Птичка в золотой клетке

             Как бы ни был дроу искусен в зельях и различных травяных снадобьях, сколько бы видов ядов и столько же противоядий он ни знал, но Фир вовсе не ожидал, что, едва они выйдут с центральной части Аршана, где располагался невольничий рынок, он просто вырубится.       Все произошло настолько быстро, что не понял даже он — дроу! Впрочем, можно было сделать скидку на то, что он по-прежнему ничего не видел, и все же слух и обоняние не изменяли ему. Просто внезапно его покупатель обернулся, и Фир ощутил его отчего-то ледяное дыхание на своем лице. В сознании помутилось, и он начал оседать на землю, но успел еще почувствовать, что его подхватили на руки, словно барышню какую.       Однако на возмущение уже не оставалось ни сил, ни желания. То, чем его усыпили, было очень сильным то ли заклинанием, то ли зельем, то ли еще чем-то — раньше Фирнис с таким не сталкивался. И даже не слышал о таком. Страна Крылатых была также закрыта ото всех, как и ядовитые леса дроу — это были две самые обширные территории, попасть на которые казалось невозможным, да и нежелательным, если вы хотите жить.       В лесах Аркхадира деревья вырабатывали особенный воздух, дышать которым могли лишь приспособившиеся к таким природным условиям дроу. Только они знали секрет здешней жизни, они да мутировавшие обитатели этих лесов. Здесь вместе с дроу жили крайне опасные твари, некоторые из них даже были разумными, других темные эльфы смогли приручить. Обычный мирянин не смог бы протянуть в этих лесах и часа, в отличие от дроу, которые давно адаптировали свой организм под этот воздух — у них просто не было выбора, когда их загнали в этот лес.       Что же касается Страны Крылатых или, как ее еще называли, Восточной Империи Крылатых Змеев, то ни один мирянин добровольно сюда бы не сунулся, ибо жили на этой территории самые настоящие драконы. Драконы самые разные — большие и маленькие, красные, зеленые, черные, желтые и даже голубые, и каждый из этих существ обладал таким мощным магическим истоком и был столь непредсказуем, что связываться с ними не хотел никто. Учитывая, что сейчас Восточной Империей правил очень опасный дракон, о котором слухи ползли по всем, даже самым отдаленным закоулкам Дархана ¹.       Никто не знал, какими заклинаниями, зельями и силами владеют жители этой страны, в том числе и дроу, которые были известны по всему миру Хранителями самых древних знаний, а также Заповедей Рассвета. Именно из-за этих заповедей в свое время на них ополчились пресветлые эльфы.       Очнулся Фирнис только ближе к вечеру. Это он инстинктивно понял по своим внутренним ощущениям и вечерней прохладе, которая приятно окутывала обгоревшую кожу. Солнце было единственным элементом, повреждения от которого заживали на дроу, как на ночных жителях и темных существах, довольно длительное время. Если вампиры умирали от прямого контакта с солнечными лучами, то живучие дроу просто долго и сильно оправлялись от ожогов.       Он открыл глаза, пытаясь понять, где находится, и обнаружил, что, хотя зрение все еще не вернулось, глаза уже почти не болят. Несколько минут эльф привыкал к ощущению мягкой постели, на которой лежал, и витающим в комнате странным, волнующим ароматам. Он не мог понять, комната ли это или открытое пространство, потому что ощущал свежее дуновение откуда-то справа, словно там находился сад или лес, но не было стены. Присутствия рядом кого-то Фир тоже не чувствовал, но зато прекрасно чуял магические нити, оплетающие стены этого помещения, столь мощные, что их заряда хватило бы, чтобы насытить даже такую бездонную бочку, как вампир или нергут ².       