помолчал, а потом, собравшись с мыслями, продолжил: — Я сержусь, я не могу так просто... Понимаешь, мне нужно знать. Локи, скажи, зачем ты все это затеял — этот эксперимент, этот обман? Зачем тебе все это нужно? Ответь мне, расскажи правду, иначе... — Тор! — Локи весь подобрался, даже немного придвинулся, словно позабыв о своей странной хвори. — Я не хотел причинить тебе зло, честно. Если бы я знал, что для тебя все это будет настолько... настолько неприятно, я бы никогда не стал... Я просто хотел доказать, хотел проверить, узнать... — Проверить? — недобро прищурился Тор. — Сначала – да, — Локи опустил взгляд и начал внимательно рассматривать свою левую ладонь, лежащую на колене; правую руку он прятал под одеялом. — Но потом... Я ведь говорил тебе столько раз, но ты не слышал меня, ты будто оглох. Если бы я тогда знал, каким ты можешь быть злым и жестоким, если бы я предвидел... я бы никогда... — Не мямли! — не вытерпел Тор. — Отвечай прямо — что я для тебя? Научный эксперимент, ОИ, или что там еще? — Почему ты ничего не видишь, не чувствуешь? — Локи опять смотрел прямо в глаза. — Неужели ты не понимаешь, что у меня до тебя... до того, как мы с тобой... ничего не было. Никогда и ни с кем. Ты был моим первым, единственным... — Локи закусил губу и отвернулся. — Если бы не та проклятая тетрадь, ты бы никогда не узнал. Тебе все казалось бы случайностью, чудом. Я уже сто раз проклинал себя за эти записи, так глупо получилось. Если бы не эта тетрадь, ты никогда бы не стал так ненавидеть меня, издеваться. И не желал бы так избавиться от этого крошечного существа, что живет в тебе. Знаешь, я даже представить не мог, что мой самый добрый, самый сильный на свете брат будет так яростно ненавидеть собственного, еще не рожденного ребенка... — Заткнись! — вдруг рявкнул Тор. Ему не хотелось сейчас выслушивать упреки, пусть даже заслуженные. Локи весь сжался, словно ожидая удара. — Ты спросил — я ответил, — тихо сказал он. — Не ответил. Ты, я вижу, совсем обнаглел — пытаешься выставить меня каким-то монстром, а сам... — Нет, я... — Говори как есть! — Тор несильно приложил кулаком по прикроватному столику, и в светильнике жалобно звякнул светящийся кристалл. Локи вздрогнул, немного отодвинулся: — Я скажу, ты только не нервничай так. — Не твое дело мои нервы, — проворчал Тор. — Давай, я слушаю. — Я влюбился в тебя, если ты хочешь услышать именно это, — Локи тяжело вздохнул, зябко повел плечами и плотнее закутался в одеяло. — Я не знаю точно, но мне так кажется, потому что мне с тобой было очень хорошо, я был счастлив... Знаешь, мне казалось, что я хочу прожить всю свою жизнь рядом с тобой. И все у нас будет хорошо. Каким же я был идиотом... Наивный дурак, я все мечтал, что ты одумаешься, примешь свою природу, свое предназначение. И поймешь, что я не обидел, не предал тебя, а помог обрести что-то очень важное. А теперь... Все это уже не имеет значения. Вчера я понял одну очевидную вещь, которую очень долго не хотел принимать: всю мою жизнь ты будешь ненавидеть меня. Никогда не простишь, будешь мстить, издеваться. Я не хочу этого, не хочу терпеть унижения, боюсь сорваться когда-нибудь и... как вчера... Я для себя уже все решил: обещаю тебе, брат, как только все закончится, я уеду. Попрошу отца отправить меня обучаться магии в Альвхейм или Ванахейм, или еще куда... Чтобы ты больше не видел меня, не злился, жил своей жизнью, развлекался с друзьями. И никогда не вспоминал обо мне. — Ты без своих книжек решил сам в писатели податься? Красиво излагаешь, очень трогательно, — насмешливые слова вылетели против воли, и Тор опять мысленно одернул себя. Ведь пришел не за этим — не ругаться и подтрунивать над братом. — Я знал, что ты не поймешь, — пожал плечами Локи. — Глупый ты... — Будешь грубить, схлопочешь. Подвинься, чего расселся, — Тор грубо подтолкнул брата к середине кровати. А затем бесцеремонно уселся рядом, подобрав ноги. — Я тебе уеду, — недовольно проворчал он и обхватил руками его за плечи, обнял, крепко прижав к себе. — Я все понял, не дурак. И... в общем... я не могу так больше, не хочу! Локи задергался в его объятиях, пытаясь оттолкнуть. — Тор, не надо, ведь у меня... — он резко вытащил из-под одеяла правую руку. — Не понял... Они с удивлением уставились на абсолютно чистую