Инфекция

Дни стали тянуться чертовски медленно. Лайт проводил большую часть времени за своей картиной, заканчивая последний уголок. Он прописывал малейшие детали, а в некоторых местах, если прикоснуться, можно было почувствовать фактуру, созданную неравномерным наложением краски. Ему было неприятно прорабатывать обезображенные трупы, размазанную кровь, но все получалось довольно неплохо и даже реалистично. Иногда он выходил на крышу, чтобы сделать наброски, которые помогли бы ему в картине. Он не задерживался там надолго, ибо страшные воспоминания о падении все еще жили в его сознании, да и омерзительный запах не способствовал долгому нахождению снаружи. С помощью Рэйчел ему удалось закончить фреску в течение последующих девяти дней. Он был рад, что ему вообще удалось ее закончить, потому что, хотя он и был здоров, Эл ходил за ним по пятам, ворча, как старая нянька. Из-за настойчивости Эла, он все еще принимал антибиотики, хотя считал это лишним. Однажды, когда за очередным приемом горьких лекарств, Лайт высказал детективу свое недовольство, тот весомо возразил, что его иммунная система еще не оправилась от предыдущей тяжелой болезни, и в случае рецидива организм не сможет сопротивляться и все закончится весьма плачевно. Тело впадет в токсический шок и он умрет. Остальную часть своего времени Лайт посвящал Элу. Хотя порой их новый этап увлечения друг другом немного смущал, Лайту всё это нравилось. В такие моменты он видел перед собой настоящего Эла. Он видел его таким, каким не видел никто. Эл, который отбрасывает свою маску, запрокидывает голову назад, сдерживая стоны, закрывает лицо длинными тонкими пальцами, сгорая от стыда за очередной сорвавшийся стон. Они старались не создавать много шума, чтобы не привлечь внимание Рэйчел или Кори. Кстати говоря, Рэйчел в последнее время стала держаться от них на расстоянии. Они уже давно не виделись, и Лайт, отложив по этому случаю свою живопись, отправился на ее поиски. Это случалось периодически. Иногда Лайт находил ее в магазине электроники за очередной видеоигрой, иногда в художественной лавке, собирающей какие-нибудь безделушки из бисера, слушая музыку на айпаде. После нескольких коротких разговоров, Лайт заметил, насколько она изменилась с их первой встречи. Некогда яркие, горящие жизнью глаза потускнели, а неугасаемый оптимизм сменился меланхолией и апатией. И хотя в любом случае Рэйчел говорила намного больше, чем Кори, было заметно, что она несчастна. Лайт хотел что-нибудь для нее сделать, но понятия не имел, что предпринять, он мог только надеяться, что после того, как они вернутся обратно цивилизацию, Рэйчел придет в себя и станет такой, как прежде. Кори продолжала целыми днями сидеть в магазине игрушек. Эл приходил время от времени, чтобы позвать ее поесть. Как-то раз Лайт пытался с ней поговорить, но девочка тут же расплакалась и убежала. Наверное, она винила его в смерти Кента. Рэйчел же так не думала. Возможно, это и стало причиной ее затяжной депрессии. Рэйчел и Кори спали вместе, соорудив себе в детском отделе постель из одеял. Они засыпали в обнимку. Иногда Рэйчел тихо пела для Кори, а иногда задавала вопросы, в надежде разговорить девочку, но получала только односложные ответы. Но однажды она сказала то, что привело Рэйчел в замешательство. Задав осторожный вопрос о Кенте, она услышала в ответ, что Кори винит во всем себя. В глубине души девочка чувствовала, что мужчина погиб из-за нее, хотя на это не было никаких причин. Никто из окружавших ее взрослых не знал, что происходило с девочкой до того, как Лайт с Элом нашли ее на стоянке. В любом случае, никто ее не допрашивал и все терпеливо ждали, пока она сама заговорит. Рэйчел продолжала готовить для всех и иногда они собирались в своей старой комнатке, которую соорудили еще в самом начале. У них еще было много сухих завтраков на случай, если продукты для готовки закончатся. Вода из крана начала неприятно пахнуть, поэтому они