Queer as Folk

Идеально! Высшая степень мастерства, смесь душистых специй и высококачественного мяса, доведенных до состояния истинного мясного золота с прожаркой медиум. Острый нож плавно прорезает мясные волокна, насыщая воздух еще большей порцией приятного аромата, из-под идеального куска на тарелку медленно вытекает сок, смешанный с необычного привкуса соусом. Запах счастья витает в воздухе, заполняя легкие и щекоча те самые участки, отвечающие за удовольствие. В животе призывно заурчало, глаза заблестели в предвкушении, изо рта потекли слюнки. Глядя на великолепие, что только что принес им официант, Луффи поверил в мясного Боженьку, который услышал его молитвы и наградил самым прекрасным за всю его жизнь куском мяса. Как дикий зверь он набросился на стейк и блаженно закатил глаза, смакуя и пытаясь запомнить этот вкус на всю жизнь. Лучшая кухня города – в этом Хэнкок его не обманула. Это действительно было чертовски вкусно. Сама же императорская персона – судя по ее одеянию – с тем же нездоровым удовольствием наблюдала за тем, как парень, от которого она, несмотря на все его причуды, без ума, балдеет от предложенной еды. А ведь это она его сюда позвала! Теперь Луффи будет вспоминать ее прелестный образ, ассоциируя его с этим рестораном. Щеки Хэнкок налились румянцем, алые губы чуть приоткрылись, а мысли вспорхнули стаей маленьких птичек над высоким потолком, кружась в волшебном танце мечтаний. Вот Луффи отодвигает тарелку в сторону - ту сразу же уносит подоспевший официант – и смотрит на неё томным взглядом из-под полуприкрытых век, от чего по всему телу красавицы пробегает стадо сумасшедших мурашек. Дыхание сперло, сердце стучит как одержимое. Она облизывает пересохшие губы, становится жарко, как в парилке. Вот Луффи поднимается с места и протягивает руку, Хэнкок отводит взгляд, но хватается за его пальцы, как за спасательный круг. Она будто тонет в кипящей лаве, а он – ее единственный шанс спастись, главное не отпускать. Никогда и ни за что. Вот он целует ее руку, проводит второй рукой по нежной белой шее, запускает пальцы в волосы, наклоняется и пылко целует, оставляя кровавые отметины и вспышки немыслимого возбуждения. Хэнкок тяжело дышит, запрокинув голову и, не в силах пошевелиться, закрывает глаза, на которых навернулись слезы. …Вот Луффи со все еще набитым ртом и остатками соуса на щеке орет на весь зал полным радости голосом, пугая других посетителей, и развеивает сказочные иллюзии перед глазами, возвращая в мир реальности, где он уже упер и свой, и чужой сочный стейк, а теперь заметил в другом конце зала до боли знакомое лицо: - Са-а-анджи! Тот от неожиданности дергается и оборачивается: Луффи радостно машет ему вилкой, около него две пустые тарелки, а рядом сидит красная как рак и готовая вот-вот отойти в мир иной девушка неземной красоты, что посмела представлять этого идиота главным героем своих эротических фантазий. Об этом, естественно, знала лишь она, потому сейчас сжимала коленки и жалась к стулу как бедная овечка, дрожа сорванным с ветки одиноким осиновым листиком. Санджи выдохнул для спокойствия и направился к их столику, свиснув у прошедшего мимо официанта поднос с бокалами и бутылкой дорогого французского вина. - М? – Луффи недоверчиво оглядел девушку и с толикой беспокойства в голосе спросил, - Хэнкок, у тебя точно нет лихорадки? Ты красная вся, говорю же, заболела! Извини, я съел твою порцию, но мы можем еще взять, ведь, правда, можем? - Не-ет, Луффи, все хорошо, правда, - она чуть приподняла ладошки перед собою, будто пытаясь этим показать, что она в полной норме. Ну, практически. Но Луффи остался доволен и таким ответом. Тем временем к ним подошел парень в колпаке повара и соответствующей одежде. Он был довольно молод, но выглядел уверенно, в руках был поднос с хорошей выпивкой и, кажется, именно до него пытался докричаться её Луффи. Хэнкок уже пометила его своим, наивно полагая, что фантазия вскоре станет реальностью. - Санджи! Так и знал, что это ты! – Лу смерил его взглядом и сделал гениальное заключение, - ты работаешь тут? - Это ресторан моего отца, - улыбнулся повар, галантно поклонившись великолепной без преувеличений спутнице Монки, и принялся разливать вино по бокалам, - я часто помогаю ему, потому сейчас я работаю на кухне. Это вам от меня, старик от одной бутылки не обеднеет. Луффи, представишь мне свою прекрасную даму? - А, да, эт Хэнкок, - махнул рукой тот, принимая бокал и делая несколько глотков, - так это ты готовил такое