Сколько он так пролежал, Фир не знал, но вроде бы наступила ночь. Дверь внезапно раскрылась, и в комнату кто-то вошел. Дроу мгновенно учуял соблазнительный, невероятно сильный запах плохо прожаренного сочного мяса, приправленного незнакомыми ему специями, от которого просто текли слюни ручьем. Он вспомнил, что ничего не ел почти четыре дня, и теперь желудок отозвался на это требовательным урчанием.       Тем не менее Фирнис упрямо молчал. Он ожидал, что вошедший с ним заговорит, а пока пытался уловить эманации его силы, но посетитель словно был закутан в плотный кокон, который не позволял пробиться ни его ауре, ни магическому истоку, как Фир ни старался их прощупать.       Складки, видимо, шелкового одеяния тихо зашуршали, когда незнакомец опустился в кресло неподалеку от кровати, и дроу ощутил на себе его внимательный, изучающий взгляд, от которого волосы на затылке встали дыбом. Поднос с едой тот поставил на низенький столик рядом с кроватью, и теперь его искушающий запах дразнил обоняние.       Молчание определенно затягивалось, но ни Фир, ни посетитель заговаривать не собирались. Этот поединок двух упрямцев, точнее одного, продолжался бы довольно долго, пока любопытство не взяло над соколом верх.       — Кто ты? — спросил он резко, подтягиваясь на руках и садясь на постели.       — Может быть, тебе сначала стоит поесть? Я подожду, пока ты утолишь свой голод. — Чуть насмешливый мужской голос оказался весьма приятным на слух, низкий, бархатистый и мягкий. Его тихие интонации просто завораживали.       — Я не ем в чужом доме из чужих рук, — отрезал Фирнис.       — Стало быть, есть руки, из которых ты все же принимаешь еду? — все так же насмешливо спросил мужчина.       Фирнис промолчал. Замолчал и посетитель. Пауза вновь затянулась на несколько напряженных и долгих минут. И если дроу ощущал неловкость и раздражение, то незнакомец, очевидно, просто наблюдал за ним, ничуть не смущаясь подобной неразговорчивости.       Голод и усталость все же взяли свое, и Фирнис потянулся к подносу, осторожно взял его со столика и положил себе на колени. И только сейчас понял, что, кажется, он гол, как сокол, — смешно, да, — но хоть укрыт до пояса тонкой шелковой простыней. Впрочем, это его нисколько не смутило — уж чего-чего, а своей наготы дроу никогда не стыдился. Он принюхался к еде, не заботясь о том, заметит ли его жест недоверия вошедший или нет, и, отрастив когти, насадил на них особенно аппетитный кусок мяса, проигнорировав странные столовые приборы, напомнившие ему обыкновенные ровные палочки, когда он их исследовал наощупь.       Он ел, почти неслышно урча, словно большой голодный кот, расправляясь с пищей быстро и аккуратно. Рисовые медовые лепешки, которые также оказались на подносе, были уничтожены им в самом конце. О том, что это именно они, Фирнис, разумеется, понятия не имел, но угощение ему понравилось, как и горячий бодрящий напиток, распространяющий такой аппетитный цветочный аромат, что даже кружилась голова.       — Это какое-то зелье? — спросил наконец Фирнис, нарушив молчание первым. Любопытство снова взяло над ним верх.       — Да, — усмехнулся мужчина. — Зелье, которое восстановит твои силы.       — Зачем это тебе? Кто ты? — снова спросил дроу. — Ты хозяин этого места? Где я?       — Я хочу, чтобы ты как можно быстрее встал на ноги, — услышал он в ответ, но от следующей фразы по позвоночнику поползли мурашки: — Я бы хотел посмотреть на твой полет, сокол.       — Откуда ты знаешь, что моя истинная суть — сокол? — спросил Фирнис тихо.       — Я это вижу.       — Я не могу летать. — Дроу отложил пустой поднос обратно на столик и отвернулся к окну, откуда веяло садовой свежестью.       — Временно.       — Я попал под заклинание. Оно придумано светлыми специально для дроу, чтобы лишить нас крыльев. Не думаю, что мои крылья можно восстановить.       