В голове бушует море, Впереди видна лишь мгла, Нет в душе её покоя, Мир теперь сожжён дотла.
Мёртвый туман начал рассеиваться. Сашин разум был опьянён сладкими воспоминаниями, которые вспыхнули в глазах девушки пожаром души. Кто-то подкинул спичку в сад её души и теперь чёрные розы в нём полыхали ярким огнём, издавая сладкий аромат. В голове у Саши слышались вопли. Это горели её мечты. Тревожный дым взвивался вверх, оставляя после себя приторный вкус огня — так пахли её грёзы, воспоминания. — Я умерла? Что происходит? — Саша повторила вопрос дрожащим от слёз голосом. — Я не знаю, как тебе объяснить, что сейчас происходит… — Михаил тяжело вздохнул. — Сашка, это так сложно… — Что теперь? Где я вообще? — головная боль пронзила Сашу своим кинжалом. Она чувствовала, что от этих вопросов осыпается тяжкий пепел. Что теперь? Как дальше? Путь погас. — Мы сейчас в твоей голове. Ты спишь дома, сладко посапывая и спихивая ногами одеяло… Мы в твоём сне. — То есть, ты не настоящий? Это всё плод моего воображения? — Да. Удивительно, правда? Но это не столько удивительно, нежели то, что ты сейчас меж двух миров, меж двух огней… — И что же будет дальше? — Я не знаю. Это происходит не по моей воле, понимаешь? Это её проказы. — Чьи? — Наших с тобой демонов-богов. Они хотят, чтобы я тебя учил. — Чему? — Жить в своём мире. Полёту в фантазии, свободу. Кто-то яро пытается связать тебе руки, но я должен помочь тебе развязать их. Ты должна встать на край реальности, раскрыть руки и упасть… Падать в пропасть, за грань реальности и поддаться воле ветра. Меж двух миров гуляла судьба. Саше казалось, что сейчас её отец так близко, она чувствовала тепло солнца его души, дыхание и неугасимое желание жить. Но при этом она была так далеко от него, их делила целая бесконечность и быстротечность реки жизни. — Понимаешь, мир сна — это мир свободы, лёгкого дыхания. Этот мир представляет некую песочницу или же песчаные берега реки жизни, в которой наши боги и демоны, живущие в нашей голове, играют с нашим разумом, — Михаил прижал Сашу к груди, нежно поглаживая её по спине. После этих слов Саша ощутила под собой прохладный песок. Она взяла горсть мокрого и неприятного песка в руку и сжала в кулак. Между пальцев сыпались песчинки. Маленькие, беспомощные песчинки, самых разных форм и цветов. Саша и не подозревала, что сейчас в её руках, возможно, мелькают чьи-то жизни и судьбы, утекая в потоке. Пытаясь разглядеть каждую, она лишь мигом могла заметить индивидуальность каждой, прежде, чем они падали и исчезали среди тысячи, миллионов таких же песчинок. — О чём думаешь? — Михаил прервал задумчивое молчание. — Я… Я не знаю. В моей голове полнейший беспорядок, кто-то всё вынул и перевернул. Кто-то потревожил мою душу, протоптав там всё и разрушив… — Песчинки так напоминают мне людей, — отец мечтательно поглядел на дочь — Понимаешь? Подумать только, что в своей ладошке ты держишь жизни тысячей людей, их судьбы. И все они утекают вслед за остальными. Жизни бегут из твоих пальцев, оставляя за собой лишь жалкий след. Саша взглянула на ладонь. И действительно, на ладони остался осадок. — И то, его смоет бурлящая и кипящая вода жизни и от людей и их жизней останется ничего, — прошептала Саша. Шум моря. Волны кидаются на берег, разбиваясь бурлящей пеной. Саше казалось, что они кричат и ищут помощи на берегу, словно это были её мысли… — Я понимаю тебя, — начал отец, поглаживая свою дочь по струящимся волосам. — Не понимаешь. Я сама себя-то не понимаю… — Саша отстранилась от отца. — Я помогу тебе понять себя. Я этому и должен научить тебя. Я не могу позволить своей дочери блуждать по своим тёмным закоулкам души в одиночку. Только позволь мне. Саша вздохнула. Она не знала как ей поступить. голова, казалось, скоро лопнет от тысячи вопросов. Эти монстры скреблись и царапались в душе, не давая думать. От боли девушка схватилась за