Проклятие

Печаль и одиночество короля, снедаемого потерей своих близких и обладавшего слишком открытым сердцем, не оставила мага Сарумана в стороне. Он преподнёс владыке живительные капли и предложил добавлять их в вино небольшими дозам. Но боль Трандуила была невыносимой, и он постоянно прибавлял по капле к положенному зелью. Так он излечивался от меланхолии, не зная, что хитрый маг давно приметил на юге Зеленолесья полуразрушенную крепость, в которой мог бы поселиться некто более могущественный, чем они. Капли не только отвлекали от сердечной боли, но и притупляли бдительность короля. Они были ни чем иным, как кровью Тхурингвэтиль, давнишней служительницы Саурона, сущностью вампирской породы. Владыка Зеленолесья, запираясь в подземном хранилище с бокалом вина, разбавленным янтарным лекарством, не замечал, как стал сторониться своих приближённых, начинал избегать яркого света, и с азартом выпускал своим клинком струи вязкой жижи из артерий орков, втягивая терпкий пар тонкими ноздрями. Порою ему хотелось лизнуть отвратительную жидкость. Но однажды, в тайне он пригубил отметину от брызг крови на своей бледной руке. Тело задрожало, не позволяя справится с желанием отнять чью-либо душу. У орка вместо души был лишь слабый злобный всплеск. Королю испить её показалось весьма мерзким позывом. Странные метаморфозы с ним поражали ещё сильнее. Король то и дело ощущал, как выдаются клыки, приоткрывая чёткий ореол припухших губ. Особенно на запах тепла и жидкого, но не расплавленного железа. Он отворачивался от агонизирующего тела и чувствовал своей прикрывающей лицо рукой острый, волчий оскал. Глаза выжигало будто огнём. Острота слуха угнетала ещё больше, ибо стук пульсации крови обычного червя, глубоко под землёй, оглушал королевское ухо. Как же ему хотелось вонзиться в горло дерзкого Торина Дубощита с его вызывающим самомнением. Но король сдержался. Он хотел это сделать позже. Подпоив стражу, тихо приоткрыть дверь темницы и отметить праздник Весны (свои именины) своею первой жертвой. Беггинс опередил, уплыл со всеми в бочках, пока стража спала. Возможно, к лучшему для всех них. Погибший с честью гном очень пригодился в битве. Трандуил не мог понять, откуда такая тяга к коварному насилию и кровавой попойке. Его тайна оставалась при нём. Он и подумать не мог, что виной всему подсунутое старым другом средство от печали. Тауриэль продолжала сопровождать его, как командир стражи, не отступая ни на шаг. После смерти гнома, она испытала ту же боль, что и он. Трандуил тяготился теперь её преданностью. Не потому, что лучница его почти предала. Наоборот. Как же он её желал! Ещё тогда, в момент, когда её стрела была направлена ему в переносицу, владыка потерял самообладание и почти показал клыки. Как же он хотел насладиться её бурной жаждой жизни и страстностью, заключённой в крови обычной лесной эллет. Он прибережёт её на особый случай. От этой мысли владыка вздрогнул, испугавшись самого себя. Бросившись в библиотеку, разворошил кучу свитков и пергаментов. Вспомнил, что нечестивые мысли и желания приходят только к созданиям Мелькора. Оборотни, вампиры… Вот! Вампиры. То, что больше всего к нему подходит. Но когда и как он мог превратиться в нежить? Этого король понять не мог. Коварство мага, завороженно созерцавшего палантир, никому тогда не могло бросаться в глаза. Трандуил принял свой недуг, как проклятие. Проскальзывая ночью мимо слуг и стражи едва заметной, бесшумной тенью, он охотился на животных. Умея применить осанве, не долго приходилось ждать, когда благородный олень или дикая лошадь склонят перед ним шею, отдаваясь в жертву своему повелителю. Владыке становилось всё труднее насыщаться кровью животных, это стало безумной зависимостью, чем больше животных он убивал, тем больше ему требовалось крови. Лес почти совсем лишился своих обитателей. Эльдар он не мог себе позволить пустить в пищу, но на людей заглядывался часто. Бард со своими детьми не раз гостили в Лихолесье. Его девочки были весьма аппетитны.