Словно желая убедить незнакомца в своих словах, Фирнис поднял руки, демонстрируя ему обожженную заклинанием внутреннюю сторону локтей и предплечий. Он ожидал, что сейчас почувствует исходящие от мужчины жалость и сочувствие, либо же тот останется равнодушен, или, может быть, даже злорадство, что было маловероятно, раз уж за ним так ухаживали, но не произошло ни того, ни другого, ни третьего.       — Это поправимо, — просто повторил он.       — Чтобы это поправить, — усмехнулся Фирнис горько, — нужно обладать по меньшей мере мощным магическим истоком. Как у… это ты купил меня на рабском рынке? Ты дракон? Верно?       — Очевидно, да, — не стал спорить незнакомец, не уточняя, на какой именно вопрос он ответил, и Фирнис услышал его тихий бархатистый смех. — Отдыхай, эльф, набирайся сил. Ты можешь выходить в сад, повелитель желает, чтобы ты чувствовал себя гостем.       — Посмотрим, — пробормотал дроу себе под нос и услышал, как шуршит ткань чужих одеяний.       Его посетитель поднялся и неслышно вышел. Настолько неслышно, что Фирнис не сразу понял, как остался один. Но, больше не ощущая чужого присутствия, дроу вдруг испугался — может быть, он потерял еще и слух помимо зрения? Как можно передвигаться настолько неслышно, что даже эльф ничего не заподозрил? Тем более дроу, у которых от слуха напрямую зависела жизнь?       Тихо вздохнув, Фирнис поднялся с постели, замотавшись в простыню, и осторожно прошелся по комнате, опасаясь наткнуться на мебель. Обстановка была изучена им почти сразу же до мельчайших деталей. Он понял, что комната не особенно велика, но и не мала. Обставлена она была роскошно, но сдержанно. Здесь имелся большой шкаф, в котором висела одежда — очевидно, для него, маленький столик, вокруг которого были раскиданы подушки, и кровать, оказавшаяся непривычно низкой. Он не сразу смог определить, находится ли на свежем воздухе или в помещении, потому что то, что он ошибочно принял за окно, на самом деле являлось большим круглым проемом с раздвижными дверями-панелями, которые привели дроу в немалое изумление. Он несколько раз подвигал эти панели в пазах, удивляясь тому, как они плавно скользят по ним, потрогал шуршащий материал, из которого они были сделаны, и с опаской вышел наружу. Его босые ноги бесшумно ступали по теплым деревянным полам, нагретым за день и хранившим тепло даже сейчас, когда на землю опустилась ночная прохлада. Наткнувшись руками на перила, дроу снова удивился, но понял, что теперь оказался на улице, хотя под ногами все еще ощущались деревянные полы. Что за обстановка такая? Кто так обставляет и строит дом? Входи — не хочу. И ведь дом же не на высоте, а на земле. Впрочем, если в этом доме живут драконы, то, наверное, им некого опасаться.       Так в чьем же доме его так радушно приняли? Фирнис ухватился за перила, прислушиваясь к тому, как шепчет ветер в кронах фруктовых деревьев и как где-то журчит фонтан. Вспомнились слова того, кто купил его: «Ты отныне собственность императора Ши-Луна».       Это что же, он в доме правителя этой страны? С какой целью? Фирнис попытался вспомнить то немногое, что знал об этой стране и об ее императоре, но память подсказала ему только то, что этот тип коллекционирует всяких представителей магических рас, которые владеют каким-либо искусством. Однако сам Фирнис не мог сказать о себе, что он отличный танцор или поэт. Он неплохо пел, так как все эльфы обладают хорошим музыкальным слухом, может быть, прилично играл на флейте, но похвастаться чем-то действительно серьезным не мог.       Хм. Тогда в качестве раба? Для тяжелой работы? Для физических услад? Да никак у императора крыша поехала, раз он дроу решил себе в наложники взять! И кто был этот тип, который только что приходил?       