Инфекция

В ту ночь они ночевали в приличном номере отеля, на который Эл явно не поскупился. Номер был огромным, с широким HD телевизором, двумя раздельными роскошными кроватями. Холодильник был буквально забит сладостями, а в чайнике всегда был заварен травяной чай. Ванная тоже была на высоте с мраморной плиткой и огромной стеклянной душевой кабинкой. Ватари вернулся к старым мерам безопасности Эла, установив несколько микроскопических камер по всей комнате для оптимального наблюдения. Хоть Ватари ему этого не сказал, но детектив знал, что в приоритете мужчины прежде всего безопасность своего воспитанника. И он так же знал, что Ватари чувствует вину за то, что не смог уберечь Эла от такой страшной ситуации, в которой он побывал и которая его едва не убила. Он по праву мог считать Ватари своим отцом, хоть и не кровным. Мужчина буквально поднял его и научил всему, чему мог. Эл знал, что если бы он умер на территории карантина, Ватари был бы убит горем. Расследование дела Киры перешло бы четырнадцатилетнему Ниа, который, может, еще не достаточно опытен для этого, но он первый в рейтинге на великое имя. Эл так же знал, что следственная группа переживала бы не лучшие времена под руководством ребенка и многие покинули бы группу в первые несколько недель, а шеф Ягами Соичиро ушел в себя после смерти сына, и был бы еще больше морально опустошен, чем Ватари. Эл предполагал, что если бы Эл умер, то Лайт погиб бы вместе с ним при страшных обстоятельствах, и он был уверен, что отец Лайта учинил бы личную вендетту, взяв расследование Киры полностью в свои руки, чтобы посмертно очистить имя своего сына от позорного клейма. Ватари так же настаивал на том, чтобы снова надеть на Лайта наручники. Они заказали современные портативные наручники, код от которых был только у Эла и Ватари, и которые не причиняли таких неудобств, как металлические браслеты с длинной, тяжелой цепью. Лайт не стал обижаться или возражать, он покорно протянул руки, позволив детективу сделать все как надо. Честно признаться, Лайт какое-то время фантазировал о том, как можно было применить старые наручники в их новых развлечениях, но вовремя ловил себя на мысли, что это уже слишком. Он никогда прежде не думал ни о чем подобном и только сейчас в полной мере начал осознавать, как этот карантин их изменил. Причем изменения произошли глобальные. И самыми главными были постоянные напоминания о потери, через которые они прошли. Напоминания были на каждом шагу: в изумрудно-зеленых глазах Рэйчел и ее явном дискомфорте при общении с другими ребятами, в Кори, которая смущенно опускала глаза и отмалчивалась, когда с ней заговаривали воспитатели и другие дети, и оживала только при виде тех, кто был с ней в торговом центре. Иногда Лайт замечал, как Эл погружается в свои мысли, глядя в одну точку, и его лицо мрачнеет. Со стороны он казался таким же, как обычно, но Лайт умел читать малейшие перемены в его эмоциях. Это длилось не больше минуты, после чего Эл возвращался в реальность, продолжая разговор привычным монотонным голосом, но внимательным взглядом можно было заметить, как он крепко вцепляется в свои щиколотки, а его взгляд тускнеет. Такие малейшие детали и напоминали про тот ад, через который они прошли. Лайт знал, что смерть Кента будет преследовать их всю оставшуюся жизнь. Будь мужчина жив, вся эта история закончилась бы для Кори более счастливым концом, и вместо приюта она бы жила с человеком, обещавшим о ней заботиться, и Лайт чувствовал, что это его вина. Он снова и снова думал об этом, когда они, впервые за несколько недель, лежали на разных постелях, а единственным, что их соединяло, была легкая, но прочная цепь. Это не устраивало Лайта, но он не мог возражать, всё-таки он всё еще главный подозреваемый в деле Киры. И тем не менее, если раньше он мог с этим как-то мириться, то после событий во время карантина это стало больно. Чертовски больно. Мнение Эла стало единственным, что имело для него значение. Лайт тяжело вздохнул. Эл так близко, но он не может ничего сделать, хотя так хотелось поговорить, обсудить все, что произошло и что делать дальше, но он прикусил язык. На пороге в их комнату Эл предупредил его, что камеры расположены в каждой комнате и Ватари просматривает все записи. Другими словами, Эл предупредил его, что нельзя выказывать их странной привязанности друг к другу. Днем Лайт принял это, но сейчас ему было не по себе. — Не спится, Лайт-кун? — послышался тихий голос Эла. Он сидел, сгорбившись за ноутбуком на противоположной кровати и немного опустив экран, чтобы тот не мешал Лайту спать. Он даже печатать старался бесшумно, чтобы не мешать. Лайт также заметил, что Эл сидит из последних сил и упрямится ложиться спать, чтобы восстановить свой бессонный режим. Это раздражало Лайта, но он знал, как важна ему его работа, которая была спасением от скуки, которой страдал детектив. — Просто все это очень… странно, — пробормотал Лайт, зная, что если даже их захотят прослушать, то ничего