***

Пирушка по поводу отстроившегося заново Дейла и провозглашения Барда королём была в полном разгаре. Мирно соседствуя, два боевых приятеля радовались возрождению города. Один из них всё же лукавил. Трандуил уныло постукивал внутренней стороной массивного, серебряного перстня, с недавнего времени становившегося ему в тягость, по резному подлокотнику почётного кресла в шикарном тронном зале Великого Убийцы Драконов. «Успокоительное» закончилось, а жажда крови у владыки затмевала взор мутной пеленой. Свита Барда, если так можно было назвать его соратников и друзей, поддерживающих нового короля в его начинаниях, сновала перед ним, обволакивая дурманящим жаром смертных душ. Человеческая сущность оставалась для него загадкой. Их тщеславие, жадная погоня за чем-то совсем не важным для него, заставляли воспринимать людей как один сплошной муравейник. Будучи малышом, будущий король частенько наблюдал за их вознёй. Люди также суетились непонятно для чего. Всё равно же умрут, зачем им столько бесполезных вещей? Постепенно он пришёл к выводу, что человеческая раса примитивнее животных. От такого вывода голова короля закружилась, вино не унимало вспыхнувшей жажды. Чтобы не сорваться и заглушить в себе тёмную сущность, Трандуил, натянуто улыбаясь, попытался выбраться из толпы гуляк. И лишь оказавшись в летнем саду, смог расслабленно вздохнуть, опираясь на колонну. Красный рубин в его золотом венце, заменявшем обычный терновый венок, кроваво вспыхнул, отражая языки горящего рядом факела. Владыка покосился на окна башни замка провозглашённого королём лучника. В окнах принцесс мерцало пламя свечей. Девочки ещё не спали. Эльф удивился своему безумию. Он, созданный Илуватаром с миссией творца, ощущает непреодолимую тягу иссушить тела юных, смертных созданий. Неужели ему недостаточно бессмертия, теперь ещё бесконечный голод? Трандуил решил просить об исцелении Сарумана. Только он своими зельями сумел покрыть забвением его страсть к мёртвой супруге. Он и эту жажду укротит. — Покинул нашу попойку, милорд? Не ожидал от любителя дорвинионского вина такого самообладания, — неожиданно прозвучал голос Барда, незаметно возникшего рядом. — Да уж. Самообладание — теперь единственная моя забота, — задумчивым, глуховатым голосом произнёс уставившийся на открытую шею друга, владыка. Бард подумал, что оранжевый отблеск в глазах короля Сумеречья ему лишь привидился. — В чём твоя печаль? Уж не влюбился ли ты, дорогой друг, снова? — ухмыльнулся лучник. — Я бы с радостью, если бы смог, — доверился владыка, отчаянно цепляясь за дружбу, как за соломинку. Однако пульс артерии Барда уже грохотал в висках и разжимал рот тонкими «иглами» клыков. Они стояли одни, под звёздами Арды. Никто не мог бы помешать вампиру прокусить ярёмную вену ставленнику народа Дейла. Война станет продолжением этого пиршества. Заметив замешательство влиятельного соседа, стискивающего свой рот рукой, Бард подумал, что тому дурно. Странный приступ представителя устойчивой к недугам расы озадачил обычного человека. Он бросился поддержать друга, чем окончательно ввёл последнего в искушение. Ещё миг и Трандуил коснулся губами шеи хозяина торжества. Звонкий окрик Тауриэль заставил короля Эльдар со скрипом сжать зубы и резко отшвырнуть от себя ошеломлённого человека. Кутаясь в мантию из алого атласа, будто от озноба, он глухо произнёс: — Я не звал стражу. Кто просил тебя следить за мной? — Моя обязанность охранять Вашу жизнь, — помогая приподняться не удержавшему равновесие Барду, ответила эллет. — Простите, если помешала дружеской беседе. Бард, так и не поняв, что произошло, улыбнулся, давно приглянувшейся ему воительнице. — Вот ведь оступился и не помню как! Трандуил поёжился и, задержав взгляд на короле Дейла чуть более чем на миг, мирным жестом предложил вернуться к пирующим. Тауриэль сделала вид, что ничего не расслышала. Однако она видела, как оступился человек, за миг до того безвольно висевший в объятиях владыки. Пир продолжался. Король Сумеречья, скучая, выпил залпом полный кувшин вина. Но дотошная стражница дерзко вырвала у него из рук полупустой сосуд. — Довольно пить эту отраву! Король встрепенулся. — Действительно. Отрава. И лес отравлен, и я отравлен, — казалось, суть происходящего с ним стала проясняться. — Ты права, но соизволь больше так не поступать со мной в присутствии посторонних. Дева сочла его слова за пьяный бред, зная, впрочем, что он удивительно устойчив к хмельному. Странности Трандуила уже никого не удивляли. Он один из тех, кто выжил после многих битв и видевший Дориат своими глазами. Не ей судить старейшего из синдар. — Приятно слышать, что мой господин меня посторонней не считает, — съязвила она в ответ, пользуясь безнаказанностью. Долгим гипнотическим взглядом он уставился в изумрудный омут глаз эллет. Печаль о сыне, которому он не сумел дать любви, тоской пронзила его холодное сердце. — Не смей меня преследовать, — бросил он ей и устремился к выходу. Окончательно убедив её в том, что проследить необходимо.