Фирнис пошел вдоль перил, придерживая постоянно сползающую скользкую простынь из шелка, и вскоре нащупал несколько ступенек, по которым спустился вниз. Он с восторгом ощутил влажную траву босыми ступнями, и у эльфа немедленно возникло желание улечься на нее всем обнаженным телом, чтобы ощутить полностью. В его лесу трава была редкой и жухлой.       Но, мужественно отринув столь непристойное для лорда желание, Фирнис прислушался к окружающему пространству, прощупывая его всеми доступными ему сенсорами. Казалось бы — никого, но дроу все равно ощущал смутную тревогу, словно кто-то за ним наблюдает. Он сделал несколько шагов вперед, размышляя, стоит ли ему вернуться обратно в комнату или лучше исследовать сад. Без своего оружия дроу ощущал себя совершенно уязвимым, ведь он всегда носил с собой парочку черных кинжалов, пузырьки с ядом и лук со стрелами, но при нем давно уже не было ничего из привычного арсенала.       Фирнис прислушался к себе и с удивлением понял, что у него ничего не болит, а все ожоги как будто бы прошли. Его собственная регенерация не справилась бы с облучением за столь короткий срок, разве что он спал не сутки, а гораздо больше. Еще остается вопрос, каким образом он успел переправиться из пустыни в Восточную Империю за такое короткое время? Через портал? На крыльях дракона?       Вопросы, вопросы, но ни одного ответа!       Дроу раздраженно заворчал и, развернувшись, направился назад. Он внезапно снова ощутил навалившуюся усталость, хотя чувствовал себя более или менее здоровым. И отсутствие зрения ужасно его бесило. Хотя за этим бешенством он банально прятал свою панику. Вдруг оно не вернется? Вдруг он слишком долго пробыл под солнцем?       Опустившись на одну из гигантских подушек, разбросанных вокруг стола, Фирнис вновь в раздражении тряхнул головой, отметая от себя бесполезные мысли, ничего, кроме отчаяния и паники, не навевавшие, и помассировал виски. Пока зрение не вернется, он совершенно беззащитен, как котенок. Бесполезно разрабатывать план побега, не зная, где он находится, кто и в каком количестве его охраняет и каковы шансы вообще отсюда сбежать.       Тот тип, который приходил, сказал, что хочет видеть, как он летает. Они все способны видеть истинную суть сквозь физическую оболочку? Тогда это очень плохо. Фир, конечно, и так знал, что драконы — самые древние существа их мира и самые сильные, но если каждый из них может вот так просто видеть саму душу, суть любого мирянина, то дело совсем плохо. Он не сможет сбежать. Но, может быть, получится улететь?       Если они вылечат его, то…       Фирнис шумно выдохнул и упал на подушки позади себя, раскинув руки. На всем его теле остались только ожоги от заклинания светлых. «Режущая пыль» — так называется эта проклятая штука, которая обрезает дроу крылья. Отрастить новые не позволит даже хваленая регенерация — эти остроухие твари каким-то образом смогли создать такое проклятье, от которого не спасала даже живучесть дроу. И если кто и сможет вернуть ему способность дышать свободой, то только дракон.       Мелькнула слабая надежда на то, что, может быть, его и просто так отпустят, раз уж великодушно вылечили от последствий солнечного облучения, но Фирнис тут же отмел ее, это было слишком глупо с его стороны. Все же он не был настолько наивен.       Следующие два дня дроу мучился бездельем и одиночеством. Он изучил тот закуток сада, который был в его распоряжении, от и до. Ему пришлось привыкать к легкой одежде, которую он нашел в шкафу, — все одеяния оказались какими-то бесформенными хламидами, то ли халаты, то ли туники. Он выбрал себе один, обвязавшись найденным поясом. Три раза в день появлялся молчаливый слуга, который приносил ему еду. Он ощущался так же, как и тот — самый первый, который разговаривал с ним, но Фирнис понял, что его гостеприимные хозяева просто маскируют свою ауру. Однажды после его ухода он нашел флейту, на которой долго играл в саду, пока ему не надоело.       