перешли на воду из бутылок, набранной в первые дни. И вот этот день наступил. День, когда их спасут из этой ловушки. Эл уже час сидел, глядя в книгу, лежащую на коленях, но так не прочитал ни строчки. Он сидел в своей обычной позе, глубоко задумавшись и почти не моргая. В такие моменты, когда он погружался в глубокий транс, никто не смел его тревожить. Ватари об этом прекрасно знал, поэтому, видя, как Эл ушел в себя, тут же жестами просил всех присутствующих удалиться из комнаты. Эл думал о том, что с ним происходит и что делать дальше. Он привык к Лайту, привык просыпаться вместе, привык чувствовать его рядом с собой, но что будет, когда они окажутся там, за пределами карантина? Безусловно, все изменится. Эл сидел на их импровизированной постели, пытаясь удержать равновесие и не завалиться набок. Он сфокусировал взгляд и перевел его на пустующее место Лайта на постели, понимая, что это последняя ночь, когда они действительно наедине друг с другом. Последняя ночь, прежде чем они вернутся обратно в Японию и снова станут теми, кем были раньше. Детектив и подозреваемый. L и Кира. Эл вздрогнул, возвращаясь в реальность и, быстро поднявшись, поспешил выйти из магазина, направившись на цокольный этаж торгового центра. Было видно, что тут долгое время кто-то жил. Кое-где валялась одежда, пустые контейнеры. На краю фонтана стояла забытая Кори мягкая игрушка. Идя на знакомый запах краски, Эл преодолел два лестничных пролета и оказался в старом крыле, где и застал Лайта. Юноша стоял, чуть склонив голову, и рассматривал свою работу. Услышав шаги, он повернул голову и тепло улыбнулся Элу. Детектив остановился рядом и Лайт, вздохнув, положил подбородок на его костлявое плечо. — Не понимаю, как ты можешь проводить здесь столько времени, Лайт-кун. Тут нечем дышать, — пробурчал Эл, бегая глазами по фреске. — Я его уже почти не чувствую. Со временем привыкаешь. — Это очень пагубно скажется на здоровье, Лайт-кун, — сказал Эл и через минуту добавил: — Но оно того стоило. Лайту сначала показалось, что он ослышался, но, осмыслив услышанное, он широко улыбнулся и поднял голову: — Просто представь, что через несколько лет кто-нибудь ее увидит. Эл улыбнулся в ответ: — Так вот для чего ты ее написал? — Не совсем, — Лайт нахмурился.- Просто убивал время, чтобы не деградировать, пока мы тут находимся. И теперь я могу сказать, что провел это время с пользой, открыв для себя новые грани саморазвития. — Хм, Лайт-кун? — Да? — Лайт встретился с большими черными глазами. — Когда в последний раз ты проходил тест на IQ? Карие глаза оскорбленно прищурились: — Ты что, думаешь, что я за это время поглупел? — Нет, — Эл невозмутимо моргнул. — Ответь, пожалуйста, на вопрос, Лайт-кун. — Не помню, три или четыре года назад в рамках вступительных экзаменов в старшую школу. — Ты должен сдавать тест каждый год, Лайт-кун. Я тоже хочу пройти. — Ты хочешь посоревноваться, кто из нас умнее? — Лайт поднял бровь. — Разумеется, нет. Это абсурд. Но тем не менее, мы пройдем его, как только вернемся. — Как хочешь, — Лайт устало закатил глаза и тут же посерьезнел, задумчиво уставившись куда-то в пространство. — Это наш последний день, Лоулайт. Эл снова моргнул, услышав свое имя. Рука Лайта сжала его ладонь. Вздохнув, Эл шагнул к нему и прижался своим лбом к его, но в этот раз он чувствовал возникшее напряжение. Каждый из них думал об одном. По возвращении им придется снова провести границу между друг другом. Придется снова защелкнуть наручники на запястьях. Да и к тому же их ждут тяжелые будни и выматывающие допросы. Сейчас оба молчали, думая о том, что это их последний день вместе. Эл поймал себя на мысли, что ему не хочется обратно. Он провел тут так много времени, проклиная каждую минуту, проведенную в этом торговом центре. Во-первых, потому что его терзало чувство вины, из-за того, что они оказались тут благодаря нему. Во-вторых, потому что он терпеть не мог окружавших его людей, которые, в