Одинокий поэт.

Вот уже в окнах зажглись огни. Я медленно шагаю по улице, на которой не виднеется ни одной живой души, а лишь звёзды и месяц, смотрящие на меня с высока, освещают мне путь. Неужели никто не хочет выйти из дому и прогуляться в такую чудесную ночь? Ведь не в каждую ночь увидишь такое чистое небо. Особенно в Лондоне. Не знаю, как другие, но мне сегодня совсем не хотелось спать и пропустить такой радостный и вдохновляющий эффект, который витает сейчас у меня на душе. Я повернул в сторону Темзы, сделал несколько шагов вперёд и опустился на первую попавшуюся мне на глаза скамейку. Я смотрел куда-то вдаль, где в самом конце виднелся свет и полной грудью вдыхал этот свежий воздух, задумавшись о жизни. Мысли мои прервали, как мне показалось знакомый голос. Я смотрел в туман, дожидаясь, когда же появится этот человек. И вот, из тумана показался тёмный силуэт. Я хорошенько пригляделся к нему и, если я не ошибаюсь, это был мальчик, скорее даже подросток, позвольте поправитьcя. Он, пошатываясь в одну сторону, потом в другую, подошёл ко мне. При тусклом свете фонаря я всё-таки смог различить его черты лица. Да, это мой ученик. Вот почему я так быстро узнал его голос. — Эндрю, неужели это ты? - спросил я его вставая. В ответ он что-то буркнул, а я ничего не разобрал. — Господи, Эндрю, ведь ты же ещё совсем маленький. Кто мог натравить тебя на такое? - продолжил я. — Меня никто.... не отравлял. - коротко бросил он. — Не отравлял, а натравил. – поправил я его. Он снова что-то буркнул и начал икать. — Эх, ты! - ответил я. — Давай сюда руку, я проведу тебя до дома. Всю дорогу он о чём-то болтал, но из всего, что он говорил, я понял лишь два-три слова. Когда мы дошли, я собирался позвонить в дверь, но он остановил мою руку и чуть понятливо пробормотал: — Не надо... домой. Меня ругать... будут. Я наклонившись посмотрел на него и спросил: — И куда мне тебя отвести, Эндрю? К сожалению, у тебя больше нету дома, а на улице я не могу тебя оставить. — Бросьте меня... учитель. Пусть... я буду спать... с собаками. - ответил он, высвобождая себя от моей руки. — Если бы всё было так легко. - сказал я, задумчиво потирая подбородок. — Куда ты? - спросил я затем, увидев, что он идёт по той же дороге, с которой мы только что пришли. Но он лишь отмахнулся рукой и через секунду упал. Я быстро подбежал к нему и помог встать. — Что же! Думаю, что у меня нету иного выхода, как отвезти тебя к себе. Он улыбнулся от услыханного и сказал: — Вы самый лучший... учитель на всём свете. — Самый лучший комплимент для учителя, так это, когда его ученик его хвалит. - ответил я, с лёгкой улыбкой. - Ну что же, обопрись на меня. И мы снова начали наш путь. Часы пробили ровно двенадцать и я вспомнил, что завтра нужно рано идти на работу, так как я не успел проверить все сочинения. Остаётся всего лишь шесть часов сна. Один час я всегда лежу с открытыми глазами и мечтаю. Иногда я спорю сам собой на счёт этого, и как бы я не старался заснуть, этого мне до сих пор никак не удавалось. Наверное всё это происходило из-за того, что в детстве мама читала мне сказки, а я после того, как она уходила, лежал и думал обо всём услышанном в рассказе. Ровно час я лежал, погрузившись в свою выдуманную страну. Вот уже как десять лет я живу один и из родственников у меня есть только бабушка, которая к тому же очень больна. Я иногда навещаю её, но она не всегда бывает рада моему появлению, так как не очень любила мою маму, из-за того, что она была дочерью всего лишь викария. Отец был известным юристом и имел высокое положение в обществе. Он умер в битве при Ватерлоо, когда мне исполнилось шесть лет. Когда мама узнала об этом