потрясающее мясо?! – пытливый взгляд грозился прожечь в Санджи дырку. Хэнкок презрительно скривилась от попытки юного повара поцеловать ее руку. К остальным представителям сильной половины человечества эта дама так расположена не была, для неё существовал только он один. «Не нужно мне твоих ухаживаний, презренный, я уже занята!» - Боа гордо восседала на стуле, а от прежней смущенности не осталось и следа. Она важно сделала глоток предложенного напитка, высоко задрав голову. - Прошу меня простить, но мне нужно идти, - Санджи поспешил откланяться, забрав с собою поднос и пустые тарелки. Луффи нахмурился, глядя на его спину, скрывшуюся за дверью, предположительно ведущей на кухню. Вот же Хэнкок! Наверняка это она его обидела своим поведением. А та, как ни в чем не бывало, снова улыбается ему. Луффи озадачен. Луффи размышляет над тем, что люди вообще все странные какие-то. И Хэнкок. - Алло, Зоро! Мне кажется, ты таки прав. Хэнкок ведет себя эээ… странно, - задумчиво поглядывая в сторону сверкавшей как дискотечный шарик в «Вавилоне» Хэнкок, жадно ловящую эти самые кроткие взгляды и тут же с глупой лыбой отводя глаза в сторону, выдал Лу, что сейчас стоял у окна, дабы девушка не слышала тему разговора с другом. Пусть даже немного выпивший, Монки Ди начинал думать более… да что там! Он просто думать начинал. Если у нормальных людей все с точностью наоборот, и они бушуют и дуреют под действием алкогольной продукции, то Луффи навеселе пребывает в обычном своем состоянии, а выпив - включает немного мозг и впадает в задумчивость. Сейчас, пропустив с подачи Санджи бокальчик крепленого красного вина, у него появилась возможность осмыслить происходящее. Хэнкок колбасило как кошку в начале марта. Удивительно, как она еще не грохнулась на пол и не стала по нему елозить задницей. Что-то уж слишком яркие ассоциации, Луффи прыснул со смеху. Зоро тем временем уже успел высказать все, что думает по этому поводу, что было благополучно прослушано. Но вот последняя фраза зеленоволосого друга заставила передернуться от того, как неожиданно резко это было сказано: «Я сейчас приеду и спасу тебя от этой стервы!». Зоро мгновенно отключился, а Луффи едва ли не выронил из рук телефон. - Вот идиот, - недовольно цокнул языком парень и принялся быстро набирать сообщение вышеупомянутому идиоту, который не подумал лужайкой своей, что перед тем, как куда-то ехать, неплохо бы узнать адрес. Ну да, на кой черт он ему? Все равно ведь потеряется. Лу обреченно вздохнул, оправляя на знакомый номер адрес ресторана и не забывая приписать совет воспользоваться навигатором. Хэнкок уже ждала его, попеременно то краснея, то бледнея. Луффи плюхнулся на удобный стул и перешел в режим ожидания, приложившись к остаткам пьянящей алой жидкости в бокале. Зоро добрался удивительно быстро, пугая особо впечатлительных барышень, занявших места в ресторане за круглыми белыми столиками со своими кавалерами, своей убийственной аурой и взглядом бывалого мясника. Луффи из общей массы он выцепил сразу и направился к нему, попутно чуть не опрокинув на официанта его же поднос с едой. Санджи же в этот момент разглядывал свою физиономию в зеркале мужского туалета, перед тем выкурив пару сигарет и умывшись холодной водой. Надо же, Луффи здесь, что ж, он рад его видеть. Не думал, что они увидятся настолько скоро. А эта девушка… господи, неужели прекрасная леди видит его насквозь? Неужто он распространил по ресторану свою новоявленную гейскую ауру и теперь ни одна девушка не захочет даже говорить с ним? «Что за мысли, Санджи?». Это глупо и странно. Он вытирает руки бумажным полотенцем, которое тут же полетело в урну, и решается выйти в зал. Неспешно проходит пару метром и замирает. А вместе с ним, кажется, замирает и время. Он слышит удары собственного сердца – настолько отчетливо и громко, что все окружающие звуки ничто по сравнению с этим. Барабанный ритм стремительно нарастает, заглушая собою все, ударяет по ушам и не смеет затихать. В этот момент Санджи кажется, что бешеный стук, что предательски выдает его в толпе, слышит каждый посетитель. И за собственные мысли ему становится стыдно. Потому что знакомая зеленая макушка движется по залу, сталкиваясь со всеми, кому не лень попасть тому под ноги. Зоро, словно ощущая на себе взгляд, оборачивается и смотрит прямо на растерянное лицо утратившего способность дышать Санджи. Их взгляды пересекаются и неотрывно смотрят друг на друга. Оба в ловушке, но пока не осознают этого, лишь молодой повар