не разберут. Он перевернулся на бок, подложив под голову ладонь, и взглянул на Эла. По его молочно-белому лицу бегали цветные блики от экрана. Лайт отметил, что несмотря на свою эксцентричность, он вполне красив. Эл только кивнул. Он понимал Лайта, ему тоже было тяжело. С одной стороны они оказались на долгожданной свободе, а с другой попали в клетку, которая душила еще больнее. — Понимаю. То, что произошло в торговом центре, резко отличается от того, что происходит сейчас, Лайт-кун. — И что будет дальше? — спросил Лайт, желая просто слышать голос Эла, пусть это будет даже небольшой разговор. Эл слегка повернул голову, посмотрев на Лайта долгим, внимательным взглядом, прежде чем ответить: — Завтра в 11 вечера мы сядем на самолет, который доставит нас прямо в Токио. Оттуда мы сядем в машину, которая отвезет нас к дому твоих родителей. — Моих родителей? — переспросил Лайт. — Именно. Они не видели сына полтора месяца, уверен, они скучают без своего любимого Лайта, — усмехнулся Эл, нарочно не используя суффикс «кун». Это напоминало старые времена. Лайт мысленно улыбнулся. Раньше они часто пытались задеть друг друга такими язвительными фразами, но сейчас для них двоих они звучали по-другому. — С каких пор ты стал таким заботливым, Эл? Я начинаю думать, что ты теряешь хватку, — с сарказмом сказал Лайт, зная, что Эл видит его ухмылку. Камеры не могли этого видеть, но черные глаза заблестели. — Я не вижу надобности язвить, Лайт-кун. Я просто обеспокоен моим дорогим другом. Лайт едва не рассмеялся вслух. Если они будут вести себя как раньше, никто ничего не заподозрит, ведь с самого начала знакомства они обменивались ядовитыми подколками. — И что мы скажем моим родителям? Правду? — Я пережил инфицированный апокалипсис, ты серьезно хочешь, чтобы я погиб от руки твоего отца, Лайт-кун? — серьезно спросил детектив. — Только то, что мой отец убьет тебя за эту ложь, не значит, что я желаю тебе смерти, — ответил Лайт. — Тогда ведь мы можем опустить подробности о том, что случилось? — с надеждой спросил Эл. — Как тебе не стыдно! — возмущенно воскликнул Лайт. — Честность — лучшая политика. — Мы вынуждены лгать, Лайт-кун, так что это определение не относится к нашей ситуации. — Не будь таким жестоким, сейчас все по-другому. Ты же знаешь, я никогда тебе не лгал, Лоу… — Лайт вовремя прикусил язык, чудом не закончив фразу до конца. Он надеялся, что этого никто не услышал, а именно Ватари. Эл снова опустил глаза, уставившись в монитор, сделав вид, что ничего не слышал, но внутри он поймал себя на мысли, что скучал по тем временам, когда Лайт мог называть его по настоящему имени. Это показывало, насколько они близки. — Я не жесток, Лайт-кун. Я мыслю рационально, — быстро сказал Эл, пытаясь замять ошибку Лайта. — Рациональность и цинизм ходят по одной грани. Иногда в психушке, — пробормотал Лайт. — Думаешь, мне там самое место? — Иногда, — признался Лайт. — А вот это звучало обидно. Как мой лучший друг может так думать? — Теперь ты снова не спишь до утра, — хмыкнул Лайт, проигнорировав его вопрос. — Я не могу бросить столько всего и лечь спать. Сейчас объем работы поистине пугает. На меня свалилось сразу два масштабных дела: дело Киры и расследования вируса, — голос Эла в самом деле звучал уставшим. Лайт хотел встать и сделать ему расслабляющий массаж, заметив, как тот иногда разминает затекшие плечи. Его отделяло всего пять футов от детектива, но он не мог этого сделать. Чертовы камеры угнетали. — Знаешь… — тихо начал Лайт, зная, что камеры все равно его слышат. Эл повернул голову, — я забыл, каково это — следить за временем. — Понимаю, — кивнул детектив, чувствуя то же самое. Лайт снова лег на спину, уставившись в потолок, а Эл, опустив подбородок на колени, вернулся к файлам. Не верилось, что прошел всего один день с тех пор, как они покинули Лондон. Часы в правом нижнем углу показывали 5:46 утра. Они улетели с крыши торгового центра в 8 часов утра. Время тянулось ужасно медленно. Лайт думал о том, что завтра их ждет очередной долгий и мучительный день, и что было бы неплохо хоть немного поспать. Эл все равно не сможет так быстро со всем разобраться, так стоит ли так себя мучить? — Лайт-кун, скажи, что у тебя на уме? — сказал Эл спустя несколько минут молчания. Лайт открыл глаза, удивленно взглянув на детектива. Что он имел в виду? Но Эл сам ответил на его немой вопрос: — Я взломал компьютер Ватари и систему безопасности, включающую в себя прослушивающие устройства и камеры, поставив на пароль слово из 17-ти символов. На то, чтобы его подобрать, понадобится не меньше шести часов. Пару мгновений Лайт обрабатывал услышанную информацию, после чего на его лице медленно появилась широкая улыбка. Он откинул одеяло и тут же пересек разделяющее их расстояние. Эл едва успел отставить ноутбук, когда Лайт налетел на него, повалив на кровать и крепко обняв, уткнувшись носом в тонкую шею. — Слава Богу, что ты можешь взломать такую систему, — пробормотал Лайт, опаляя шею