голову. — Я не хочу, чтобы она докучала тебе своими демонами… — Ты — мой демон. — Я буду твоим демоном, пока ты меня не отпустишь, — отец разгорячился. — Она хочет свести тебя с ума, как и меня свела. Но я не дам ей тебя, пойми. Я хочу спасти тебя, проведя всё то время, которое меня не было с тобой, но не больше. Только обещай мне, что ты спасёшь себя, отпустив меня, слышишь? Обещай! — Я… Я… — Саша начала захлёбываться слезами. Она вцепилась в отца и завопила от боли. Её разрывало изнутри, душа горела, пытаясь вырваться из тесной груди, клетки рёбер. Весь мир полыхал. Михаил крепче прижал свою дочь к себе. — Я обещаю тебе… — Саша дала волю своему сердцу, которые расплавлялось от пожара и прижалась к груди отца, слушая сладкий и приятный голос отца. Он хотел её осветить своей любовью и, поглаживая по голове, приговаривал: «Сашка… Моя Сашка…» Саша почувствовала то, что не чувствовала вот уже четырнадцать лет — тепло отцовской любви, биение сильного сердца защитника.***
Сигаретный дым взвивался вверх, словно серая шёлковая лента, вьющаяся символом свободы в утреннем небе. Чувствовался истошно сладкий аромат сигарет. Саша стояла на балконе, закрыв глаза, дыша дождём.Грудь изнывала от боли, хотелось яростно бить по струнам гитары, орать, что есть силы. Но Саша стояла на балконе и наслаждалась этой серой реальностью города дождей. Тишина ласкала слух. Самое прекрасное, что было в этом городе — встречать раннее утро, приветствовать новый день улыбкой краснощёкого солнца. Но, несмотря на это чудное светило, город тогда пах совсем по-другому. Этот город был пропитан сыростью дождей. — Опять не спиться? — за спиной Саши раздался ласковый голос матери. — Мне хватило снов, — ответила Саша, не открыв глаза. Она сделала столь сладкую затяжку и с удовольствием выпустила клубы дыма. На лице появилась ироничная улыбка. — Кошмары? — Хуже, — Саша открыла глаза, почувствовав дуновения мёртвого ветра. — Фантазии, напоминающие реальность. Давно забытую и оставленную в городе. — Это так сложно… — задумчиво ответила мать. — Я слышала твои крики и плачь во сне. Тебя так пугала реальность? — Нет. Это не щадящее солнце впивалось в душу. Алая кровь рассвета причиняет боль ночным сердцам. На небе мелькали атласовые ленты солнечных лучей. Ленты так взвивались ввысь, к людям, что напоминали пляшущие языки пламени. — На небе полыхают языки ночного костра… — Саша смотрела на небо, натягивая на себя кофту. Она скрестила руки на груди и сделала ещё одну затяжку, выгоняя все дурные мысли из головы. — Значит, горит чья-то душа, — закончила фразу мама Саши. Она подошла ближе к дочери и обняла её за плечи. — Что-то не ладное в тебе, я чувствую, как тревожиться твоя душа… — Мне снился отец. — Отец? — удивилась мама Саши. — Так вот, что тебя терзает ночами… Воспоминания. — Я не знаю. Может быть, — Саша потушила сигарету об руку. На мраморной коже девушки появился отвратительный ожог, который краснел, а по краям чернел, портя кожу и утончённость рук Саши. — Что ты делаешь? Ни сигареты, ни физическая боль не помогут тебе заглушить крик твоей души, пойми это! Твой отец наступал на эти грабли, так ещё и ты за ним пойдёшь… Я не позволю тебе рыть себе могилу. У тебя всё впереди, понимаешь? — Да, мам. Спасибо за помощь, — Саша убрала с плеч руку мамы. — Слушать меня не хочешь, да? Понимаю, тебе кажется, что сейчас легче закрыться в себе и топить боль… Так нельзя. Ты этим губишь и себя, и отца, — мама открыла балконную дверь, чтобы удалить и оставить девушку наедине с мыслями. — Ты любишь одиночество, думаю, тебе будет лучше побыть одной. Я заварю твой любимый чай. Как надоест стоять и мёрзнуть — приходи. — Я люблю тебя, мам, — прошептала Саша, когда раздался дверной хлопок. На лице Саши промелькнула улыбка. Девушка достала ещё одну сигарету из кармана своей любимой изношенной кофты. В тумане утра мелькнул огонёк зажигалки…