***

Одинокий силуэт зловеще выделялся на фоне тёмного неба, усеянного звёздами. Пнув носком сапога камень на краю пропасти, Трандуил завороженно наблюдал за его падением. Через миг он уже сам бросился за ним вниз. Вскоре, над краем скалы, где он только что стоял, взметнулась огромная летучая мышь. Величественный размах перепончатых крыльев оглушал, рассекая воздух. Покружив высоко в небе над утонувшим в огнях праздничной иллюминации Дейлом, никем не замеченный, вампир влетел в распахнутое окно спальни одинокой женщины. Та, ничего не подозревая, сладко потянулась в своей кровати. Лёгкое дуновение сквозняка едва не разбудило её. Женщина отсыпалась перед завтрашним днём, ведь её приняли во дворец короля в услужение на правах горничной. Сколько же ей предстояло перемыть полов и посуды? Её будничные грёзы заставили короля улыбнуться. Владыка присел на край постели, склонив голову, нежно провёл по русым волосам. Она так и не поняла чьи прикосновения из фантастичного сна увели её лесной тропою к свету Эа.

***

Тауриэль видела, как её король сознательно оступился на краю пропасти. Зная о том, что кроме орка никто не способен умертвить эльда, она быстро спускалась к подножию горы. Ожидая увидеть раненное, но не сломленное тело своего хозяина. Но каково было удивление, когда на месте предполагаемого падения она нашла лишь венец! Изо всех сил она старалась защитить его от любых напастей. Только владыка понял тогда её боль от потери любимого. Его взгляд дал понять, что он ей сочувствует. Как же благодарна была маленькая несчастная эллет своему господину в этот миг взаимоподдержки и понимания. Из-за неё Леголас не смог оставаться в Лихолесье. Теперь свою ничтожную жизнь храбрая воительница посвятила своему ВЛАДЫКЕ. Со стороны это выглядело навязчиво, но она ничего не могла с собой поделать. Потеряв единственную любовь, она перенесла на короля все свои заботы и смысл существования. Найти его и защитить, предотвратить беду — вот её миссия. Вернувшись к Барду, девушка хотела было поделиться с ним печальным известием о пропаже владыки. Но в этот момент она заметила его, пляшущего с интересной особой женского пола, разрумянившегося и необычайно жизнерадостного короля Лихолесья. — Его Величество в ударе, я его таким ещё не видел, — удивлялся вместе с ней король Дейла. Подождав пока танец закончится, эллет подошла к господину и предьявила утерянный венец. — Вы даже не заметили, как обронили, государь. — Я просил не таскаться за мной, — процедил он сквозь зубы ей в ответ, не переставая мило улыбаться. Схватил её за локоток и вынудил принять предложение на очередной танец. В этот раз музыка была медленной, пары олицетворяли влюблённых. Такое положение вещей не мало её смутило. Но король держался прохладно, если не сказать надменно. — Я видела, как Вы упали, — требуя пояснений, воззрилась она в хрустальную прохладу глаз синда. — А-ха-ха-ха-х! — засмеялся король необычайно заразительно, как мог смеяться только ребёнок-эльда. Эльфы, недоумевая, повернулись в его сторону. И не мудрено, король не мог не выделяться среди всех. Его рост и голос сразу привлекали внимание, даже теперь в сутолоке веселящегося народа. Понимая свой промах, он осёкся и продолжил разговор. — Сегодня такой день, все валятся с ног. Уже восход, а никто и не думает прекращать праздник. — Я вовсе не об этом, — Тауриэль чувствовала, как дрожит его рука, придерживающая её талию в плавном ритме танца. — Куда вы делись после падения с обрыва? — Проголодался и отправился на охоту, — срываясь на нехарактерную ему злобу, шепнул он ей в ушко. Трандуил решил, что следующим деликатесом станет она, если не уймёт