теплым дыханием, заставляя Эла невольно задрожать. Он зарылся носом в каштановые волосы, которые вкусно пахли шампунем. Детектив знал, что утром получит выговор от Ватари за принесенный ущерб системе, но это того стоило. Он практически мог почувствовать то, как парень напряжен. — У тебя все мышцы напряжены, Лайт-кун, — тут же озвучил это Эл. — О чем ты думаешь? — О Кенте, — почти шепотом признался Лайт. Эл немного помолчал, о чем-то думая, затем сказал: — Это не твоя вина, Лайт-кун. — И не твоя, — в противовес заметил Лайт. — Часто ты об этом думаешь? — Бывает. Может, это из-за того, что мы почти об этом не говорили. Для нас было очень странно не обсудить такую серьезную тему. — Да, согласен, Лайт-кун. Мы избегали этой темы. Лайт кивнул ему в шею, глубоко вздыхая: — Сейчас, когда я наконец могу с тобой нормально поговорить, я не знаю, стоит ли вообще что-то говорить. Такое ощущение, что ты понимаешь меня без слов. Эл долго смотрел в пространство прямо перед собой, прежде чем, облизнув губы, ответить: — Да, я чувствую то же самое. — Ты беспокоишься о возвращении в Японию? Знаешь, Ватари не сможет долго оставаться в неведении. Я имею в виду насчет нас. — Это немудрено, если ты и дальше будешь делать такие глупые оговорки, Лайт-кун. Ватари тот тип людей, которые не видят то, чего не хотят видеть, если не сказать им в лицо. — Ты хорошо его знаешь, Лоулайт, — прокомментировал Лайт и тут же снова осекся. — Прости, я почти назвал тебя по имени. Это как-то само вырвалось, я постараюсь следить за своими словами. Лайт почувствовал, как веки начинают тяжелеть и он зевнул, прикрыв рот рукой. — Давай спать, Лайт-кун. День в самом деле выдался тяжелым. Я уже знаю, каким ты становишься раздражительным, когда не выспишься, и к тому же это влияет на твое здоровье. Лайт кивнул, мысленно растрогавшись от такой заботы, и всем телом навалился на детектива, так, что тот повалился назад, упав на спину. Свободной рукой он нащупал одеяло и потянул на себя, укрыв их обоих. Ноутбук Эла по-прежнему работал, но спустя добрых двадцать минут ожидания экран потух. *** Следующий день с самого утра выдался беспокойным. Им удалось поспать только три часа, прежде чем Ватари ворвался в их номер, сжимая пистолет двумя руками. Лайт страшно испугался неожиданного появления мужчины, к тому же с оружием, которого он и так боялся до ужаса. Всю ночь они спали на расстоянии друг от друга, лишь сплетя ноги под одеялом, так что им повезло не оказаться застуканными в компрометирующей ситуации. Ватари, казалось, испытал облегчение, что они не мертвы и не искалечены. Он опустил руки и бросил пистолет на столешницу, засыпанную горой сладостей. Лайт был поражен, когда Эл, с немного пристыженным видом, смиренно выслушивал выговор Ватари. Лайт впервые видел, когда кто-то отчитывал великого детектива как маленького ребенка, и его ужасно забавлял вид надувшегося друга. Эл попытался оправдаться тем, что они с Лайтом чувствуют себя неуютно под неусыпным контролем камер. Ватари немного успокоился, только проворчал себе под нос что-то вроде: «А если бы что-нибудь случилось…». После того, как они по очереди приняли освежающий утренний душ, их, в сопровождении пяти охранников, проводили в информационное здание, где они должны были провести конференцию с главами многочисленных государств по разным вопросам, среди которых не было ни одного, касающегося Киры. Дело словно приостановилось и в приоритете был исключительно карантин. Они еще даже не связались с отцом Лайта и остальной следственной группой. Лайта ужасно будоражила мысль о возвращении домой. Английский язык, который окружал его со всех сторон, уже сидел в печенках. Хотелось скорее оказаться в Японии среди обычных японцев и насладиться такой привычной японской кухней. Но он все еще беспокоился за Кори и Рэйчел. Он знал, что и речи не могло быть, чтобы забрать их с собой в Японию. Когда они покинули конференцию, их встретило горячее солнце и сухой ветер. Голова болела от слишком большого количества полученной информации и от мыслей о том, что же будет дальше. Во второй половине дня началось обсуждение того, что стоит озвучить общественности. Глубокие исследования вируса еще были не закончены и большая часть информации оставалась строго конфиденциальной. Даже вечера здесь были жаркими и душными, и если в зданиях их спасали кондиционеры, на улице было просто невыносимо. Ватари послал за Рэйчел и Кори, чтобы те смогли попрощаться, прежде чем их друзья покинут страну, и они должны были встретиться на детской площадке у отеля Эла и Лайта, где их ждал небольшой перекус. Это место было намного меньше, чем настоящий приют Вамми в Англии, поэтому детям пришлось жить по несколько человек в одной комнате. Им сказали, что Кори и Рэйчел будут делить комнату с девятилетней арабской девочкой по имени Меёх. Она была невероятно талантливым музыкантом, превосходя не только детей своего возраста, но и многих взрослых. Лайт был обеспокоен за жизнь девочек, которые должны будут воспитываться в такой конкурентной среде, но он так же знал, что Эл не даст им попасть в беду. У него тесная связь с Вамми, и если что-нибудь случится с любой из девочек, он узнает. Рэйчел раскачивала Кори на качели, когда они, наконец, заметили приближающихся парней. Тонкая цепь прочных наручников, которая их связывала, тихо звенела. Когда они обменялись любезностями и перекусили бутербродами (а кто-то большой порцией крема брюле) пришло время отправляться на борт самолета, который доставит их обратно в Японию. К концу обеда Рэйчел заметно притихла, хотя Лайт пытался поддерживать ее, задавая вопросы о том, как ей тут и не нашла ли она друзей, но та ограничивалась односложными ответами. Только один раз она спросила, зачем эти наручники и, после уклончивого ответа, на удивление Лайта, не стала больше их расспрашивать, оставив такую щекотливую тему. Даже Эл казался оживленней, тоже задавая вопросы. — Да-да, я разговаривала с этой свирепой блондинкой, если ты это имеешь в виду, — пробурчала девушка на очередной вопрос. — Свирепой блондинкой? — переспросил Эл. — Ага. Как там его… Мэлло? Тот еще матершинник, — фыркнула Рэйчел, кусая сандвич. — Мне нравится второй рыжий мальчик, который с ним ходит, сэр Рью, — сказала Кори, отряхивая крошки с платья. — Мэтт? Кори кивнула: — Рэйчел сидела с нами, когда я играла с нашей новой соседкой по комнате, и тогда эта девочка пнула мяч и попала Мэтту по голове. Мэлло сразу начал кричать и ругаться, но это только потому, что он беспокоится о Мэтте. Я попросила прощения. Меёх сказала, что эти мальчишки не достойны извинений, но когда я все равно извинилась, Мэтт мне улыбнулся и продолжил играть в свою игру. Когда Кори говорила, все смотрели на нее. Она никогда еще не говорила так много после смерти Кента. Лайт улыбнулся. Он был рад, что она снова открывается. — Ты подружилась еще с кем-нибудь, кроме Мэтта? Кори задумалась, жуя бутерброд, прежде чем ответить: — Было несколько ребят старше меня, мы играли в мяч после обеда, но я не знаю, как их зовут. — Кажется, принцесса Кори быстро тут освоилась, — искренне улыбнулась Рэйчел, радуясь, что хотя бы Кори приходит в себя. Единственным, с кем сама Рэйчел разговаривала за это время, помимо Кори, был Мэлло, и то они ограничивались тем, что огрызались и кричали друг на друга. Вздохнув, она потянулась за вторым сандвичем, решив не портить настроение остальных своей депрессией. — Да нет, — покачала головой девочка. — Мне страшно в компании этих взрослых ребят и мне сразу становится неуютно, когда Рэйчел куда-то уходит. Сэр Лайт, сэр Рью, вы не придете завтра поиграть со мной? — спросила Кори, с надеждой переводя взгляд с Эла на Лайта и обратно. Лайт вздохнул и развел руки, жестом приглашая сесть к себе на колени. Девочка тут же спрыгнула со стула и забралась на колени парня. — К сожалению, Кори-химэ, нас с Рьюзаки здесь завтра уже не будет. А ты должна остаться тут вместе с Рэйчел и остальными детьми, — тихо сказал ей Лайт, ласково перебирая длинные пряди ее волос. — Уезжаете? Куда? — грустно спросила девочка. — Обратно домой. Это далекая страна под названием Япония, — объяснил юноша. — Если ты уезжаешь, то я хочу поехать с тобой! — настаивала Кори, начиная хныкать. Лайт не знал, что ей сказать, чтобы еще больше не расстроить, и выглядел растерянным. — Кори-химэ, — вмешался Эл и девочка взглянула на детектива, — мы с Лайт-куном должны уехать. У нас нет выбора. Мы не хотим, чтобы ты попала в беду, поэтому оставляем тебя под защитой мисс Рэйчел. — Нет! — вскрикнула Кори и слезы хлынули из глаз. — Если Лайт и Рью уедут, то они умрут! Они умрут, как умер папа Кент! Я не хочу, не хочу этого! Лайт вздрогнул, когда девочка зарыдала навзрыд и как ни пытался ее успокоить, все было без толку. Наконец он сдался, подхватил ребенка и понес ее к Элу. Детективу пришлось спустить ноги со стула, чтобы Лайт посадил Кори ему на колени. Она тут же вцепилась в его рубашку и заплакала еще громче. Лайт все же рассчитывал, что у Эла больше опыта в таких делах. — Кори-химэ, ты можешь связаться со мной и Лайт-куном когда тебе захочется. Я оставлю мисс Рэйчел всю контактную информацию. Мы сможем общаться по телефону, но как только все вокруг утихнет, мы непременно приедем к тебе. Кент бы не хотел, чтобы ты плакала, Кори-химэ. Он хочет, чтобы ты завела новых друзей и хорошо училась. Ты же хочешь быть взрослой и такой же умной, как и мы, верно? — голос Эла звучал мягко, а его глубокий тембр успокаивал. Кори кивнула. Лайт больше не смотрел на Кори, все его внимание было поглощено Элом. Как он, такой неуклюжий в общении с людьми, может так быстро успокаивать детские истерики? Даже если он учился в Вамми в окружении детей, у Лайта была младшая сестра Саю, которая время от времени тоже любила закатывать концерты, так почему Лайт сейчас оказался абсолютно бесполезным? Это немного угнетало, но он почувствовал, как еще больше проникся любовью и уважением к этому человеку. — Эл? Ты готов? — раздался