конце концов, начали ему нравиться. В-третьих, потому что тут они с Лайтом смогли сильно сблизиться. Он еще ни разу не пожалел, что сказал ему свое настоящее имя. Лайт медленно подался вперед и поцеловал его. Эл тут же ответил, чувствуя теплые, немного влажные губы. Они целовались лениво, не спеша. Лайт никогда никого так не целовал, и он знал, что Эл тоже. Лайтом овладело странное чувство собственничества, он не хотел ни с кем делить этого странного неряшливого парня. Вздохнув, юноша отстранился, задумчиво глядя на Эла, когда где-то наверху раздался скрип открываемой двери и в лестничном пролете второго этажа показалось лицо Рэйчел. Она мягко улыбнулась и помахала им рукой: — Привет, ребят. Я там готовлю, приходите через час в общую комнату. Это будет нашим последним ужином здесь. Вдруг девушка заметила фреску и ее глаза изумленно расширились. Она медленно спустилась по лестнице, держась за перила и не отрывая взгляда от фрески Лайта. Парень искоса наблюдал за ее реакцией и отметил, как лицо девушки погрустнело. — Это блестяще, Лайт, — пробормотала она, шагнув ближе. Протянув руку, она осторожно провела пальцами по небольшой фигурке с развевающимися рыжими волосами. Рэйчел была польщена и растрогана, что Лайт уделил ей место в своей работе. Взгляд скользнул по телу Кента. Обернувшись, Рэйчел подняла свои большие глаза на Лайта: — Спасибо. Очень красиво. Пожалуйста, Лайт, там, за пределами карантина… будь счастлив. Лайт улыбнулся и кивнул. Рэйчел почувствовала, как начинает стягивать горло от подступающих слез и, сжав руки Лайта в своих, тепло улыбнулась Элу и поспешила к лестнице. Когда дверь за ней захлопнулась, Эл фыркнул и, подойдя к Лайту, тоже взял его за руки, сцепив их пальцы в замок. Эл был не меньшим собственником и Лайт про себя отметил, что начинает понимать японское выражение «носокровь», когда смотришь на что-то настолько очаровательное. — Пошли. До ужина еще целый час, у нас есть время побыть наедине, — безапелляционно заявил Лайт и потащил детектива вверх по лестнице. Щеки Эла покраснели, когда детектив понял этот недвусмысленный намек. Они шли по коридору бок о бок, тоскливо глядя по сторонам. Оба были растеряны, понимая, что это их последний день в этом месте, что им придется покинуть торговый центр спустя такое долгое время. Книжный магазин стал их комнатой, где они проводили большую часть своего времени. Некогда идеально расставленные ряды книг на полках поредели. Эл часто ходил вдоль стеллажей с фонариком, выбирая, что почитать, и складировал все найденные на его вкус книги в огромную кучу рядом с импровизированной постелью. Он, наверное, прочитал больше двухсот книг за такое короткое время. Его красное кресло, в котором он постоянно сидел, затаскалось. Где-то были видны вмятины от ног, где-то въевшиеся пятна кофе. А в этой куче одеял в самом центре магазина, Лайт провел так много часов, страдая от тяжелой болезни. При этих воспоминаниях Эл почувствовал, как болезненно свело желудок. Он сел на постель, сложив руки на коленях, и откинул голову чуть назад. Длинная черная челка закрыла пол-лица. — Волнуешься, что что-то может пойти не так? — спросил Лайт, опустившись на колени позади него, зная это страдальческое выражение лица. Не смотря на то, что чаще всего он выглядит безразличным, Лайт научился читать малейшие перепады в его настроении. — Полагаю, что да, Лайт-кун, — вздохнул детектив. — Я тоже. Но все ведь пройдет удачно. — Почему ты так уверен, Лайт-кун? Тебе не страшно? — Не знаю, я просто уверен, и мне не страшно. Нам чертовски везло все это время, Лоулайт, не знаю как, но мы выжили. Не каждый в этой стране может этим похвастаться. — Да, но не без жертв. -… До этого они старательно избегали тему смерти Кента. Это было своего рода негласным табу, которое Эл только что разрушил. Глаза Лайта потемнели, но он ничего не сказал, только протянул руки, обнимая Эла за талию и прижимая к себе. Зарывшись носом в густые черные