Второй после Мадары

      Зрелище было действительно что надо…       Обито вывернуло наизнанку — больно, плохо… Догадался бы поесть… Хоть он и не нуждался в пище, но все физиологические функции его организм сохранил на такой случай, и теперь глотку жгло огнём.       «Это не она, — твердил он себе, — это просто… мусор. Просто… нужный».       Он сгрёб руками то, что осталось от Рин, и осторожно завернул в плащ.       «Прости меня».       Это было то место, где он похоронил её когда-то с помощью Зецу. Обито тогда разозлился на то, что Спиральный ни на секунду не затыкается, наорал и заставил отпустить его тело и убраться хотя бы с глаз долой — раз уж оставлять без присмотра им было его запрещено. Обнимая Рин единственной рукой, он никак не мог себя заставить отпустить её — туда, вниз, в землю, одну, навсегда…       Руку свело от напряжения, а вскоре не слишком одетый Обито до того замёрз, что почти перестал ощущать и её, и ноги, и нос тоже… Почувствовав, что уже едва сможет передвигаться, он, как мог, аккуратно опустил её в вырытую ямку. Рин такая маленькая, казалось, ей там очень пусто. Обито почувствовал, что у него кружится голова, встал и размял ноги. Если он угробит себя здесь, то кто тогда её спасёт? Кто тогда выполнит его обещание?       Он стоял и смотрел вниз, гладя её взглядом последний раз.       «Подожди меня. Ещё чуть-чуть подожди».       По голым плечам бил дождь.       Он сюда никогда больше не приходил.       Он не хотел верить, что она мертва. Но здесь он её такой видел.       Однако этого нельзя было сказать о кладбище в Конохе. В Листе Рин была жива — поэтому ей не были нужны дурацкие похоронные букеты, которые вечно приносил Какаши. Обито приходил сюда не к ней — она была внутри. Он приходил сюда, чтобы ощутить, что не сошёл с ума. Несмотря на букеты, Какаши всегда разговаривал с Рин как с живой — вслух. И это давало Обито возможность почувствовать, что не только он в это верит, что они снова в одной команде, все трое, всё как раньше, разве что Какаши стал поразговорчивей.       Заканчивалось это всегда одинаково — какой бы хорошей и нужной ни была иллюзия, она исчезает. Оставляет после себя пустоту и злость. Реальность бьёт тебя по хребту, сажает на колени и заставляет подчиниться обстоятельствам.       Но Обито не позволит себя сломать.       Как он не позволил себя сломать тем камням.       Он сильнее реальности. Он в силах переломить хребет — ей.       И подчинить себе и её, и любую иллюзию. Его сон будет длиться так долго, как он захочет.       Так долго, что станет новой реальностью.       Обито шёл и ёжился. Ему казалось, что сверху на плечи нет-нет да срываются капли. Как тогда. Он то и дело бросал взгляд на небо, щурясь, — то было облеплено грязной, пользованой ватой облаков, как будто ей заткнули в нём все щели от солнечного сквозняка. Но дождя не было. Разум Обито снова играл с ним злую шутку.       Орочимару больше нет, ни у кого больше нет доступа в хранилище шаринганов. Оно расположено в том слое грунта, куда не достают корни растений — Зецу всегда жаловался, что не может туда попасть. «А если вдруг мне что-то срочно нужно будет доложить?» — ныл он. Но Обито переделывать уже ничего не собирался — не считал необходимым. Так что максимум, что здесь может быть, — это семена Белого, которые могли сорваться с одежды Обито. Но они прорастают лишь при подпитке большим количеством чакры, так что попасть в засаду ему там не грозит.       Обито пристроил свою ценную ношу здесь вместе с плащом, окинул коротким взглядом лупящиеся на него из банок шарики и почувствовал, что ноги почему-то больше его не держат. Он опустился на пол и прижался спиной и затылком к холодной стене. При случайном взгляде на угадывающийся под тёмной тканью комок сердце мучительно саднило.       