внезапный голос Ватари. Мужчина стоял в своем обычном костюме и галстуке, сжимая в руках кожаный портфель. Эл обернулся на своего наставника и коротко кивнул. — Кори-химэ, мы с Лайт-куном должны идти, — сказал он, отрывая руки девочки от своей рубашки. Кори расстроенно опустила голову и Эл, погладив ее по волосам, подался вперед и поцеловал в лоб. Простой ничего не значащий жест, но Ватари был поражен. Он никогда не видел, чтобы Эл был так ласков с детьми. Он так не относился даже к своим собственным наследникам! Он перевел взгляд на Лайта и заметил, что его это так не удивило и он выглядел абсолютно невозмутимо, значит, для него это не ново. Ватари впервые за все это время посетила мысль, что за время их отсутствия что-то произошло. Лайт, поднявшись со своего места, тоже поцеловал Кори. Рэйчел встала рядом с Элом. она не планировала его обнимать, зная, как тот относится к физическим контактам, даже если это простые объятия (кроме объятий «Лайт-куна», разумеется) и была чертовски удивлена, когда Эл взял ее ладонь и, наклонившись, галантно поцеловал ее руку. Она была настолько поражена, что когда тот ее отпустил, рука безвольно повисла вдоль талии, а рот в изумлении приоткрылся. — Берегите себя, мисс Рэйчел. Уверяю вас, худшее уже позади. Вы пережили слишком многое, чтобы бояться детей. Постарайтесь с ними поладить. И да, не разгромите тут все с Мэлло. Рэйчел ухмыльнулась, а ее глаза заблестели: — О, мы будем хорошо себя вести. Очень хорошо. Лайт улыбнулся и, шагнув к ней, обнял, положив подбородок на ее макушку. Девушка обняла его в ответ. Неужели она знает его всего месяц? Казалось, что они знакомы много лет. Она больше не чувствовала каких-то романтических чувств, он был ей дорог по-другому. Она отстранилась и улыбнулась ему: — Повеселись там с этими наручниками, «Лайт-кун». Так же, как ты веселился в книжном магазине. Она сказала это так громко, что Лайт тут же побледнел, а Ватари посмотрел на нее с удивлением. Эл оставался невозмутимым, предпочитая сделать вид, что ничего такого не произошло. — Ватари, мы увидимся через два дня? — перевел тему Эл, поворачиваясь к наставнику. Лайт удивленно приподнял бровь: — Он не вернется с нами? — Мне нужно решить несколько вопросов, касающихся этого приюта. Мой самолет завтра, затем мы встретимся в штаб-квартире, — сообщил Ватари, надевая на голову свою шляпу. — Девушки, мы должны возвращаться. А вам удачного перелета. Они одновременно вышли из отеля и Лайт, обернувшись в последний раз, сказал Рэйчел: — До встречи. Берегите себя. Девушка кивнула и застыла на месте, глядя в удаляющиеся спины двух парней. Зеленые глаза наполнились слезами и, шмыгнув носом, она взяла Кори за руку, стиснув ее ладонь. Она не знала, когда в следующий раз увидит этих странных, но ставших такими родными, парней. Они неторопливо шли к аэропорту, а складывалось ощущение, что они навсегда уходят из ее жизни. *** Самолет оказался очень удобным. Они летели обычным коммерческим самолетом и выкупили весь первый класс. Эл снова сидел в своей странной позе, раскидав вокруг батарейки от ноутбука, а Лайт дремал, прислонившись головой к стенке. Единственное, что изменилось за время их последней поездки, так это то, что Эл больше не спрашивал разрешения, чтобы положить голову на плечо Лайта. Небо было таким же, каким Лайт запомнил: чистым, с невероятным количеством нежных оттенков, которые бы он никогда не смог написать красками. Хоть самолет и был высшего качества, полет оказался долгим и нудным. Голова то и дело подскакивала и больно билась о стенку, шея и плечи ужасно затекли от вертикального положения. Но спустя долгие часы перелета он увидел свою родину. Свою страну. Свой дом. Сколько же с ним всего произошло, пока он был вдали отсюда. Воспоминания о том, как он упал с крыши торгового центра, как был уверен, что умрет и больше никогда не увидит Японию захлестнули его странной ностальгией. Прижавшись лбом к стеклу, он рассматривал многочисленные здания, небоскребы, вереницы движущихся машин. Эл перестал печатать на ноутбуке и задумчиво посмотрел на парня, так очарованного родным городом. — Я рад, что тебе удалось вернуться в Японию, — сказал Эл, привлекая к себе внимание Лайта. Тот взглянул на детектива и искренне улыбнулся. Его глаза были как никогда чисты и невинны, а пальцы в нетерпении стучали по подлокотнику, настолько сильно ему хотелось поскорее оказаться на земле. Эл мысленно улыбнулся. Из динамиков послышался женский голос, извещающий о том, что в ближайшее время самолет идет на посадку. « … поэтому, пожалуйста, проверьте ремни безопасности. В Токио 16:45, сегодня 28 июля. Погода спокойная, но немного ветрено. Японские авиалинии благодарят вас за полет и желают отличного отдыха». Поскольку их места находились в первом классе, Эл с Лайтом первыми покинули самолет. Эл крепко прижимал к себе свой ноутбук, когда они шли по аэропорту. Было странно видеть такое количество людей, спешащих по своим делам. Пока они шли к терминалу, Лайт