белую ладонь. Не было ни синевы, ни странных магических знаков. — Прошло? — усмехнулся Тор. — Но... как? — Локи недоверчиво смотрел то на брата, то на свою руку. Глаза его вновь засияли, губ коснулась теплая улыбка. — Это потому, что ты рядом... Тор вдруг ощутил, как замирает от радости сердце, как его переполняет бесконечная нежность к этому родному и по-прежнему любимому существу. Даже стало не по себе — наверное, оттого, что в глазах запекло. Он быстро зажмурился и прижал Локи к себе еще сильнее. Начал беспорядочно гладить его спину, плечи, зарылся пальцами в растрепанные темные вихры. Нашел губами губы, все еще боясь открыть глаза, чтобы не брызнули нечаянные слезы. Локи весь подался ему навстречу, отвечая на ласку — так искренне, горячо, страстно, словно до сих пор жил мечтой об этом поцелуе. Тор уложил его на спину, зацеловывая лицо, шею, ловя губами частое дыхание и едва слышные стоны. Скользнул рукой вниз. Локи перехватил его руку, нежно погладил. — Я люблю тебя. Я не хочу, чтобы ты сомневался, слышишь? Я только твой, для тебя, — Локи отпустил его руку и обнял, притягивая к себе, снова целуя в губы. — И я тебя люблю, глупенький мой исследователь, — шептал Тор, срывая с себя одежду, стягивая с Локи штаны, чтобы поскорее добраться до самого главного. — Больше никогда не обижу тебя, не причиню боли, обещаю. Ты мне веришь? — Я знаю, ты самый лучший, — Локи нетерпеливо притянул к себе брата. — Ты ведь не поступишь как вчера? — Нет-нет, не бойся, я хочу, чтобы тебе было хорошо. Для меня это важно... В этот раз Тор брал его нежно, двигался медленно, осторожно, стараясь проникать не глубоко, чтобы Локи забыл о вчерашней грубости и боли. Чтобы он вспомнил о том, что Тор вовсе не жестокий и не злой. Чтобы вернулось все то, что они так быстро и глупо растеряли, едва обретя. И сейчас Тору казалось, что все его тело, все его существо испытывает такое невероятное наслаждение, с которым не сравнится никакой грубый, жесткий, больше похожий на месть секс, который был между ними вчера. Тор лежал на спине утомленный и очень довольный. Он лениво поглаживал темноволосую голову, уютно разместившуюся у него на груди. Так хорошо ему не было уже давно. И он даже слегка корил себя за то, что сознательно лишился такой радости, такой необходимой ему близости, обозлившись на весь белый свет. Вдруг в животе уже привычно зашевелился маленький комочек, виновник всех бед. Нет, не виновник, одернул себя Тор. Если бы не это существо, кто знает: соединили бы норны их с братом, позволили бы сейчас быть вместе, любить друг друга? Кто знает... — Он шевелится, хочешь почувствовать? — Тор подхватил руку Локи и осторожно положил себе на живот. — Слышишь? Локи почти засыпал, но вдруг встрепенулся, растерянно уставившись на брата. — Тебе не больно? — Локи теплой ладошкой осторожно провел по животу Тора. — Нет, просто странно немного. — Он еще такой крошечный, — Локи улыбнулся и быстро сполз ниже, приставил ухо к тому месту, где поселилось их общее чадо. — Как шевелится, я не слышу, но... Тор... Я слышу, как бьется его сердце, — Локи чуть приподнялся и посмотрел на брата. — Мы ведь будем его любить, правда? — Завтра, если хочешь, измеришь, чего там надо, запишешь, — милостиво разрешил Тор и невольно расплылся в улыбке, увидев, как вытянулось от удивления лицо младшего. * * * Следующие три недели промелькнули словно один день. Тору казалось, что даже в прежней жизни — школьной, беззаботной — не было так сказочно хорошо, как сейчас. Он был настолько счастлив, что порою боялся, что так не может быть всегда. Локи не стал возвращать свои унылые книги из подвала: сказал, что еще успеет позаниматься, а сейчас это не главное. И теперь он каждую минуту проводил рядом с Тором. Они были неразлучны, всегда вместе. Тор перенес свои скромные пожитки в покои брата. Уже ни к чему было прятаться, да и не от кого. Ведь родители сами услали их сюда, а значит... Значит, больше не было преград и неловкости. Ночи были полны нежных поцелуев, изысканных ласк, откровенных признаний. Иногда бурными, страстными, иногда — сонными, спокойными, когда они засыпали в теплых объятиях друг друга, уставшие и счастливые. Особенно после долгих прогулок, во время которых Локи рассказывал обо всем на свете; о том, что вычитал в