Нужно было брать себя в руки.       По-прежнему чувствуя себя выпотрошенным тупым ножом, Обито поднялся, как во сне, на одной силе воли, и камуи перенесло его в самую крупную тюрьму шиноби. Таковая находилась в Скрытом Камне. ______________       Они миновали пределы деревни.       — Ну и куда мы идём?       — Сейчас увидишь!       Наруто бежал впереди, такой весёлый и беззаботный…       Ханаби уже забыла, когда сама такой была.       Вдруг он присел и разом махнул куда-то вверх. Ханаби закрутила головой в поисках него. Задиристое солнце ткнуло лучиком ей в глаз, пришлось зажмурить.       — Эй, сестрёнка Ханаби, я здесь! — в листве зашуршало, и оттуда высунулась желтоволосая голова.       Ханаби подпрыгнула и нырнула в крону дерева.       Это было что-то вроде комнатки-бокала, образованного снизу растроившейся и раскрытой как большая лапа веткой и прикрытого с остальных сторон густой листвой. Солнце обламывало лучи, пробираясь сквозь неё, и внутрь проникал лишь мягко-зелёный, какой-то витражный свет. Здесь действительно было уютно.       Наруто развалился на спине, закинув руки за голову и ногу на ногу, и по-особенному, по-доброму рассмеялся, как умел только он. Похоже, он заметил, что Ханаби здесь нравится.       — Иногда мне становилось дома совсем тоскливо, и я приходил спать сюда. Правда здесь здорово?       Ханаби не могла не согласиться.       — Тут нас никто не побеспокоит. Но ты всё-таки включай иногда бьякуган, чтобы видеть, что снаружи. Вдруг к нам кто-то подберётся и станет подслушивать.       — Хорошо, — Ханаби заволновалась, вспомнив о теме предстоящей беседы. Вот, это она собиралась вправлять Наруто мозги касательно Хинаты, а теперь похоже, что он окончательно перехватил инициативу в свои руки… Как так вышло?       — Хмм, с чего же начать… — Наруто сел, подобрав под себя ноги, и почесал в затылке. Потом постучал кончиком указательного пальца по щеке, глядя вверх. Вид у него при этом был такой задумчивый и смешной, что Ханаби поневоле улыбнулась. — Думаю, так… Обито, — она вздрогнула от звука этого имени, — много пришлось пережить. Ты же знаешь, Ханаби, что ниндзя часто приходится поступать не слишком красиво — ради миссий, ради защиты деревни, близких, родных?       Она кивнула.       — Не всегда эти поступки можно оценить однозначно — хорошие они или плохие… Но если таким образом ты можешь защитить тех, кто тебе дорог, ты просто обязан это сделать. И никто не вправе тебя судить за это.       — К чему ты? — не утерпела Ханаби.       — Обито пришлось защищать свою мечту. Однажды её у него отняли, и он долгое время делал всё, чтобы её вернуть. Это были… разные поступки, и хорошими их назвать сложно. Но его цель была благородной. Он просто выбрал не тот путь.       — Что же это была за мечта?       — Он хотел… мира. Обито и Какаши-сенсей — они выросли во время войны. Обито хотел стать Хокаге, чтобы защищать деревню.       — Почему же не стал?       — Однажды один дорогой ему человек погиб на его глазах… в то время, когда деревни уже не должны были конфликтовать. И Обито понял, что, чтобы достичь мира, одного статуса Хокаге будет мало. Нужно убедить в этом все страны сразу, а это… очень сложно. И он нашёл способ… То есть ему помогли… Не важно. Ему показалось это хорошей идеей, и он все силы положил на её воплощение.       Ханаби чувствовала, как в груди что-то начинает противно жечь. Она была почти уверена, что знает, о ком говорит Наруто. Что это за «дорогой человек». Это была та, кому не место в сердце Обито. Это место Ханаби. Слова Наруто с этого момента начали её слегка раздражать.       