V.
19 июля 2015 г. в 00:53
«Эггзи. Тебя звали Эггзи».
С помощью камеры в очках Гэри Харт видит, как тёмные провалы глаз Рональда проясняются каким-то затаённым светом. В них калейдоскопом сменяется целая палитра чувств от удивления до тусклых бликов покровительственной любви. Нет никаких сомнений в том, что Анвин и Крэй знакомы. Так же как нет сомнений в том, что Эггзи намеренно скрыл этот весьма значительный факт своей биографии.
Что ж, действительно стоит отдать должное блестящей актёрской игре Анвина-младшего. Он ни одним движением, ни одним словом или мимикой не выдал своей связи с Крэями. Из Гэри вышел бы блистательный артист, и сам Гарри аплодировал бы его таланту. Аплодировал, если бы мог пошевелиться.
Мужчина не может объяснить возмущения и почти детской обиды, припечатывающих его к стулу. Он обессиленно облокачивается на спинку спиной, и позволяет телу обмякнуть, разрешая себе больше не держать осанку.
Гарри Харт думал, что знает о Гэри Анвине абсолютно всё. Не мог не знать, если брать в расчёт безграничное стремление Эггзи всецело доверять и принадлежать ему. Мальчишка воодушевлённо рассказывал мужчине обо всём на свете. О том, что его увлекало, интересовало. Артур знал о Эггзи любую мелочь и мог описать бы его жизнь, не упуская ни малейшей детали.
Гарри всегда благодарно ловил всё то, чем Гэри делился с ним. Запоминал, как тот улыбается, когда вспоминает какую-то глупость, связанную с его дворовой шайкой. Сохранял в памяти живую мимику мальчишки, когда тот, очаровательно тараторя и задыхаясь, объяснял, что его возмущало или задевало. Проводил по щекам большими пальцами, утирая слёзы, когда Анвин больше не мог держать в себе то, что в детстве наносило ему раны. Сцеловывал с бледного лица чертовски милый румянец, когда, разойдясь на откровенности, парень рассказывал о своём первом сексуальном опыте.
— Твою мать, Анвин! Что всё это значит? — разозлённый Мерлин кричит, но до Гарри его голос доносится приглушённым, словно уши мужчины забиты ватой.
Харту хотелось бы знать и самому, что это значит. Почему мальчишка никогда не говорил о том, что работал на близнецов? Гэри знал, что никогда не увидел бы во взгляде Гарри неодобрения или презрения, какие бы ужасные вещи не творил, до каких бы низостей не опускался. Никакого осуждения. Нельзя судить того, кого любишь так.
И чем больше Харт думает о мотивах сокрытия этого пункта его жизни, всё больше крепнет его вера в то, что был кто-то до него.
Рональд Крэй?
Харт до настоящего момента не понимал, что стал для Гэри не просто близким человеком, а собирательным образом, отражающим в своих гранях всё то, чего Анвину так сильно не хватало. Наставник, покровитель, друг, партнёр, любовник… Кто знает, что же ещё парнишка вместил в своего личного бога?
Но что, если до него, Гарри Харта, у Эггзи уже был один такой образ? И этот самый образ сейчас нависает над ним, оценивает, холодно рассчитывает, что же делать с тем, кто сейчас валяется у его ног. Артур искренне жалеет о том, что не может прямо сейчас точным ударом снести с лица старшего Крэя эту омерзительную улыбку.
Мерлин продолжает спрашивать, зная, что ответов на его вопросы всё равно не последует. Не сейчас. Но в этом его вопле в пустоту квартирмейстер находит выход чувствам. Гарри понимает друга может даже лучше, чем тот себя сам. Знает, что куратор ошарашен тем, что Анвин посмел скрыть что-то от его, казалось бы, всевидящих глаз. И если Харту знание этого приносит тоску и выбивает силы, то у Мерлина просто сносит предохранители.
— Не сотрясай воздух, — бурчит Гарри безжизненно. — Всё равно бесполезно, пока он там. Прибереги ярость для личной встречи.
Мерлин бросает на Артура короткий взгляд, задерживает его на лице Гарри, хмурит брови так, что на лбу появляются морщины, и спешит обернуться к экранам. Уж лучше видеть перед собой физиономии Крэев, чем лицезреть бледность Харта. Знает ли он сам, как выглядит в эту минуту? Кожа белеет, глаза тускнее с каждой секундой, а тело, обычно напряжённое струной, теперь выглядит раздавленным.
Гарри Харт превращается в развалину. Усилиями Анвина и своими собственными стараниями. Мерлин и не думал, что захочет снова видеть на месте друга начальника и роботоподобного Артура, но лучше уж холодная отстранённость, чем вот такой безжизненный призрак.
— Ты ничего не знал об этом? — спрашивает куратор, не глядя на Гарри. Это просто невыносимо.
— Нет.
— Тогда он провёл нас обоих, — неопределённо хмыкает Мерлин.
— Лучше бы проделал этот фокус с Крэями.
«Раньше всё было по-другому», — говорит Гэри.
Раньше всё было по-другому, соглашается Гарри, устало приложив пальцы к переносице и прикрыв веки. Больше нет нужды наблюдать за тем, что происходит в комнате. Харт чувствует, что нужный мост налажен. Гэри безоговорочно окажется в «Фирме». Это видно по любопытно вспыхнувшим глазам Ронни, по тому, как он реагирует на слишком дерзкого Анвина. Крэй загорается как спичка от каждого неловкого движения или слова, но эта его ярость в отношении Гэри — ни что иное, как игра.
Это подтверждает характерный хлопок рукопожатия и резкая смена ракурса съёмки. Теперь наблюдатели лицом к лицу к Рону. Крэй больше не рассержен, Крэй заинтригован. Он чуть улыбается, глядя в глаза Эггзи, и, так получается, впивается взглядом в карие глаза Гарри. Рональд выглядит как довольный кот, понимающий, что жертва уже в его руках и перед тем, как разорвать её, можно вдоволь наиграться. И эту победную улыбку на его лице Харт выдерживать уже не в состоянии.
— Я… — бросает мужчина, спешно и неловко поднимаясь со стула. — Я у себя. Докладывай, если что-то пойдёт не так.
— А до этого, значит, всё так шло? — удивляется Мерлин, но его сарказм стачивается о выцветший взгляд друга.
— Ты меня понял, — бросает Артур через плечо пред тем как, хлопнув дверью, исчезнуть.
«— Один проступок — и я лично разряжу в твоё прелестное личико полный магазин».
— В очередь, Ронни, — шипит Мерлин и выходит из эфира.
Откидывается на спинку кресла, оставаясь безголосым наблюдателем, и позволяет Анвину играть сольно. Рука тянется к месту, где обычно стоит его любимая кружка, и не находит её. Мужчина глухо смеётся, вспомнив о своём недавнем порыве, и делает в голове пометку.
Это была уже двенадцатая его любимая кружка.
Когда парадные двери выплёвывают Анвина в холодный воздух ночи, и его тень скрывается от камер особняка Крэев, Мерлин оживляется.
— Ты должен объясниться.
«— Не сейчас, Мерлин».
— Галахад!
«— Пожалуйста, давай не сейчас».
Мальчишка отключает очки, стягивает их с переносицы и за ненадобностью прячет в карман. Поправляет на плече вечно сползающий ремень сумки и шагает в свою съёмную комнатушку уже с заметной лёгкостью.
Харт не может отыскать себе места. Мечется из угла в угол, как загнанный зверь, и не находит силы сесть и выдохнуть.
Галстук давит слишком сильно, и мужчина одним резким движением стягивает удавку, попутно расстёгивая пару верхних пуговиц рубашки. Пиджак уже давно покоится на спинке кресла, а рукава рубашки подвёрнуты до локтей. Если бы Гарри видел себя со стороны, он, непременно, недовольно бы причмокнул языком и отвесил пару комментарий по поводу стиля и поведения.
«— Он дома. Живой, здоровый и в край оборзевший», — Мерлин напоминает о себе как обычно неожиданно, и этот родной голос словно выводит из липкого транса.
— Крэи?
«— Выпроводили его. Им есть что обсудить после покушения, и лишний слушатель ни к чему».
— Спасибо тебе, Мерлин.
«— Неплохо бы выспаться, Гарри».
— Да-да, ты прав, — опомнившись отзывается Харт.
«— Вызвать тебе машину?»
— Нет, я останусь тут.
«— Когда-нибудь тебе всё равно придётся вернуться домой».
Ответом служит молчание, и Мерлин, горько усмехнувшись, оставляет Артура одного.
Сон всё никак не идёт, и мужчина продолжает вертеться, пытаясь найти более-менее удобную позу и забыться. Но то ли его рост не позволяет улечься комфортно, то ли тяжёлые чувства душат, перекрывая доступ дрёме. В конце концов Гарри сдаётся и выпрямляется, свесив длинные ноги с подлокотника слишком маленького дивана в своём кабинете, забывается неспокойным сном.
«Эггзи. Тебя звали Эггзи»…
— Мой Эггзи, — шепчет Харт сквозь тонкую пелену дрёмы.
«Был одним из лучших»…
— Лучший.