Его не трогали, не пытались лечить, но на третий день, открыв глаза, Фирнис вдруг понял, что видит. Видит так же прекрасно, как и всегда. Он теперь мог разглядеть обстановку своей комнаты, которая поразила его обилием животного и растительного орнамента, который украшал абсолютно все — стены, покрывала, подушки, деревянную раму тех самых раздвижных панелей и даже потолок. Полы оказались из красного дерева, а все двери, точнее проемы в стенах, круглые. Двери заменяли эти же панели, чье устройство так заинтересовало Фирниса в первый раз. Входными дверями, через которые появлялись слуги, служили панели более массивные и плотные, а вот те, которые вели в сад, представляли собой обыкновенную деревянную раму, внутри которой был натянут странный шуршащий материал, похожий на бумагу, только вот порвать его или проткнуть было бы сложно. Кроме того, он обнаружил, что эти самые раздвижные створки можно вообще вытащить из пазов, оставив пустой круглый проем. Это до такой степени поразило и восхитило Фирниса своим удобством и необычностью, что он просто залип возле этих дверей минут на десять, изучая их устройство. Пожалуй, даже возвращение зрения не удивило его так, как эти необычные двери.       Дроу раз за разом проводил по шуршащей бумаге кончиками пальцев, испытывая детское желание проткнуть ее когтями и посмотреть, что будет. Он уже почти решился и, отрастив когти, легонько постукивал ими по бумаге, как внезапно услышал за спиной все тот же насмешливый голос:       — Это называется седзи. Пожалуйста, не надо ломать мои двери, они тоже мне очень нравятся.       Фирнис обернулся так резко, что волна темных, достававших до поясницы волос цвета красного дерева едва не хлестнула его по лицу. Эти драконы двигаются слишком быстро и неслышно! Как можно было так бесшумно раскрыть эти самые… седзи? Что он не услышал даже шороха? А может, этот тип просто возник здесь из воздуха?       Дроу окинул вошедшего (или появившегося) внимательным взглядом. Перед ним стоял мужчина, одетый в бесформенную мантию с широкими рукавами, пошитую из изумрудного шелка. Эту мантию, поистине достойную самого императора, он носил с такой небрежной естественностью, словно она была обыкновенным домашним халатом. Орнамент его одеяний также представлял собой растительный и птичий узор, под самой мантией же обнаружилась… еще одна хламида. Ну, как сказать… Это был шелковый черный халат, удерживаемый широким красным поясом на талии, под ним же, очевидно, имелась еще какая-то… юбка? Фирнис снова завис, разглядывая наряд вошедшего, и пялился на него неприлично долго — такого он не видел никогда в своей жизни. Светло-зеленого цвета в тон мантии, она выглядывала из-под подола халата, опускавшегося чуть ниже колен. Вся эта странная одежда сидела на нем очень ладно и естественно, и непривычному к такому стилю дроу было более чем странно. Причем цвета были подобраны явно не от балды, а складывались в какое-то символическое значение. Честно сказать, Фирнис никогда не думал, что мужчина в юбке и халате будет выглядеть так сексуально.       Изучающий взгляд дроу скользил по всему его телу от самых босых ног до тех пор, пока не наткнулся на чуть насмешливый взгляд самого дракона. По позвоночнику внезапно пробежал холодок, а волосы на загривке встали дыбом. У этого типа были самые пронизывающие и ледяные глаза, какие он только когда-либо видел. Замораживающая глубина его льдисто-сапфировых глаз, резко контрастировавшая с антрацитовой волной его волос, пугала — ибо в ней дроу видел отражение смерти и неясные тени прошлого.       