случае, она долго не могла прийти в себя, а к этому времени я воспитывался у бабушки, которая не очень хорошо относилась ко мне. Не подумайте, что я неблагодарный высокомерный мальчик, вовсе нет. Я очень благодарен ей и люблю её, но в таком огромном доме она поселила меня на чердаке. Мне было очень страшно оставаться там одному, к тому же в комнате не было камина, а зимой бывало особенно холодно. Бабушка оставила мне няньку, которой почти не было до меня дела и которая рассказывала мне страшные истории. Ночью весь дом погружался во мрак, и я боялся даже приоткрыть глаза. Спустя два года меня вернули к маме. Она чувствовала себя уже лучше, но вид её был очень болезненный. Она любила отца всем сердцем и сильно тосковала по нему, а через год её уже не стало. Меня снова отправили к бабушке и я прожил у неё целых, не очень хороших, шесть лет. Она отправила меня учиться в Оксфордский университет, на юридический факультет. Там я учился лучше всех, потому что бабушка, когда мне исполнилось одиннадцать лет, наняла для меня очень образованную гувернантку. Но там меня так же не очень любили, а друг у меня был только один, который вскоре отправился во Францию. Я не знал, смогу ли я быть здесь счастлив без моего друга Альберта. Спустя несколько месяцев, мною полностью овладело одиночество, и когда я уже начал думать, что не смогу больше так жить, мне на ум пришёл мысль, писать стихи и выкладывать в них всё, что я чувствую и думаю. К моему облегчению, это и вправду мне помогло. С этого момента я понял, кем хочу быть на самом деле. Окончив университет, я поехал домой к бабушке. К тому времени мне уже исполнилось двадцать лет. После, я сказал ей, что не хочу быть юристом, а когда она спросила меня, кем я тогда хочу быть, я ответил, что моя мечта - это писать стихи и стать настоящим поэтом. На это она лишь засмеялась, а я старался выглядеть, как можно серьёзнее. Когда она поняла, что я серьёзно намереваюсь, она старалась уговорить меня, что это не очень хорошая карьера, и что со стихами я ничего не добьюсь, но я оставался на своём. Наконец, поняв, что проиграла, она купила мне не очень большой дом, но очень уютный. Она иногда умела быть доброй, но, увы, это случалось редко. На другой день я расположился в своём новом доме и уже пять лет прошло с тех пор, как я сюда переехал. Я нашёл работу, стал учителем в школе и преподавал литературу, а когда учитель французского и английского языка по какой-то причине не смог придти, я замещал его. Мне предлагали преподавать один из этих двух языков, но я отказался, зная, как француз - Аделард Сешар, любит свои предметы. Мы остановились на Карм-стрит. Я открыл дверь, донёс его до спальни и положил на кровать. В ту же минуту он уснул. Я тяжело вздохнул, вытирая поступивший пот со лба и сказал: — Ну, надеюсь, я услышу от тебя объяснений завтра. Я не могу допустить, чтобы мои ученики портили себе жизнь алкоголем и азартными играми. Он отвернулся в другую сторону, как бы не желая слушать меня. Я слегка улыбнулся и вышел, прикрыв за собой дверь. Я спустился, принял ванную, переоделся в ночную рубашку, принёс одеяло из спальни и лёг на диван, в гостиной. Как я уже говорил, сразу уснуть у меня не получилось и, как всегда, я начал думать и мечтать. Но сегодня мне это удавалось с трудом, так как мой сосед, спавший на втором этаже, в комнате, которая находилось прямо над моей гостиной, очень громко храпел. Когда я уже начинал засыпать, он начинал храпеть ещё громче. — Сомневаюсь, что сегодня у меня получится уснуть - сказал я себе и пролежал так чуть больше двух часов. Наконец, храп прекратился. Я облегчённо вздохнул и через несколько минут забылся глубоким сном.