Одинокий поэт.

Меня разбудил голос Эндрю. Прежде чем я успел открыть глаза, он несколько раз встряхнул меня. — Мистер Арман, вставайте, вы можете опоздать на работу. — Хорошо, я уже встаю. - сонно ответил я, чуть приподнимаясь. Я поднял взгляд на Эндрю и увидел, что у него очень усталое лицо. Под глазами образовались тёмные круги, лицо казалось бледным, а губы почти бесцветными. Но его лицо так же выражало сожаление, - наверное из-за того, что я нашёл его в таком положении. Я знаю его уже год с лишним, и за это время я узнал его достаточно хорошо, так как с самого начала, как пошёл на эту работу, я начал изучать физиономии своих учеников и учениц. Ведь любому учителю будет легче, если он хорошо будет знать их, и знать, кто к чему стремится в этой жизни, а если нужна помощь, помочь ему, хотя бы дав несколько советов. Он будет знать, как с ними обращаться и понимать, каким языком разговаривают они. Для этого, конечно, существует психолог, но согласитесь, ведь преподаватели всю жизнь посвящают детям и никак не могут понять, почему тот или иной ученик не хочет учиться, или почему они никак не замолчат во время урока. Это через год, или даже меньше, бросает его в истерику, депрессию, тем самым разрушая нервную систему. Говоря об этом, не могу не сказать, что мистер Аделард Сешар тоже относится к этой категории людей. Впрочем, скоро вы сами убедитесь в этом. Не желая пройти по этому же пути, я выбрал иной путь. Я слегка отвлёкся от того, что собирался сказать. Начиная с того, что за год хорошо узнал своего ученика, я бы не смог поверить, что Эндрю без какой-либо причины стал бы употреблять алкоголь. Вернёмся к тому, что я собирался встать... — Тебе уже лучше? – спросил я его. — Да, мне уже хорошо. – взволнованно ответил он, перебирая пальцы своих рук. — Я должен переодеться и сразу приготовлю нам что-нибудь поесть. – сказал я, уже вставая. Вид у него был очень встревоженный и мне показалось, что он сейчас заплачет. Когда я поднялся, он бросился к моим ногам и зарыдал, как маленький ребёнок, у которого отняли игрушку. После чего произнёс: — Пожалуйста, не говорите ничего моим предкам. Клянусь, я сделаю всё, что вы скажете и буду учиться ещё усерднее. Только прошу вас, не говорите им ничего. После этих его слов, у меня тут же пропало желание распрашивать его о случившимся, мне стало жаль его, что захотелось обнять. Хочу признаться, что я не слишком силён в том, чтобы сдерживать свои эмоции и готов сразу заплакать, увидев нечто подобное, что увидел несколько секунд назад. Нормальный учитель тут же отправился бы к его родителям и всё рассказал бы им, но я не смогу заставить себя сделать этого, видя, как он сожалеет о содеянном. — Не волнуйся, обещаю, что они ничего не узнают. - ответил я, погладив его по голове, стараясь хоть как-то утешить. Я не стал выпрашивать у него объяснений, так как он ещё не пришёл в себя и даже разрешил ему не прийти в школу, по той же причине. Приехав в школу, я сразу направился в свой кабинет, чтобы довершить непроверенные работы. Через пару минут, ко мне вошёл тот самый Аделард Сешар, с угрюмым, ко всему равнодушным видом, и заметив невыспавшего меня, не очень приятным акцентом начал: — Вам стоит поменьше гулять и побольше работать, мистер Уокман, тогда бы вам не приходилось вставать в шесть часов. — Что вы, мистер Сешар, мне нравится моя работа. Но мне приятно, что хоть кто-нибудь думает о моём режиме. — Хмм... - произнёс он, нахмурив брови и добавил: — Я принёс вам кое-какие книги, я не очень увлекаюсь литературой и сразу подумал, что вам они пригодятся, когда нашёл их в подвале, вместе с другим барахлом. Надеюсь, они хоть чем-то вам помогут. Он положил несколько книг, которые были в пыли, на мои, уже проверенные работы, и ушёл. Я достал свой носовой платок, почистил книги и положил их в ящик. Спустя некоторое время прозвенел звонок и все ученики зашли в класс. Все, кроме Эндрю. Их возраст составлял от пятнадцати до девятнадцати лет. Мальчики и девочки были объединены в одну школу, потому что школу для девочек решили обновить современной архитектурой, которая уже давно нуждалась в обновке. Когда все сели на свои места