Однако он этого, казалось, не замечал.       — Рядом с Обито тогда не было друзей, кто мог бы сказать ему, что то, что он делает — неправильно. Он не замечал, что на самом деле рушит тот мир, что так долго хотел построить. Однако же всё-таки, так или иначе, ему удалось. И сейчас все Великие Страны объединились, — Наруто улыбнулся, явно стараясь смягчить все предыдущие слова.       Ханаби чувствовала, что по-прежнему не может нормально воспринимать его речь, что застряла эмоционально где-то на её середине. «Это всё из-за неё. Всё-всё — из-за неё», — с обидой и злостью думала она.       — Ты так говоришь, как будто Обито мог повлиять на весь мир. Он всего лишь один из АНБУ! Он даже не Хокаге. Или ты… ты о том его поступке?       — АНБУ? — Наруто захлопал глазами. — Ты о чём?       — Я о поступке, что сделал его героем Конохи… Он ведь отличился на войне, не так ли?       — Э-э-э… — Наруто снова почесал в затылке, не зная, что сказать. — Ну, в каком-то смысле да… В общем, если быть честным, то он её начал. Но… не специально.       Ханаби уже ничего не понимала. О чём он говорит?       — Это так сложно объяснить… — Наруто снова задумался.       И тут Ханаби кое-что вспомнила.       — Что такое тоби?       — Ты знаешь о Тоби?! — глаза Наруто расширились от удивления.       — Этот мерзкий языкастый Змей что-то такое говорил Обито… И Обито это не понравилось. Что это?       — Сестрёнка Ханаби, ты ведь знаешь про Акацуки? Кучка нукенинов, что охотились на джинчуурики…       — Да знаю я, — перебила она. Ханаби очень не нравилось, что такой как Наруто принимает её за совсем маленькую.       — Тоби там у них… главный был, в общем.       — Так это же Мадара собирал хвостатых?       — Э-э-э, ну, так и есть… Он и есть Мадара. То есть был Мадарой. Ты меня совсем запутала, Ханаби-чан, — снова рассмеялся Наруто.       — И причём здесь Обито? Они с этим… Тоби что-то не поделили?       Наруто вдруг уставился на неё так растерянно и… жалобно, что Ханаби стало совсем не по себе. Он словно умолял её больше не расспрашивать?       — Ты больше ничего не знаешь, да? — догадалась Ханаби. Она уже для себя решила, что Обито, видимо, сильно разозлил чем-то Акацуки, что с его взрывным характером, в общем-то, вполне понятно, и Мадара, то есть Тоби, в результате развязал войну. Сложить дважды два оказалось нетрудно. Однако то, что это не удалось Наруто, не выглядело слишком удивительным. Ханаби мягко посмотрела на него и уже собиралась снисходительно объяснить, как было дело, но ветви их убежища вдруг раздвинулись и меж них просунулась улыбающаяся голова с татуировками на щеках, а потом ещё одна — собачья.       Сокомандник Хинаты. Кажется, его звали Киба.       Конечно же, она ведь так ни разу и не воспользовалась бьякуганом.       — Наруто, вот ты где! Акамару нашёл тебя. Пятая-сама тебя вызывает. А что это вы тут делаете? Хината сказала, что ты повёл Ханаби домой!       — Не твоё дело! Скажи бабуле, что я сейчас буду.       Киба хитро посмотрел сначала на Наруто, затем на Ханаби и, заявив, что Хинате ничего не расскажет, был таков.       На лице Наруто вылезла смущённая улыбка.       — В общем, Ханаби-чан, что бы кто тебе ни говорил про Обито, помни, что он хороший парень. И он нашёл свой путь, он помогает деревне в борьбе с Мадарой. Да ты и сама это знаешь. А теперь пойдём, мне ещё нужно доставить тебя домой, а то старик Хьюга будет ругаться, — Наруто опустил ей руку на плечо и подмигнул. _____________       Сёдзи отъехала в сторону, и Ханаби увидела отца.       — