Не надо больше ваших грязных страшных снов
У нас остались счастье и любовь.
— Повтори, что ты сказал?! — ревёт пират. Его крюк в нескольких миллиметрах от кадыка Голда: одно лишнее движение — и он войдёт в шею, лишая возможности дышать. Мужчины стоят настолько близко, что ощущают запахи пота и волос друг друга. Крюк даже не думает ослаблять хватку: у него нет выбора — Крокодил должен обучить Эмму, чтобы та не стала Тёмной окончательно, иначе… Страх холодком пробирает от одной мысли об этом. Вечный полумрак и запах нафталина в лавке вместе с бесконечным блеском самых разнообразных предметов вызывает ощущение западни. Бывший Тёмный боится даже шелохнуться, лишь бегающие зрачки отражают лихорадочный просчёт дальнейших событий. Они стоят совсем рядом с прилавком — на нём лежит трость. Немного воздуха — и… Невыносимая боль чуть выше локтя пронзает руку пирата, заставляя её инстинктивно дёрнуться вверх, остриё крюка проходит по касательной, оставляя на шее мага тонкую кровавую нить — зато теперь тот может дышать свободно. Голд хватает трость и со всей силы бьёт пирата по ноге. Киллиан, не удержав равновесие, падает на пол. — Тебе моя помощь больше не понадобится! Тёмный замахивается над Киллианом, чтобы нанести ещё один удар. На его лице — смесь превосходства и ярости. Не так быстро, Крокодил. Скрежет металла о дерево. Трость сталкивается с крюком — пират блокирует удар. Сегодня удача не на его стороне: опять пронзительная боль в руке мешает бороться, и он не может ей сопротивляться. Голд опускается на колени и давит тростью на шею, пытаясь удушить. Откуда в тебе столько силы, Крокодил? Мы ещё посмотрим… Киллиану тяжело дышать, а боль в руке даже не думает отступать, но и его противник не так силён, как ему самому кажется. Пират, протирая пол кожаными штанами, вертится ужом в попытке дать ему коленом в живот или в пах. Боль постепенно сходит на нет, но и губы синеют — кислорода отчаянно не хватает. Ещё чуть-чуть, и его уже никогда не будет волновать обучение Эммы. — Мальчики, чем вы тут занимаетесь?! Дверь распахивается, и в лавку с двумя огромными пакетами входит Белль. Со стороны их борьба выглядит весьма специфически: Голд на коленях, ритмично двигает тощим задом, а Киллиан под ним хрипит и стонет. Лицо бывшего Тёмного искажено от напряжения и злобы, но приход Белль всё меняет: теперь там щенячий восторг и преданность. — Прекратите! Быстро! Румпель! — голос девушки полон праведного гнева и возмущения. Голд вскакивает и бросает трость, та катится к ногам Белль. Он хочет побыстрее оказаться рядом с женой и придумать какое-нибудь объяснение. Киллиан ухмыляется: его всегда забавляло то, что Румпель — подкаблучник. Но один раз это спасло Крюку жизнь, и если бы Белль вовремя не окликнула своего мачо, тот бы тростью проломил его рёбра так, что они пробили бы сердце. Тогда ничто бы уже Киллиана не спасло. — Румпель, фу! — смеётся пират, и Голд падает, споткнувшись о подставленную подножку. Неприятный хруст — у Тёмного ломается нос. Пират вскакивает, замахивается… — Ты ответишь за всё, Кроко… Резкий удар жгучей болью растекается по голове. Пляска чёрных и красных мух перед глазами, он теряет сознание. Томительные секунды черноты, Киллиан приходит в себя: мир перед глазами двоится и расплывается нечёткими контурами, а каждый звук превращается в удар хлыста по обнажённой коже, принося почти физическую боль. Тем не менее, он способен соображать и видеть происходящее. Он ещё и не в такие передряги попадал. Оказывается, его ударила Белль тростью по голове, и пират ещё дёшево отделался. Вот это жена у него! Где только Тёмный себе таких находит? А главное, что такие красивые, умные и смелые женщины видят в нём? Этот коротышка, урод и трус явно их не достоин. Крюк уже когда-то увёл у него жену и был с ней счастлив. Мысли о Миле и о том, как Крокодил вырывает ей сердце, заставляют пирата вздрогнуть и вспомнить про давнюю месть. Когда-нибудь этот трус за всё ответит, хотя сейчас пират полностью в его власти и не способен сопротивляться. Киллиан не ведал страха, но иногда он забирается к нему холодными щупальцами под кожу и мешает думать. Неужели у меня ничего не получится? Усилием воли он отгоняет от себя эту мысль и продолжает наблюдать за своим противником. Маг стоит к нему спиной, и с пола Крюку виден лишь его пыльный зад, зато он прекрасно может разглядеть шокированное и возмущённое лицо Белль. — Румпель, что я наделала из-за тебя?! Она бросается к Крюку, пытается приподнять его голову, с которой стекает что-то красное и горячее, её потные тёплые ладони касаются шеи, прощупывая пульс у сонной артерии — пират