и приготовились к занятию, я проговорил: — Я проверил ваши вчерашние работы, и многие из вас меня очень порадовали. Я начал раздавать их сочинения. Некоторые улыбались и довольствовались, увидев свои оценки. Другие обидчиво надували губы и хмурили брови. Когда я закончил и подошёл к столу, одна из учениц отозвалась: — Мистер Уокман, похоже, вы забыли вернуть мне мою работу. Это была премиленькая девушка с рыжими волосами. Светлое лицо, обрамляющее большими карими глазами и алыми губами. Позвольте заметить, единственная миниатюрная в своём классе, лет восемнадцати. У неё был детский, но очень нежный голос, который заколдовал меня ещё тогда, когда она впервые перешагнула в этот кабинет. Позже я узнал, что она дочь самого лорда Торнтона, после чего угасли все мои надежды. Никакой лорд или даже аристократ не позволил бы своей дочери выйти замуж за простого учителя или поэта, позвольте добавить. Если честно, в своей жизни я не встречался ни с одной женщиной. У меня были две-три подруги, с которыми я общался, как с родными сестрами. Я, конечно, был рад иметь сестёр, которых у меня, к сожалению, не было, но ведь нам всем хочется иногда иметь немного настоящей любви, той, которой хотелось бы посвятить всю жизнь. После того, как она произнесла эти слова, я повернулся к ней и сказал: — Эмили, я бы хотел поговорить с вами после уроков. Она посмотрела на меня немного встревоженно и кивнула. Я начал урок, рассказывая им о лорде Байроне, а после задал им самостоятельно прочитать его биографию. Сам я сел на своё место учителя и смотрел на каждого, но мой взгляд долго останавливался на Эмили. Она несколько раз поймала его, и один раз даже улыбнулась мне, своей обворожительной улыбкой, что вызвало у меня неловкость. Когда урок закончился, все вышли. Я ждал у своего стола и держал в руках работу Эмили, пока та не подойдёт ко мне. — Учитель! Вы хотели поговорить со мной? - спросила она, подойдя к столу. — Да, Эмили, я вас не задержу, это насчёт вашего сочинения. Ваши одноклассники сказали, что вы были лучшей ученицей в классе, когда учились в Харгенте. Она кивнула и я спросил: — Кто преподавал вам литературу тогда? — Миссис Донован, сэр. - ответила она с волнующими глазами, что делало её лицо более привлекательным и более красивым. — А ваша миссис Донован говорила вам, что вы пишите сочинения на уровне преподавателей? Её глаза сразу же засияли от указанной похвалы. Она ничего не ответила и я продолжил: — Я перечитал её несколько раз и готов прочитать ещё столько же. Я поставил вам высшую оценку. Надеюсь увидеть и в следующий раз вашу, настолько сильную страсть к литературе. — О, благодарю вас, мистер Уокман. Я очень рада, что вам понравилось. - улыбнулась она мне, и я на мгновение забылся. — Если вы не против, я оставлю эту работу у себя, в качестве примера для остальных учеников. Но это разумеется было не совсем так. Я хотел оставить её у себя для того, чтобы смотреть на неё и думать, как её маленькая, такая изящная белая рука, написала все эти слова. — Нет – нет, я очень рада, что именно вы мне это сказали. — воскликнула она, слегка покраснев. Чувствуя, что и я начинаю краснеть, я сделал лицо доброго учителя, а не влюбленного Ромео и быстро ответил: — Хорошо! Не опаздывайте завтра. Можете идти. — До свидания, мистер Уокман. – сказала она и вышла. Я долго сидел в кабинете и снова стал перечитывать сочинение, вспоминая каждое произнесённое ею слово. Когда–нибудь настанет и мой день, когда я смогу признаться ей о своих чувствах. Рассказать ей, что я несколько раз писал стихи в честь неё и никогда не засыпаю, не подумав о том, как блестят при свете солнца её рыжие волосы. Эти глаза, полные любви и счастья, губы, которые так и манят к себе, и такое милое, нежное белое личико, как у ребёнка. Наверное и другие так же думают о ней, ведь её предки только и занимаются тем, что ищут для неё подходящего жениха. При этой мысли мне становилось не по себе. Мне придётся навсегда проститься с ней и провести всю оставшуюся жизнь в одиночестве, и знать, что где-нибудь далеко, живёт та, с которой я хотел бы провести остаток своих дней, но понимать, что этого никогда не случится.