разглядывал все вокруг, словно видел впервые. Вот женщина пытается усмирить группку детей. Вот старик так низко склонился над газетой, что очки с толстенными линзами едва не сваливаются с носа, при этом он умудряется попивать горячий кофе. Огромные красочные рекламы пестрели со всех сторон. Создавалось такое ощущение, что Лайт застрял во времени, а тут жизнь шла своим чередом, будто обезумевшие человеческие трупы, которые сновали вокруг их убежища и рвали друг друга на части были страшным сном. Пройдя через металлические рамки, они оказались на улице. В глаза сразу бросился черный, блестящий автомобиль с затонированными стеклами. Водитель вышел из машины и, почтительно поклонившись, открыл перед ними дверь, привлекая внимание случайных прохожих. Эл, не обращая ни на кого внимания, первым забрался в салон, за ним Лайт. Как только двери закрылись, Лайт вздохнул с облегчением. — Это было довольно трудно, — признался Лайт, когда Эл посмотрел на него. Детектив кивнул. — Ты думаешь о том, как одни люди могут жить спокойно, в то время как другие пережили настоящий ад, Лайт-кун? — Да, и о том, что вирус мог перебраться и в Японию. — Я бы не хотел пережить это снова, Лайт-кун. Ни сейчас, ни когда-либо еще. Инфицированные, как сумасшедшие, бежали к машине, раскачивали ее, царапали ногтями так, что уши закладывало от противного скрежета. Внезапно кто-то из зараженных бросил в окно камень и стекло разлетелось вдребезги. Осколки больно впились в кожу. Адреналин зашкаливал, отбиваясь в висках. Выбравшись из машины, они бросились к ближайшему зданию. Обернувшись на ходу, они заметили, как из-под капота их машины вырываются клубы дыма и языки пламени. Машина горела с запертым там водителем. « Я умру, — думал Лайт. — Но я так не хочу умирать!» Лайт нервно сглотнул и, протянув руку, сжал ладонь детектива. Цепь от наручников тихо зазвенела. Лайта пугала одна только мысль о том, что весь этот ужас, который произошел в Великобритании, может начаться и здесь. Эл потянулся свободной рукой и погладил Лайта по плечу. Эл знал, что водитель может их видеть через тонированную перегородку, но он так же знал, что тому нет до них дела. Они всего лишь одни из многих клиентов. Вот они выехали на оживленную улицу Тайто-ку и поехали вверх по шоссе в сторону следующей префектуры Аракава-ку. В этой префектуре находился дом родителей Лайта. Лайт молча смотрел в окно на проплывающие мимо небоскребы и прохожих, продолжая держать Эла за руку. Эл тоже не нарушал тишины. Он закрыл глаза, привалившись к спинке сиденья, и вздохнул. Лайт знал, что таким образом он обычно пытается расслабиться и не стал ему мешать. Вскоре он начал различать знакомые пейзажи. Они проехали мимо парка, в котором они гуляли с Саю, когда были еще детьми. А вот старшая школа, в которой он когда-то учился. Временами перед глазами парня вставали резкие вспышки воспоминаний, но он пытался их тут же прогнать, убедив себя, что все эти люди на улицах не зараженные трупы, которые в любой момент могут броситься на их машину. Пахло выхлопами, а не разлагающимися телами. Лайт нахмурился, попытавшись сосредоточиться. Вот книжный магазин, где он когда-то покупал серию своих любимых романов. Сюда вот Саю ходила на плаванье на первом году обучения. Позади до сих пор виднелись очертания его старшей школы. Неужели прошел всего год с тех пор, как он ее закончил? Спокойное прошлое вдруг стало казаться таким нереальным. Лайт глубоко вздохнул, взъерошил челку и сфокусировал взгляд на своем отражении в окне. Он был ужасно бледным, а отросшие волосы едва не доставали до плеч. Глаза были такими же шоколадными с оттенком малинового. А еще, после тяжелой болезни, он оставался все так же худ. Лайт отметил, что он все так же привлекателен, не смотря на то, через что ему довелось пройти. Красивые миндалевидные глаза, бледная кожа и олимпийское спокойствие вызывали восхищение, но Лайт больше не хотел играть с людьми. Сейчас для него на первом месте был только один человек. Автомобиль плавно затормозил и тихий голос Эла вырвал его из мыслей: — Лайт-кун, мы на месте. Лайт несколько раз моргнул, возвращаясь в реальность и увидел свой дом. Эл подтолкнул его к двери и, когда они вышли из машины, то направились к до боли знакомому дому с табличкой «Ягами». В гостиной и в комнате Саю на втором этаже горел свет. Лайт отметил, что цветы гортензии в клумбе, которые мама так любила, завяли без воды. Юноша обернулся на Эла, который стоял у него за спиной, сгорбившись и сунув руки в безразмерные карманы потертых джинсов. Он не знал, откуда взялось это чувство, но было так неловко и даже страшно возвращаться домой после почти двух месяцев отсутствия. — И что мне им сказать? — спросил Лайт, пытаясь сохранять спокойствие. Послышался тихий шорох гравия и машина, на которой они приехали, исчезла за углом. — Я никогда прежде не был у тебя дома, Лайт-кун. Я знаю, что у тебя есть родители и младшая сестра, но я не знаю их лично, чтобы что-то тебе посоветовать. Ты