А очнувшись, опять сознавать, Что влюблён я в тебя без ответа… Не связала нас ниточка эта! Не могу я её разорвать! Андрей Вольт
— Проходи, — Гейл приоткрывает дверь и впускает меня. — У меня не так шикарно как у тебя. — Гейл, — смотрю на него глазами полные надежд, — здесь есть одно сокровище - ты, — я показываю на него и ловлю на его лице улыбку. — Хлеб, — проговаривает он, — ты уверена, миссис Мелларк? — Не смей меня так называть! — выкрикиваю. — Прости, Кискисс, — Хоторн медленно подкрадывается ко мне. — Как ты от него ушла? У вас же сейчас… — Молчи и не смей говорить это слово, Гейл. Он напился, — Хоторн подавляет глупый смешок, — тебе смешно?! — Извини, Кискисс, — он кладет свою руку мне на плечо, — ты такая красивая. — Неси хлеб, Гейл. У меня мало времени. — Сколько? — Пять часов. — Ты идешь на большой риск, Китнисс. — Знаю. Но ничего не могу с собой поделать. Шахтер молча разворачивается и скрывается за старой обшарпанной дверью, а уже через секунду приносит остаток хлеба. Замечаю сразу что его выпекал Пит. — Да, — как бы прочитав мои мысли отвечает Гейл, — твой муж очень добр и приносит мне хлеб раз в два дня. Я просто киваю и присаживаюсь на старый диван. Хоторн берет мои руки и нежно целует их, по телу проходят маленькие разряды счастья. — Китнисс…, — Гейл сглатывает, — ты согласна стать моей…женой? — он отламывает кусочек хлеба и протягивает мне. — Согласна, — сразу же отвечаю, —, а ты, Гейл Хоторн, будешь моим мужем? — Да, — твердое и сладкое «да» заставляет сердце танцевать румбу. Мы одновременно откусываем хлеб и улыбнувшись друг другу усердно его жуем. — Теперь, — я обращаюсь к Гейлу, — я только твоя. — А я твой. Навеки твой, Кискисс. Вставай, — Гейл подает мне руку, — жена Хоторна не будет сидеть на старом диване. — Неугомонный романтик, — смеюсь и встаю рядом с шахтером. — Извини что не могу позволить купить тебе кольцо. — Гейл, разве ты думаешь что эти цацки важны? — я снимаю с руки кольцо и кидаю его в камин. — Китнисс! — он смотрит на меня непонимающе. — Тише, сегодня наш день. И пусть Сноу с Питом подавятся. С этими словами я целую Гейла так как еще никогда не целовала: страстно, но в то же время нежно и романтично. Я ощущаю что он кладет свои руки мне на талию и прижимаюсь к нему сильнее. Я сделала то что посчитала нужным. Теперь я принадлежу Гейлу и ни один пекарь это у меня не отнимет. — Я хочу чтобы ты всегда была рядом, — шепчет мне Гейл. — Я тоже этого хочу. Но Мелларк…- томно вздыхаю и обнимаю Гейла сильнее. — Знаю, Кискисс. Знаю. Луна была единственным источником света в доме. Мы молча стояли посередине комнаты прижавшись друг к другу. Казалось что целый мир перестал существовать и сейчас главные мы. — Твое сердце сейчас выпрыгнет, — Гейла прижал меня к себе сильнее. — Как и твое. — Извини, Кискисс, но мне нечего тебе предложить. Еды совершенно не осталось. — Гейл, — я обхватила его лицо руками, — я сюда пришла не ради еды или чего-то другого. — Ты лучшее что у меня было в жизни, Кискисс. Я тебя никому не отдам. — А я никуда и не уйду. То, что происходит сейчас в старом ветхом доме можно назвать одним словом — счастье. Счастье которое у меня пытались забрать. Но вот только они не поняли: я победила в жестокой схватке на Арене, и за любовь свою готова снова сразится. Мне даже не страшно за неё умереть, лишь бы прочувствовать её полностью. — Ты устала? — спрашивает шепотом Гейл. — Немного. — Пошли, — он берет меня за руку и заводит в маленькую комнату в которой есть только старая кровать, — не хоромы конечно, но полежать можно. — Если только ты будешь рядом. — Всегда буду. Старый матрац прогибается под нашим весом, мне кажется что он не выдержит нас и лопнет. Гейл крепко обнимает меня и дает мне надежду на то, что он защитит меня от падение с кровати если та развалится. — Не