делает вид, что он без сознания. Затем девушка встаёт и подходит к Румпелю. — Пульс есть, но что нам делать? Надо его спасти, ты же можешь! Крокодил, несмотря на помятый вид, выглядит влюблённо и восторженно. Он обнимает жену, но та отстраняется как от прокажённого. — Белль, Белль, Белль, это было великолепно! — на лице Тёмного появляется заговорчески-мечтательное выражение. — За лавкой такой прекрасный лес, может, его туда? Никто ничего не заметит. — Что?! Ты обещал — больше никаких убийств и тёмных делишек! Нужно его срочно вылечить. Тяжёлый вдох Крокодила — судя по всему, он обещал что-то совсем другое, но статус подкаблучника требует решительных мер. Голд поворачивается спиной к Белль и показывает пирату неприличный жест: из кончика среднего пальца прямо на пирата вырывается белый луч магии. Я тебе его знаешь, куда засуну?! Она окутывает Киллиана белым коконом, проникая в каждую клеточку тела. Ему тепло, щекотно, словно по коже провели гигантским пером, затем невидимая нить затягивает каждую — даже самую маленькую — ранку. Пирата наконец-то покидает дикая головная боль от удара и исчезают саднящие после драки ушибы, вот только небольшая рана у локтя обжигает на миг калёным железом, и боль лишь чуть утихает. Он понимает: здесь обретённая вновь магия Крокодила не поможет. Киллиану становится намного лучше, но пират давно в курсе, что лечение магией всегда оставляет неприятное послевкусие, чем-то похожее на похмелье. Крюк с тяжёлой, ещё немного кружащейся головой встаёт с пола и с решительным видом направляется к Голду. Крокодил лишь самодовольно усмехается: он уже вылечил себе нос и шею, лишь пыль и засохшая кровь на одежде, оторванный в пылу рукав и растрёпанные волосы напоминают о бывшей драке. Пират смотрит в одно из висящих в ломбарде зеркал. Потёкшая подводка сделала из него панду, зато взятый у Эммы мусс оставил укладку в целости и сохранности, одежда тоже выглядит куда приличнее, чем у его противника. Как только мужчины подходят ближе, Белль резким движением снова отбирает у мужа трость и встаёт между ними. — Теперь, мальчики, давайте сядем за стол и спокойно всё выясним! — говорит она и идёт в подсобку, мужчины повинуются, бросая друг на друга злобные взгляды. Они подходят к столу, на котором красуется огромная лупа и лампа — здесь Голд обычно оценивает весь хлам, выискивая среди него жемчужины в свою коллекцию редкостей. Рядом с ним стоят три стула, Белль занимает центральный, мужчины располагаются по обе стороны от неё. — Так у тебя, Крокодил, есть магия! Зачем ты вообще ломал комедию две недели?! — восклицает Крюк. На самом деле, пирата это не удивляет: он видел настоящее горе и отчаяние на лице мага, и оно выглядело иначе, не как усталость и скрытое превосходство. — Бродил с видом страдальца, ныл, раскаивался, всем рассказывал о своей магической беспомощности, напивался «У бабушки» до Мерлина и горланил песни про бюст Ингрид. Тебе даже Мэри-Маргарет и Эмма поверили, жалели. — Чтобы вместе с вами не бегать по городу и порталам. Надоело, знаешь ли, захотелось уйти на покой: больше никаких злодейств, — Голд даже не думает терять самообладания. — В этом для меня больше нет никакого смысла: магия есть, жена есть, воскрешать из мёртвых нельзя. Героя тоже не получилось, ведь в качестве рыцаря я чувствовал себя полным идиотом. Уехал бы, но тут, даже без магии, мне готов платить каждый второй — невыгодно, дорогуша. — Да мы из-за тебя бегали! Почти все злодеи с тобой связаны! — возмущается Крюк. — И теперь ты обязан спасти Эмму, не иначе. Впервые бывший Тёмный смотрит на пирата с искренним удивлением, и только тонкие губы по-прежнему остаются растянутыми в презрительной усмешке. Сейчас его лицо ещё сильнее напоминает Киллиану результат брака лягушки и баклана. Как же тебя уговорить, как? Угрозы не страшны тебе, нет. Пират с трудом сдерживается, чтобы не потерять самообладание: на кону не только его любовь, город-западня, но и… Магическая рана короткой конвульсией напоминает о себе. Крокодил вдруг становится нарочито серьёзным, его глаза стекленеют. Он вытягивается по стойке смирно положа руку на сердце и резко встаёт из-за стола — стул с грохотом падает. — Эмма, мой благородный порыв требует спасти тебя! — с этими словами Голд маршевым шагом идёт в туалет, продолжая там демонстрировать отношение к этой затее. — Иногда он просто невыносим! — Белль недовольно кривит личико и поворачивается к Крюку с нескрываемым интересом. — Что происходит с Эммой? Пират вздрагивает, слова жены Крокодила выводят его из забытья собственных страхов. Быть может, получится воздействовать на неё: он — подкаблучник, а ей нужен герой. — С Эммой неведомо что творится. Никогда её такой не видел. Она может то часами смеяться, то на неё депрессия накатывает, и моя любимая воет как белуга. Подхожу к ней, чтобы успокоить, вместо этого получаю подушкой по физиономии, а один раз она мне вообще фаерболом подводку любимую сожгла! Про упрёки я вообще молчу! По мнению Эммы, Тьма должна была поглотить меня, а не её. Это всё кинжал и твоё уязвленное самолюбие, Крокодил! — Дорогуша, моя жена так же бы реагировала, если бы я воровал её косметику и нижнее бельё, — доносится комментарий из комнаты для размышлений. Звук спускаемой воды заглушает едкий ответ Киллиана. — Вы пытались её спасти с помощью Мерлина, — торопливо говорит Белль, опасаясь дальнейшей перепалки. — Ты нашёл оставленный кем-то на «Весёлом Роджере» боб и отправился в Камелот. И как же поцелуй истинной любви? — Пытался, не действует, — Крюк морщится и встряхивает блестящую гриву чёрных волос, отгоняя неприятные воспоминания. — Она даже дотронуться до себя не даёт, голова ещё болит всё время. — Головная боль — самое страшное препятствие для настоящей любви! — усмехается вернувшийся Голд, затем начинает говорить с притворным сочувствием: — Дорогуша, ты, наверное, уже на стену лезешь? Дым из ушей не валит? Зайди к Вейлу за бромом, он поможет лучше меня. — Румпель, хватит! — кричит раскрасневшаяся Белль, бросая возмущённый взгляд на мужа. — Дай ему спокойно договорить! Это всего города касается, включая нас с тобой! Крокодил уже открывает рот, чтобы сказать ещё какую-то колкость, но, посмотрев в глаза жены, передумывает, садится за стол, сложив руки на груди, и откидывается на спинку стула. Крюк смотрит на своё красивое отражение в глазах девушки. Хороша, страстная! Только если этот урод продолжит зубоскалить, то за бромом мы пойдём вместе. Мила такой же была — не давала мне спуску. Как-то в таверне я совсем-совсем случайно засмотрелся на полуобнажённую грудь женщины. Мила сделала вид, что ничего не заметила, а потом уже, посреди моря, пинком меня к рыбам отправила. Ох и смеялись мои пираты-алконавты тогда. Эта Красавица ему чуть позже тоже устроит. — Мерлин сказал мне, что ничем не поможет — Эмма ещё не Тёмная. Только маг с белым сердцем и бывший Тёмный знает, как победить власть кинжала, — продолжает пират. — Если она войдёт в силу, то вырежет весь Сторибрук. Крокодил изображает на лице показной ужас и как можно ближе наклоняется к Крюку — теперь мужчин разделяет только лупа. В глазах, как давным-давно в Зачарованном Лесу, появляется что-то звериное. — Маг с белым сердцем и бывший Тёмный очень опасается за город и трясётся от мысли, что какая-то Недоспасительница будет махать его старым ножичком. Маг с белым сердцем и бывший Тёмный может превратить город в Рождественскую сказку: представь, на его красивый домик прямо посреди лета крупными хлопьями падает снег — ядерный снег, пепел из всего живого в Сторибруке. Да, дорогуша, я — Чудовище, и здесь каждый должен молиться на мою Красавицу. Только и ты не лучше, ты — пират. Вспомни набеги на прибрежные горда: огонь, копоть, вонь смерти повсюду, а вы насилуете всё что движется, пока оставшиеся в живых единицы не заплатят выкуп. А ещё ты поставлял Пену новые игрушки. Сам спасай себя и свою Спасительницу! Киллиан впервые за весь день сверкает белозубой улыбкой, повторяя движения своего давнего противника, наклоняется и вкрадчивым тоном произносит: — Зато я — не трус, и стал прекрасным отцом для твоего сына, когда ты бросил его из-за кинжала, не прыгнув с ним в портал. Зрачки и огромные ноздри Голда вмиг расширяются — пропадает всё самодовольство, губы сжимаются в тонкую нить, кулаки подрагивают от гнева. А теперь заплачь. Узнаю старого Румпельшмяпса. Белль расценивает реакцию мужа по-иному и раздвигает руками готовых кинуться друг на друга мужчин, затем вскакивает со своего места, ещё сильнее раскрасневшись, и гневным голосом произносит: — Хватит! Ведёте себя как дети. Вы ещё из штанов достаньте, положите на стол и длину сравнивать начните! Весь город в опасности, а вы… Она резко падает на стул и закрывает лицо руками. Крюк и Голд заговорщически переглядываются, затем замечают нож недалеко от бывшей принцессы и решают не нарываться. Вскоре девушка успокаивается и подходит к Крюку. — Сегодня с моим мужем бесполезно разговаривать. Я постараюсь до него достучаться позже. И она достучится. С этой мыслью Крюк встаёт и уходит прочь: от своей головной боли, запаха нафталина и сторибрукской версии Бонни и Клайда. Он искренне верит, что Белль, как и другие женщины, сделает всю работу за него, и пират получит свободу.