должен решать сам. Лайт хотел было взять его за руку, но передумал. Он знал, что Эл был прав. Да и к тому же он успел забыть, что Эл не лучший советчик в таких делах. Оглядевшись и убедившись, что поблизости никого нет, Лайт подался вперед и быстро поцеловал Эла в щеку, заставив того растерянно замереть и даже слегка покраснеть. — Хорошо, я готов, — кивнул сам себе парень и уверенным шагом поднялся по ступенькам на порог. Наручники звенели позади, сопровождая каждый шаг. Протянув руку, он нажал на звонок и отступил на шаг назад. В доме послышалось оживление и крик мамы: «Минуточку!». Шаги. Щелчок замка и скрип отпираемой двери. Его мать выглядела намного старше чем тогда, когда он видел ее в последний раз. Волосы заметно поседели. Прошло целых шесть месяцев, в конце концов. Ягами Сатико замерла на пороге, в ступоре переводя взгляд с одного парня на другого. Конечно, она сразу узнала своего сына, но ей понадобилось долгих несколько минут, чтобы как-то среагировать. Он выглядел таким… другим. Она не видела его с тех пор, как муж сказал ей, что он будет работать вместе со следственной группой над делом Киры и только недавно она узнала, что он вызвался помочь с этим вирусом, который бушевал в Европе. Каждый божий день она молилась за него. — Лайт! — вдруг вскрикнула она и бросилась вперед, сгребая худого парня в крепкие объятия. Она долго не могла его отпустить, а когда чуть отстранилась, то заметила на губах сына теплую улыбку: «Мама…» Её карие глаза тут же заблестели и наполнились слезами. Она посмотрела на Эла, улыбнулась ему и отошла в сторону, пропуская их в дом. Дома ничего не изменилось. Лайт быстро стянул ботинки и подождал, пока Эл тоже разуется. Как бы детектив не любил обувь, ему пришлось натянуть старые поношенные кеды, которые он привез с собой из торгового центра. Сатико подтолкнула их обоих в сторону кухни, быстро поставила чай и, подойдя к лестнице, громко позвала Саю. — Ох, Лайт, как ты? Господи, столько времени прошло! Почти полгода, — качала головой Сатико, энергично хлопоча на кухне. — Ну что ещ… Боже мой! Лайт! — воскликнула Саю, переступаю порог кухни и замечая брата. Девушка тут же кинулась к нему на шею. Она тоже повзрослела. Волосы стали длиннее, а лицо женственнее. На ней была просторная рубашка, юбка и гетры. — Саю-тян, рад тебя видеть. В какую старшую школу поступила? — спросил Лайт, ласково потрепав ее волосы. Сатико с интересом наблюдала за ними. — Я хожу в старшую школу Камата, — смущенно ответила девушка, поправляя волосы. — Мы с Микаей поступили туда вскоре после того, как ты оттуда выпустился. — Я горжусь тобой, Саю-тян. Это хорошая школа, — улыбнулся ей Лайт, когда мама поставила перед каждым из них чашку чая. Эл молча наблюдал за Лайтом и его семьей. Он помнил, как наблюдал за ними еще через объективы скрытых камер. Лайт был таким… домашним. Было видно, что он в самом деле любил свою семью и многое пропустил, находясь вдали от дома. Это заставило Эла вернуться в прошлое, чтобы проанализировать ситуацию. Лайт становится основным подозреваемым в деле Киры и семейное благополучие этой дружной семьи терпит тяжелый удар. Эл подтянул колени поближе и опустил на них подбородок. Встреча Лайта со своей семьей заставила его почувствовать себя одиноко, ведь через что бы он ни прошел, его никто не ждет дома, никто не беспокоится о том, в безопасности он или нет. Ватари был единственным, кого он мог назвать своей семьей. Он с тоской наблюдал из-под длинной челки, как Саю делится с Лайтом своими успехами в старшей школе и как Лайт при этом оживился. Вдруг Саю заметила гостя и вежливо спросила: — А вы…? — глаза девушки скользнули по цепи наручников и, пробежав по ней взглядом, поняла, что эта цепь связывает этого странного человека и ее брата. Лайт опешил. Он вдруг понял, что они не обсудили с Элом такие важные вещи о том, как объяснить все это его семье. — Полагаю, Лайт-кун, мы должны сказать им правду, — после долгого молчания сказал Эл. Это было опасно и нужно было подобрать нужные слова. «Меня зовут Эл Лоулайт, и мне принадлежат псевдонимы трех лучших детективов в мире. Ваш сын и брат Ягами Лайт является главным подозреваемым в деле Киры, но мы ввязались в новое дело и на полтора месяца были заперты в карантинной зоне повышенной опасности, где расположились в торговом центре в окружении разъяренных зомби. Там бы обнаружили, что соитие — отличный способ скоротать время и, словом, ваш сын теперь гей. Очень приятно познакомиться.» Лайт кивнул, ожидая, пока Эл скажет что-нибудь умное, заметив, что тот ушел в свои мысли. Сатико села рядом с сыном, Саю встала у него за спиной, положив руки на плечи брата. — Я не могу сказать вам свое настоящее имя. Я L, — начал детектив. Глаза Саю расширились, она открыла было рот, чтобы что-то сказать, но Лайт ее прервал: — Саю-тян, дай ему закончить. Сатико взяла в руки чашку чая. — Причина, по которой мы с Лайт-куном отсутствовали, в том, что нам приходилось сдерживать карантин, который