удобная, — констатирует он, — совершенно не предназначена для такой красоты. — Гейл, — поворачиваюсь к нему лицом, — ты мой муж, — от это слова по телу прошли мурашки, — и мне с тобой будет удобно даже на камнях. — Все таки ты дарована мне небесами. Отдохни, — он целует меня в нос и кладет мою голову к себе на грудь. Не знаю как так получилось, но мои глаза сами по себе закрылись и я отправилась в царство Морфея. Даже через сон я ощущала дыхание Гейла, его прекрасно сложенное и теплое, даже жаркое, тело. Впервые после Игр я заснула с улыбкой на лице. Впервые почувствовала что жизнь возвращается и наполняет своим дыхание мою душу.***
— Китнисс, — рука Гейла тормошит моё плечо, — Китнисс, вставай. — Что? — я потираю глаза и не могу понять почему я должна куда-то вставать. — Уже пол пятого, Китнисс. Тебе пора, — с сожаление говорит Гейл. — Разве? Как быстро пролетело время, — слезы наворачиваются на мои глаза. Я не хочу уходить. Не хочу, но надо. Мое платье помято, фата как и прическа давно испорчены, макияж как и ожидалось растекся по всему лицо. Настроение вроде и счастливое, но в тоже время гнетущее. Мне сейчас придется вернутся к своему «мужу» и снова играть эту дурацкую роль. Гейл открывает мне входную дверь и выходит первым чтобы посмотреть нет ли кого на улице. — Я сама дойду, — шепчу ему, — спасибо тебе, Гейл, за то что подарил надежду, — поднимаюсь на цыпочки и целую его в щеку. — Я всегда буду ждать тебя, Кискисс. Всегда. Планолет стоял на том же месте. При виде меня пилот лишь покачал головой. Всю дорогу я только и думала о своем муже. Нет, не о Пите — о Гейле. О моем настоящем муже. Муже, который подарил мне любовь и которого я люблю больше на свете. Муже — чье имя заставляет биться сердце чаще. — Прилетели, — уставший голос миротворца заставил меня вздрогнуть, — дальше пойдешь сама. — Но здесь пешком минут двадцать! — Проветришься! Ну, чего ждешь? Выметайся, невеста. Последнее слово пилот сказал с явным сарказмом, отчего на душе стало не по себе. Подобрав подол платье я гордо вышла с планолета и зашагала к дому. Туфли я давно несла в руках, так как каблуки были ужасными, и эту пытку я заново бы не выдержала. Камни больно впивались в ступни, с каждым шажком я шипела от боли. Деревня Победителей в лучах восходящего солнца казалось не такой уж и противной. Но когда я обратила внимание на дом в котором сейчас спит пекарь моё сердце сжалось. Ненавистный дом с ненавистным булочником! Тихо открываю дверь и благодарю богов за то что на улице не было людей. облегченно выдыхаю. В доме тихо — Пит наверное еще спит, значит у меня есть время переодеться. — Разве так выглядит любящая жена? — А, — вскрикиваю и прикрываю рот рукой. На кресле в гостиной сидит Хеймитч, — ты напугал меня, — говорю шепотом. — Китнисс, что же ты делаешь? — Тише, Мелларка разбудишь. — Не проснется, — ментор опустошает свой стакан, — снотворное сильно действующее даже в малой дозе. — Так тот подарок… — Да, — кивает Хеймитч, — моих рук дело. Ну что, видела своего «кузена»? — Видела. — Наделала глупостей? — я мотаю головой, — вот и правильно. Знаешь, когда я в полночь пришел сюда я как чувствовал что увижу тебя именно такой. — Какой? — складываю руки на грудь, — именно какой? — Счастливой и глупой. Ты хоть понимаешь, солнышко, если Пит, или не дай Бог Сноу, узнают что ты не выполнила свои прямые обязанности жены, то нам, — он нарисовал в воздухе круг, — не жить. и это я тебе мягко еще говорю. — Хеймитч, но не могу я. — Можешь. Потому что Сноу вчера выдал новый приказ. — Что?! Не кажется что это уже через чур?! — срываю фату и кидаю на пол, за ней летят и туфли. — Для него это еще нормально. — И что сейчас нужно сделать? Унижений мало было, да? — Снова доказать свою любовь. — И как же? — удивленно смотрю на ментора. — Родить маленького Мелларка.