книгах или придумал сам — Тору было все равно. Он мог бесконечно смотреть на своего, казалось, так быстро повзрослевшего братишку, слушать его речи и просто любоваться. Тора почти не беспокоило его «интересное положение». Он больше не ощущал ни дискомфорта, ни тошноты, ни головокружения, как раньше. Видимо, маленький гость внутри чувствовал, впитывал умиротворение, что поселилось в душе родителя. Живот, конечно, понемногу увеличивался, но это больше не беспокоило старшего Одинсона. Приезжавший каждую неделю лекарь отмечал, что все идет хорошо и переживать не о чем. Но отчего-то в сердце Тора поселилась смутная тревога. Он и сам не мог объяснить себе, почему. Может, потому, что он все чаще ловил себя на мысли, что не хочет, не желает, чтобы все это когда-нибудь закончилось. Сейчас не хотелось думать, что рано или поздно им придется вернуться во дворец, и тогда их маленький сын станет им братом, ребенком Одина. А его с Локи разведут по разным покоям. Что будет потом? Ведь отец еще и грозился наказать... Тор хмурился, отгонял от себя эти мысли. В такие минуты Локи словно чувствовал его настроение — и обнимал, ласково ерошил волосы на голове, нежно целовал и говорил: — Я с тобой, Тор, я всегда буду рядом. И Тор хотел ему верить, хоть и понимал: не все в жизни зависит от собственных желаний и чаяний. * * * Плохое предчувствие, увы, не подвело. Ведь безмятежное счастье не может длиться вечно, судьба иногда подбрасывает гадкие, а порою жестокие сюрпризы. На исходе третьей недели случилось нечто необъяснимое, что до дрожи напугало старшего Одинсона. Он проснулся рано утром и, не открывая глаз, попытался привычно обнять Локи, притянуть к себе. Но брата рядом не оказалось. Наверное, он проснулся раньше и пошел ополоснуться, подумалось Тору. Однако пару мгновений спустя его слух уловил странные звуки из-за двери купальни. Что происходит? Он быстро вскочил и метнулся к двери. Распахнув створку, Тор нерешительно застыл на месте. Его младший братишка стоял, склонившись над чашей для умывания. Он пытался откашляться, плевался, и его плечи при этом содрогались от спазмов. Его будто выворачивало наизнанку, как Тора несколько месяцев назад. — Локи, что с тобой?! — Тор подскочил к нему. — Не подходи! — прохрипел Локи, судорожно вцепившись руками в белоснежный фарфор. Взгляд Тора скользнул по ладоням брата и то, что он увидел, заставило похолодеть от страха: сейчас обе его руки, от кончиков пальцев до локтей, были голубыми, их покрывали витиеватые узоры. — Ты опять колдовал?.. — растерянно спросил Тор, просто чтобы не молчать. — Нет. Пожалуйста, уйди. Меня кто-то проклял, разве ты не видишь? — простонал Локи, и снова склонился над чашей, закашлявшись. — Брат, чем я могу помочь? — Уйди! — вдруг закричал Локи и резко повернул голову. Тор чуть не сполз по стене от удивления и ужаса: красивое, такое любимое лицо сейчас было абсолютно голубым, по лбу и скулам струились загадочные узоры, а глаза... они больше не были ярко-зелеными. На Тора, не мигая, смотрели два горящих рубина. * * * Отец с матерью, прихватив с собой лекаря, прибыли ближе к полудню. Отдаленно похожий на Локи синелицый монстр буквально вытолкал Тора из своих покоев, приказав не входить. И заперся изнутри. Тору было страшно, но он прекрасно понимал, что ничем не может помочь брату. Это больше всего злило его и расстраивало. Несколько часов до полудня старший Одинсон топтался на крыльце, ожидая родителей. Он не мог не сообщить им о случившемся. Страх за Локи, за то, что с ним происходит нечто ужасное, не отпускал ни на минуту. Малыш внутри тоже беспокойно трепыхался, словно волновался вместе с ним. Когда Тор увидел отца, не по-царски торопливо шагающего по дорожке, а за его спиной суетливо семенящих мать и лекаря, он понял — все очень плохо. Фригг что-то гневно вещала отцу в спину, в чем-то упрекала, то и дело утирая платочком глаза. Тор слышал не все, лишь обрывки фраз: «а я говорила тебе», «как ты мог!», «нужно было сразу рассказать». «Да, ее величество правы», — вторил ей лекарь. Наконец процессия остановилась перед парадной дверью. Один смерил суровым взглядом сначала слуг, а потом и старшего сына. — Отец... — начал было Тор. Но Один не стал его слушать. — Где Локи?! — громыхнул он так, что в окнах задребезжали стекла.