своё любопытство. — Ты же видела всё? Так к чему вопросы? — Но охотиться одному опасно, — от его близкого, жаркого дыхания ноги эллет отказывали повиноваться. — Почему Вы так себя ведёте? Это пугает меня. — Мило, — в танце он присел на колено и дама прошлась по кругу, придерживая милорда за кончики тёплых пальцев. — Ваш перстень? Его нет, — попыталась сменить тему Тауриэль, парализованная его странным эротизмом. — Я его выбросил, стал слишком тесен, — скорчил небрежную мину король. — Так докуда ты меня проводила? — Только до места падения, где никого не оказалось. — Лукавишь? — Я слишком предана Вам, милорд, чтобы «водить за нос». Разве не помните, что наш народ всегда честен. — Кто же теперь я? Если крадусь во тьме? — они остановились. Музыка замолкла. Вопросительно взирая друг на друга, оба испугались и осознали, что вынуждены разделить не только горе потери, но и более ужасную тайну. Тауриэль сникла, понимая, что, узнав секрет своего короля, будет вынуждена разрываться между светом и тьмой.

***

Вернувшись в Сумеречье, Тауриэль настояла собрать совет лекарей. Однако король запротестовал и приказал послать за Куруниром, среди людей Севера известным под именем Саруман, якобы лучше всех разбирающемся в недугах эльдар. Люди так и не поняли от чего не проснулась одна из служанок Барда. Смерть для них была привычным явлением и не вгоняла в тот ужас, который охватывал короля Сумеречья при виде мёртвых Эльдар. Посчитали, что на всё власть Эру. Попечалились, схоронили и забыли на тот же день. Ребятишек она не нажила, любимый погиб от огня дракона. А жизнь продолжала свой вечный круг. Тем временем во дворце Лихолесья состоялся тайный разговор. — Объясни, что со мной, Курунир? Кроме твоего зелья я ничем не мог отравиться. Саурон в Мордоре. Так почему же тьма сгущается ещё плотнее? Думаешь, я не помню чьими подданными являются вампиры? — Владыка хмурился, Саруман недоумевал. — Как ты смеешь меня в таком подозревать? — негодовал маг. — Твой лес давно чахнет, а ты его оплот. — Лес чахнет, потому что я голоден, всегда голоден и готов поглотить всё живое в своём лесу. Не лги мне, маг! Чем ты ворожишь в своей крепости и кто даёт тебе указания через магический палантир? Отвечай! Иначе я прикажу заточить тебя в клетку. Посмотрим, как запоёшь без своего хозяина?! — Глупый король, — тихо парировал истари. — У нас теперь с тобой только один хозяин. И он давно ожидает тебя к своему двору. Трандуил едва не сорвался с места, но вонзив ногти в ладони мило улыбнулся в ответ. — Мой сын нашёл того, кто уничтожит твой план, предатель. — Кишка тонка против нашей армии у твоего сына и остальных идиотов, собравшихся на Мордор, — погладил бороду белый маг. — Ты лучше помалкивай, иначе сгниёшь от голода в своём Лихолесье. Или Лихолесье сгниёт от твоих похождений. Это теперь взаимосвязано. Прощай, порождение тьмы, моё создание. Ты верно заметил, я хорошо знаю анатомию. Из эльфов выходят прекрасные орки-воины. Не прощаюсь. Будет совсем худо, обращайся. Уходя, Саруман швырнул королю в руки сосуд с зельем. Как подачку. Владыка, поверженный нахальством безумного, как он сам, мага, обессиленно рухнул в кресло. Тауриэль скрывалась в альковах его кабинета, как обычно затаившись в одной из ниш. Из разговора высших ей всё стало ясно. Её хозяин — заложник Саурона. Мысли о его спасении лихорадочно роились в головке храброй эллет. Спасти павшего и вырвать из лап тьмы — разве это не любовь? Дева испугалась этой мысли. Так кого же она любила на самом деле всё это время? Леголаса? Кили? Владыку Лихолесья? Ответ пришёл ей от сердца: «Его. Моя жизнь всегда принадлежала ему. С самого детства…»