волосы на затылке, он почувствовал, как тощее тело в его руках задрожало. Когда Лайт, довольный такой реакцией, осторожно поцеловал его в мягкую кожу на затылке, Эл выдохнул, словно на все это время затаил дыхание, и повернул голову, почувствовав легкое прикосновение каштановых волос к своей щеке. Лайт улыбнулся, потянул Эла за подбородок, заставляя повернуться корпусом в свою сторону, и поцеловал в теплые губы. Эл повернулся всем телом и навалился на парня, толкая назад, на кучу одеял, не разрывая поцелуя. Лайт почувствовал, как влажный язык скользнул по его губам и ответил на поцелуй с еще большей страстью. Эл прижался к Лайту всем телом и почувствовал, что не одному ему это доставляет удовольствие. Толкнувшись бедрами вперед, он услышал тихий стон, и довольно ухмыльнулся. Руки Лайта уже блуждали под длинной безразмерной рубашкой детектива, скользя по худому, но в то же время рельефному телу. Вдруг Лайт на мгновение осознал свое положение и попытался перекатиться в сторону, чтобы оказаться сверху, но Эл, не смотря на свою худобу, не дал ему даже пошевелиться. Когда холодные пальцы пробрались под футболку, все мысли тут же вылетели из головы. Никогда прежде он не чувствовал, чтобы его тянуло так к кому-нибудь, кроме Эла. Мысли разлетались, сознание плавилось. Член буквально горел от возбуждения, до боли упираясь в жесткую ткань джинсов. Эл, словно издеваясь, терся об его джинсы. Было невыносимо. Глубокий поцелуй, от которого не хватает воздуха, языки, касающиеся друг друга, срывающееся дыхание, горящая от прикосновений кожа. Пальцы Эла коснулись впалого живота парня и тот зашипел сквозь стиснутые зубы. Становилось все больнее и больнее. Они были настолько увлечены друг другом, что не слышали собственного тяжелого дыхания и не чувствовали яростного сердцебиения. Холодная рука, наконец, скользнула под пояс джинсов и сжала в ладони горячий и уже липкий член. Одной рукой он уперся в постель по правую сторону от Лайта и в своей белой рубашке возвышался над ним, как Бог. Эл медленно провел рукой по сочащемуся члену, слишком медленно, мучительно медленно. Лайт всхлипнул от нетерпения и толкнулся бедрами вперед, умоляя ускорить ритм. Он вытянул руки и, схватив детектива за ворот рубашки, потянул на себя, впиваясь грубым поцелуем в губы. Эл не заметил, как одним резким движением оказался на лопатках под Лайтом. Всего секунда осмысления и Эл, зарычав, со всей силы толкнул парня в плечо. Тот повалился в сторону и Эл мгновенно навис сверху. Черные глаза, казалось, стали еще черней, длинная челка закрыла половину лица. — Я буду сверху, — Лайт был потрясен, услышав от Эла нечто подобное, да еще таким решительным и непоколебимым голосом. Пока он замешкался, Эл ловко расстегнул пуговицу на его брюках. Запустив одну руку под ткань боксеров, второй рукой он осторожно надавил на губы парня, жестом прося приоткрыть рот, и, когда тот удивленно последовал его просьбе, скользнул двумя пальцами в горячий рот. Лайт заметил, как затуманился взгляд Эла, а черные глаза еще больше потемнели. — Соси, — сказал он хриплым голосом, от которого по спине пробежали мурашки. Лайт, не разрывая их взгляда, обхватил его пальцы губами и провел по ним языком, заставляя детектива резко выдохнуть. Оба уже дрожали от нетерпения. Одной свободной рукой Эл стянул с Лайта джинсы с боксерами, тут же навалившись на него всем телом. Оба чувствовали возбуждение друг друга. Когда сил уже не было, Эл отдернул руку, вырвав пальцы изо рта Лайта, и наклонился, тут же целуя его, отвлекая внимание от того, что собирался делать. Влажные пальцы коснулись ягодиц, когда Лайт, дернувшись, в полной мере осознал, что происходит. Лайт никогда не будет снизу! — Ни за что! — запротестовал парень, уперевшись руками в грудь детектива. — Просто замолчи и получай удовольствие, Лайт-кун, — отрезал Эл таким глубоким и решительным голосом, что Лайт замолчал и стиснул зубы. Когда Эл осторожно ввел первый палец, Лайт