Фир и сам не заметил, как затаил дыхание, глядя в эти глаза, и лишь спустя минуту смог различить все остальное — идеальную, почти фарфоровую белизну поражающего своей хищной красотой лица, обрамленного двумя ровными длинными прядями цвета черного янтаря; каскад блестящих шелковых волос, собранных и перехваченных сзади, достававший мужчине почти до колен, и идеально очерченный суровый, но вместе с тем чувственный рисунок губ… Дракон обладал поразительной красотой, той самой опасной красотой, какой красивы лишь хищные звери.       И только через долгие несколько минут дроу понял, что поразило его больше всего, — хотя интонации голоса этого типа были насмешливыми и почти дружелюбными, взгляд его оставался убийственно холодным и буквально замораживающим.       — Ты и есть император этой страны? — наконец спросил Фир.       — А что, похож? — любезно осведомился тот в ответ, и в его голосе он услышал легкую иронию.       — Похож, — согласился эльф, осторожно прислонившись к деревянной раме левой раздвижной панели, и скрестил руки на груди. — Итак, зачем я здесь?       — Чтобы развлекать меня, конечно, — обезоруживающе честно ответил ему император; хотя он улыбался открыто и искренне, улыбка не затронула его глаз, от этого по позвоночнику Фирниса словно пробежали ледяные мурашки.       — И конечно, ты меня убьешь, если я этого не сделаю, — спокойно уточнил он.       — Я убью тебя после того, как ты это сделаешь, — так же спокойно поправил его Рэн Сэйджу и снова одарил такой красивой улыбкой, что казалось, словно от нее может остановиться сердце. — Пойдем, дроу, я покажу тебе свой дом.       Он произнес это приветливо и тихо и развернулся, собираясь выйти из комнаты. Двери разошлись перед ним в стороны как по волшебству. Фирнису ничего не оставалось, кроме как последовать за ним, и впервые он ощущал себя крайне неуютно, как будто ему снова стало десять лет и он получил свой первый настоящий лук. Словно ему вновь предстояло пойти на охоту одному впервые, чтобы убить дикого черного вепря и показать всем соплеменникам, что он достоин своего первого оружия.       — Я слышал, что все эльфы говорят свое настоящее имя только близким. — Император шел по широкому светлому коридору, стены которого представляли собой все те же деревянные панели — и не угадать, какая из них может оказаться дверью в очередную комнату. Заложив руки за спину, Рэн неторопливо вел Фирниса куда-то и даже не оборачивался.       Дроу это неприятно удивило, если не сказать оскорбило. Он, конечно, понимал, что драконы могущественные и невероятно сильные существа, но нельзя же настолько недооценивать дроу! Этот тип спокойно пустил его себе за спину и явно был абсолютно расслаблен. Конечно, Фир только недавно оправился от серьезных ранений, при нем не было оружия, кроме собственных когтей и ядовитых зубов, но все же какое обидное пренебрежение!       — Верно, — произнес Фир, ощущая вместе с раздражением легкую растерянность. Как ему себя вести? Что делать? С ним не обращаются как с пленником, он вроде бы гость, но при этом ему ясно дали понять, в качестве кого он тут находится.       — Тогда я буду называть тебя соколом, — усмехнулся Рэн и, обернувшись через плечо, бросил на дроу насмешливый взгляд.       Контраст его эмоций — если они, конечно, были — и стывшего в глазах льда, что, по-видимому, никогда не таял, каждый раз неприятно поражал неподготовленного собеседника, и Фирнис, к сожалению, не был исключением. От императора несло опасностью за версту, и рядом с ним он, дроу, первоклассный убийца, ощущал себя беспомощным котенком. Да даже тот тип, что купил его — наверное, слуга Рэна, — заставлял его напрягаться, что уж говорить о самом императоре?       