мне пришлось установить в Великобритании, чтобы остановить вирус. Женщина поперхнулась чаем: — Лайт-кун застрял в зоне карантина?! — выдохнула она и закашлялась. Все они, конечно, слышали о том ужасе, что царил на территории Соединенного Королевства. Многие были возмущены такими мерами со стороны L, но Соитиро настаивал на том, что он целиком и полностью доверяет L, но она не слышала ни слова о том, что ее сын оказался в эпицентре этого вируса. — Я в порядке, мам, — тут же уверил ее парень. — Ну ничего себе, Лайт! Я знала, что ты помогаешь с делом Киры, но я понятия не имела, что вы приковали друг друга наручниками! — она изумленно разглядывала эксцентричного детектива, но, когда тот поднял на нее глаза, смущенно отвела взгляд. — А где папа? — спросил Лайт. — Он в штабе НПА и вряд ли вернется до завтрашнего утра. Он приходит только принять душ и переодеться, затем снова уходит на работу, но я уверена, что если я ему сейчас позвоню, он тут же примчится домой, — предложила Сатико, дружелюбно улыбаясь. — Не стоит. Мы с Элом переночуем тут, если ты не против. — Конечно, нет! Пожалуйста, располагайтесь. Твоя комната в том же виде, какой ты ее оставил. Я ничего не трогала, — Сатико вдруг сделала небольшую паузу и спросила то, о чем думала практически с самого их появления на пороге. — Лайт, почему вы в наручниках? — Я не могу разглашать эту информацию в целях безопасности, Ягами-сан, — ответил за него Эл. Сатико вздохнула. Когда твой муж шеф полиции, ты начинаешь привыкать к этой фразе. Они еще немного посидели на кухне. Мама Лайта спрашивала о том, что там происходило во время карантина, потом тема перешла к тому, когда Лайт собирается заканчивать университет. Саю просто сидела и молча слушала. Вскоре Лайт извинился и, сославшись на усталость после тяжелого перелета, отправился наверх. Он попросил мать постучать утром в его комнату, когда отец вернется. Лайт вошел в свою комнату и тут же рухнул на постель. После ночей на куче одеял и чересчур мягких матрасов в отеле, собственная кровать была просто раем. Очевидно, мама время от времени прибиралась тут и Лайт был ей благодарен. Он вздохнул и прикрыл глаза рукой. — Ты такой худой, а весишь больше меня, — усмехнулся Лайт, когда почувствовал, как Эл сел рядом и матрас немного просел. — Лайт-кун любит свою семью. Бьюсь об заклад, ты был рад их видеть. Лайт убрал руку от лица и повернул голову в сторону Эла: — Ты в порядке? Эл взглянул на него сверху вниз: — Почему ты спрашиваешь? — Ну, потому что у тебя нет семьи… — Ну, мне было немного одиноко. Но у меня есть Ватари, он моя семья, Лайт-кун. Лайт улыбнулся и, протянув руку, потянул Эла за рубашку, заставляя лечь рядом. — Лайт-кун, — шутливо проныл Эл, — из-за тебя я стал слишком много спать. — Может быть, поэтому ты стал дружелюбнее. — Я стал дружелюбнее? — недовольно переспросил Эл. — Только со мной, — поддразнил его Лайт, лениво перебирая пальцами черные пряди. Эл кивнул и перевернулся на бок, перекинув руку через талию Лайта. — Ты готов завтра вернуться в штаб-квартиру, Лайт-кун? — Готов, как никогда. — Я тоже. С нетерпением жду, когда вернусь обратно к делу Киры. — Ммм… — пробормотал Лайт, зарывшись носом в его волосы. — Хотя, мне немного страшно. — Почему? — Что, если я Кира? — мягко спросил он. Эл немного напрягся, но тут же расслабился: — Ноздря в ноздрю, Лайт-кун*. — Что ты имеешь в виду? — Это еще не доказано, но все это время я буду рядом с тобой, Лайт-кун. На каждой стадии расследования. — Спасибо, — прошептал Лайт и приподнялся, оперевшись на локоть и глядя на Эла сверху вниз. Пальцы, перебирающие густые волосы, скользнули по бледной щеке детектива. Он наклонился и поцеловал Эла, нежно прикоснувшись к его губам. Эл охотно ответил, мягко прикусив его нижнюю губу, заставляя его приоткрыть рот. Лайт почувствовал, как по спине пробежали мурашки, когда их языки столкнулись и волна возбуждения накрыла его с головой. Холодные пальцы Эла скользнули под его рубашку. Они целовались медленно, растягивая момент, и оба боролись за доминирование. Лайт знал, к чему все это ведет, но на этот раз не хотел быть снизу. С этой мыслью он перекинул ногу через бедра Эла и сел сверху. Челка спала на глаза, когда он склонил голову набок, горящими карими глазами глядя на парня. Щеки Эла немного покраснели, когда он посмотрел на своего любовника. Лайт усмехнулся, вспомнив слова Эла перед тем, как они впервые занялись любовью. — Я буду сверху, — сказал он детективу хриплым от возбуждения голосом. Эл молча кивнул. ____________________________________________ Ноздря в ноздрю* В общем, меня смутило это устойчивое выражение, ибо я прежде не встречала его ни на русском, ни на английском, но мультитран перевел мне его так. Примерно это значит «Шаг в шаг». Когда на скачках лошади приходят одновременно к финишу, говорят, пришли ноздря в ноздрю. То есть их не разделяет даже расстояние в ноздрю лошади, так как голова первой пересекает линию финиша, а ноздри крайняя точка головы.