зашипел от боли: — Это чертовски больно! — он попытался вырваться и отползти назад, но Эл силой прижал его к постели своим весом: — Просто расслабься, Лайт-кун, — прошептал Эл, наклонившись и поцеловав его в щеку. — Если ты продолжишь так извиваться, будет еще больнее. Лайт покраснел, беспомощно глядя на Эла: — Как, черт возьми, я могу расслабиться? Эл ухмыльнулся, добавляя второй палец: — Недавно Лайт-кун сам оставил мне много занимательной литературы на эту тему, — он попытался отвлечь его внимание от третьего пальца, но Лайт почувствовал, как на глазах выступили слезы. Это было больно. Мучительно больно. Такое чувство, будто тебя разрывают изнутри! Он прикусил губу, чтобы не закричать, и почувствовал на языке металлический привкус крови. Ему все это очень не нравилось, он понятия не имел, как от этого можно получать наслаждение. Неужели кому-то это в самом деле нравится? Но это был Эл, пускай Лайта и раздражало то, что он выглядит таким беспомощным перед равным себе. Было видно, что Элу нравилось то, что происходит, и он старается быть нежным, как может. Наконец, Лайт кивнул, давая понять, что он готов. И пусть это будет чертовски больно, это того стоит. Эл навис сверху и заметил, как Лайт напрягся. Глаза юноши были закрыты, лицо сосредоточено. Эл вздохнул и, оперевшись одной рукой о постель, начал входить. Было туго и весьма болезненно. Опустив взгляд он заметил, что по бледным щекам Лайта от боли текут слезы. Эл замер и, протянув руку, вытер его щеки тыльной стороной ладони. Взгляды встретились и Эл, наклонившись, поцеловал его с такой несвойственной ему нежностью, что Лайт растаял. Наверное так целуют людей, которых по-настоящему любят. — Скажи мое имя, — прошептал Эл ему на ухо, наклонившись еще ниже. — Лоулайт, — на полустоне выпалил парень и, вытянув руки, обнял его за спину, — двигайся. Это было последней каплей. Размашистый толчок и Лайт, всхлипнув от боли, запрокинул голову назад, ловя ртом воздух. Он услышал, как Эл тихо застонал, стараясь двигаться как можно мягче и плавнее, превозмогая собственные желания. Каждое движение, каждое легкое касание пальцев, каждая неконтролируемая эмоция на бледном лице буквально кричала о любви к человеку, который находился рядом с ним. Лайт на мгновение пораженно застыл, поймав этот чистый, любящий взгляд, от которого сердце в груди зашлось в бешеном ритме. Именно так смотрят на тех, кого любят до глубины души, верно? Лайт, неожиданно для самого себя, кончил первым. Эл же ускорил темп, сжав бедра Лайта так сильно, что после обязательно останутся синяки. Последний толчок и Эл, задрожав всем телом, упал на Лайта сверху. Оба, влажные от пота, тяжело дышали, стараясь перевести дыхание. Лайт обнял Эла за плечи, а тот уткнулся носом в изгиб его шеи. Оба лежали с закрытыми глазами, чувствуя себя как никогда спокойно. Лайт чувствовал ноющую боль и уже морально готовился к тому, что ближайшее время ему придется не сладко. Тем не менее, он начал ласково поглаживать Эла по волосам, задумчиво глядя в потолок. Он солгал Элу, когда сказал, что не был напуган. На самом деле он был в ужасе. Может, это их последний раз, когда они могут быть вместе? Может, по возвращении в Японию, он будет держаться на расстоянии, чтобы Ватари не заподозрил их отношений. От этих мыслей стало дурно. — Лоулайт? — М? — лениво отозвался детектив, поворачивая голову и прижимаясь щекой к плечу парня. -… — Лайт промолчал, взглянув на Эла. Тот тоже смотрел куда-то в пространство, думая о своем. Лайт улыбнулся, продолжая гладить того по волосам. Он был рад тому, что случилось, и чувствовал странное внутреннее беспокойство из-за того, что будет после. Было чертовски странно знать, что тебя любит тот, кто по идее должен тебя ненавидеть. — Это моя утопия, — тихо вздохнул Лайт. — И скоро она закончится. Эл закрыл глаза и улыбнулся каким-то своим мыслям. Впервые в жизни он ощутил такую свободу, и было ужасно грустно возвращаться обратно.