предательски краснеет, но не смеет отвести взгляд в сторону. Так продолжалось бы, казалось, целую вечность, если бы Луффи не окликнул Зоро, что застыл на полпути к его столику. Тот заторможено обернулся на голос, разрывая ниточку связи. - Зоро, Зоро! Ты здесь, надо же! Хэнкок, познакомься, это мой друг! - Кхм… - девушка растерянно похлопала длинными ресницами, - Луффи… Сегодня здесь так много твоих друзей. - Ага. Это ведь здорово. Вместе веселее, скажи еще, что я неправ!? Хэнкок проглотила обиду, не решаясь перечить восторженным возгласам Монки Ди. Вечер безнадежно испорчен. Она испустила обреченный вздох и оперлась подбородком на руку. Усталый взгляд уперся в Зоро. Еще один идиот пожаловал, что он тут забыл? Но вопреки ожиданиям, Ророноа шепнул Луффи, что отойдет на минутку и скоро вернется, после чего развернулся и оставил того наедине с Хэнкок и очередной порцией мяса. Санджи так и стоял как вкопанный, глядя на приближающегося к нему парня. - Надо поговорить, - начал тот еще издалека. - Да. У Санджи сорвало крышу. Стоило Зоро подойти ближе, как его хватают за воротник рубашки и тащат куда-то прочь из зала. Их путь лежит через кухню, потонувшую в приятных запахах и криках других поваров. Теперь Санджи держит его за руку и уверенно ведет за собой, огибая кухонные столы и проходящий мимо него персонал. Зоро покорно следует, не задавая вопросов и крепко сжимая теплую ладонь. Дверь впереди открывается, и вот он уже вдыхает пропахший сыростью воздух ночного города – они оказались за рестораном, где расположилось несколько массивных мусорных баков, старый фонарный столб и железная ограда, что разделяла ресторан с заведением напротив. Что там находилось, Зоро не знал и не собирался интересоваться. Он видел, как Санджи, такой несобранный сейчас и, кажется, немного нервный, шарит по карманам в поисках заветной пачки сигарет, а когда находит – привычно извлекает излюбленный яд и зажигалку. В ночное небо поднимаются клубы белого дыма, растворяясь и навечно исчезая. Они смотрят друг на друга, и никто не решается первым нарушить тишину. Она не давит, не стесняет, потому каждый хочет просто еще немного помолчать. Еще хотя бы минутку. Искорка времени догорает, как тлеющая сигарета в руках повара, и никто из них не может точно сказать, каким образом они дошли до того, что случилось дальше. Недокуренная сигарета падает на грязный гранитный пол, пространство охватывает безумие, как тогда, в первый раз, когда они только добрались до квартиры Зоро. У обоих мутнеет в глазах. *** Мимо в спешке проносится этот мелкий говнюк, что увиливает от своих прямых обязанностей за плитой в попытке приготовить приличное блюдо. Им сейчас не хватает рабочих рук, а какой-то мальчишка сильно налегает на их мясной запас, грозясь уничтожить его за один вечер. Уж больно много он сожрал за последние полчаса, а требует еще и еще. Главный помощник отлучился в зал минут двадцать назад и до сих пор шлялся невесть где, до того момента, как не прошмыгнул перед глазами недовольного хозяина заведения под ручку с каким-то зеленым чудиком. Зефф злился и хмурился. Какого, спрашивается, черта он должен собственноручно пыхтеть у плиты, работая еще и за мелкого баклажана? Спихнув работу на второго повара, который итак зашивался от количества заказов, и пообещав поощрение за страдания, Зефф выскочил за дверь, ведущую на улицу, куда пару минут назад прошмыгнул его глупый сынок, и… Осознал, что его старое сердце еще не готово к инфарктам. Мужчина нахмурился, глаз его дернулся, а ноги практически подкосились, но он удержал себя на твердой почве. Крепкий был старик, зрелищами, пусть даже такими, его не свалить. Тот самый парень с зеленой головой прижимал к кирпичной стене его единственного сына, не сопротивляющегося, а наоборот – ловящего небывалый кайф, судя по выражению лица. Тот цеплялся за его волосы, рубашку, спину, судорожно сжимая пальцами ткань и неразборчиво водя руками по крепкому, мускулистому телу. Целовал пылко, отдавая всего себя чужим губам, до боли в спине елозил по твердой поверхности, в которую его с силой вжимали руки незнакомца. Лицо красное, волосы растрепанные, челка задралась, открывая второй глаз. А от блаженства на его лице старику становилось тошно. Он не готов к этому. Его сын… черт, да о таком даже думать больно. Ситуация требовала тщательного обдумывания. Ничего нельзя делать сгоряча, на эмоциях он лишь наговорит ему того, чего не следует. Санджи не должен об этом знать. Пока Зефф не решит, что делать.