Фирнис следовал за ним на расстоянии нескольких шагов, соблюдая дистанцию, и упрямо хранил молчание. Впрочем, не сказать, что это смущало Рэна, который шел чуть впереди с таким видом, словно выбрался на прогулку. Заложив руки за спину, он прошел через огромную круглую арку без дверей в довольно большой зал, который оказался внутренним двориком — посередине журчал круглый фонтан.       Вот как так: дом, дом, дом, и вдруг раз — и улица? Фир никак не мог к этому привыкнуть. Рэн меж тем пересек дворик, не обращая внимания на большие, массивные статуи драконов, что охраняли оба входа, которые и вели сюда. Статуи выглядели такими живыми, что казалось, будто они сейчас расправят крылья и взлетят. По периметру дворика тянулась узкая открытая веранда. Дроу оглядывался, поражаясь красивому и необычному дизайну дворца, и все никак не мог определиться, нравится ли ему такое оформление дома или нет.       Он с удивлением понял, что иногда не поспевает за императором, который двигался вроде бы неспешно и лениво, но при этом так быстро, как будто не касался пола вообще. Его движения были плавными и почти… змеиными. Присутствовала какая-то манерность, которая, впрочем, не казалась томной, как у мальчиков для утех, нет, она была… вкрадчивой и опасной.       — Вчера ты играл на флейте, — внезапно обернувшись, произнес Рэн, когда они остановились перед еще одними раздвижными дверями.       И опять панели разъехались в стороны, словно по волшебству, и… Фир мгновенно напрягся, когда понял, что на него уставились десятки чужих глаз самых разнообразных существ, среди которых в основном были светлые эльфы. Но не только это напрягло дроу — двери вроде бы должны были вести в очередную комнату или залу, но это оказался… сад. Огромный магический купол нависал над большим огороженным участком сада, на котором под сенью фруктовых деревьев были разбросаны кушетки, столики, фонтанчики и резные скамьи. Кое-где были установлены подвесные качели на толстых гирляндах зеленых побегов. На одних таких расположилась парочка светлых эльфов. Были здесь и дриады, несколько нагов, да еще каким-то образом попал мершан ³ с пушистыми лисьими ушками, выглядывавшими из рыжей гривы. Здесь было очень много музыкальных инструментов: арфы, трубы, флейты, струнные и еще невероятное разнообразие других, каких Фир ни разу не видел.       — Это мои музыканты, — сказал император, поворачиваясь к нему, а дроу напряженно смотрел на светлых, ожидая, что в любой момент они бросятся на него, чтобы убить.       Однако остроухие поганки сделали нечто совершенно противоположное. Они просто все попадали на траву как подкошенные, склоняясь в глубоком поклоне перед… перед императором.       Только тогда Фир медленно повернулся к нему и увидел, что Рэн протягивает ему тонкую резную флейту, вырезанную из светлого дерева.       — Сыграй мне, сокол, — попросил дракон негромко. — Пусть и они послушают. Твоя мелодия меня крайне впечатлила.       Фир снова огляделся, заметил, что все смотрят на него, особенно бледная ненавистная немочь, причем смотрит испуганно, вот только было непонятно, отчего они так напуганы? И отступил на шаг.       — Нет, — уронил он так же тихо. — Я не буду играть здесь. Ни для тебя, дракон, ни уж тем более для этих бледных тварей.       И напряженно застыл, ожидая, что тот сейчас нападет или прикажет убить, может быть, даже обратится к своей истинной сути, бросит в темницу — да неважно, ведь он ослушался приказа господина. И мысль эта принесла отчего-то почти садистское удовольствие, которое, впрочем, тут же исчезло, стоило ему ощутить устремленный на него ледяной взгляд.       — Даже так? — удивительно мягко спросил Рэн и вдруг… улыбнулся. Только улыбка эта пустила по позвоночнику темного эльфа дрожь, и впервые Фирнис понял, что означает выражение «коленки ослабли». — Ну что же…