***

Но она не смогла. Желание эллет постоянно находиться рядом с ним было замечено. Раздражительность всегда невозмутимого владыки начала бросаться в глаза. — Что? — не выдержав однажды, взревел он. — Почему не оставишь меня в покое?! Тауриэль опешила, но выпрямилась и, твёрдо взглянув ему прямо в глаза, произнесла. — Вы меняетесь и мне не нравится способ которым это происходит. Эльфы бессмертны, но та отрава заставляет становиться Вас монстром. Король обошёл вокруг девы, втянул тонкими ноздрями её тёплый, пульсирующий аромат леса. «А она довольно сочная» — раздался шёпот в венценосной голове. Он зажмурился, приостановившись позади своего капитана. «Розовый румянец на скуле, алые губы трепещут под моим взором. Она не посмеет выдать меня» — продолжал литься зов изнутри его испорченной души. Дева, будто осознав, как хищник приближается к её тонкой, бившейся под кожей жилке, вздрогнула и быстро повернула голову в его сторону. Но поздно. Руки короля крепко обхватили её стан. Сквозь мягкие губы прорезались волчьи клыки и тут же вонзились в шею эллет. Но, к счастью далеко от уязвимого места. Однако, Тауриэль не могла сопротивляться. Капелька вечной крови эльфа обожгла губы короля-вампира. Он вздрогнул. Чище родниковой воды и живительнее света солнца. Дева заметила его замешательство. Он озадаченно слизнул её кровь со своих губ и клыки исчезли. Мгновенный приток эротической энергии заставил владыку посмотреть на эллет другими глазами. Он мягко коснулся её щеки тыльной стороной ладони. На ресницах Тауриэль дрожала одинокая слезинка, как признак жертвы. Но он жертвы не хотел. Кровь девы заставила его вспомнить ощущения настоящей любви. Притяжение и мучительное желание обладать безраздельно. — Ты меня отравила гораздо сильнее… — промолвил он задумчиво. — И вряд ли я захочу пить жизнь кого-либо ещё. — Так пейте же, мне давно жизнь не мила, — склонила голову дева. — Боюсь клыков я тоже лишился, — провёл языком по зубам владыка. — Однако я желаю тебя. Сейчас и здесь. Неожиданное предложение её поразило больше чем открытие его зачарованного порока. Тауриэль часто заморгала, пытаясь понять ход его мысли. Но напрасно. Вместо этого эльф скинул верхнее одеяние и подвёл лучницу к кушетке. Мягко усадил и принялся нетерпеливо рвать крючки её платья. Эллет ощутила его страстное дыхание и от этого, сама того не понимая, стала раздевать его с таким же порывом как и он. Наконец, оба предстали друг перед другом в первозданном виде. Для девы вид красивого тела короля мог бы послужить причиной взять себя в руки и удалиться пока не поздно ибо это порочно в данный момент. Но в состоянии эйфории им даже в голову не пришло, что оба совершают святотатство над древними устоями и традициями своего народа. Без венчания, не имея право на второй шанс ощущать любовь, они жарко обнимали друг друга. Эльф приник губами к шее девы, не вспоминая о том, как сильно ранее она искушала его и усыпал её нежную кожу частыми поцелуями. Наконец, страстная эллет, уловив момент, сама поймала его губы своим жадным ртом дикарки из лесных эльфов и прижалась к его пылающему телу плотнее. Этот её пыл мгновенно был оценён холодным синда, который не мог больше медлить и властно развёл её бёдра. Они не отрывали взгляда друг от друга, погружаясь в негу высшего ритуала. Твёрдое от эрекции естество подобно величественному жезлу беспощадно нарушило упругую девственность Тауриэль. В этот момент она очнулась. Но вид поглощённого страстным обладанием её тела прекрасного, сильного воина Трандуила наполнил её ещё более сильным волнением. Она желала ощутить в себе рост его семени. И, похоже, на то Арда давала согласие. Её эльда ритмично наслаждался упругостью её лона, видом вздрагивающих девственных грудей своей эльфийки. Ощущением шелковистости кожи её изящных ножек в его руках. И горячностью её ответных поцелуев. Достигув апогея, король толкнулся в деву пару раз поглубже и обессиленный со стоном рухнул рядом, опутывая её лицо своими тяжёлыми платиновыми локонами. Тауриэль в последний момент совсем не контролировала себя и теперь вспоминала, что, кажется увидела сияние любимых ею звёзд. Сказать как им стало сразу неловко — ничего не сказать. От короля, тем более от вампира она в нём не видела уже совершенно ничего. Растерянный мальчишка, очень похожий в этот момент на Леголаса, привстав, косился на неё лиловым взором из пот черноты ресниц. Тауриэль едва не захохотала, хотя её положение уже не было смешным. Ребёнок будет, это она почувствовала сразу. Несмотря на беспокойные времена, по воле случая наш король снова нарушил традицию. И ей придётся выносить это дитя. Они оба уже всё поняли. — Мне жаль, что так всё вышло, — бормотал владыка накинув рубашку на плечи. — Если бы ни зелье… Но, кажется, я больше не вампир. — Очень хорошо, если так, мой король, — попыталась перевести тему дева, так же быстро накидывая платье. — Такое в нашей расе не проходит бесследно. Ты должна понимать, что дитя станет принцем вне зависимости от того что не является синда, — король набрался смелости и заглянул ей в глаза. — Вы можете не сомневаться в том, что Ваше дитя останется с Вами, мой король, — привычно склонила голову эллет. — Но знайте, что в моём случае зелье не имело влияния. Я осознала давно, кто моя настоящая любовь. — Значит твои феромоны впитались в мою кожу и совершили безумство? хмыкнул лукаво эльф. — Тогда, соблазнительница, мы оба хороши. Естественно, мы поженимся, но объяснить народу придётся многое. Однако если Арда благословила нас, то мы быстро всё замнём. Трандуил подмигнул своему телохранителю и, довольно обхватив её за плечи, повёл в гостиную, где их давно ждал ужин. Через год у короля родилась дочь с огненными волосами, но матери её не удалось благополучно разродиться. Дитя впитало в себя все её силы и фэа истончилась. Трандуил в очередной раз стал вдовцом. Лаская в колыбельке маленькое создание, он всё чаще посматривал на зелье Сарумана, но держался. Теперь ему нужно было заботиться о принцессе и некому было бы так запросто вывести его из «запоя» вампиризма. Он ждал падения Саурона и с ненавистью проклинал его.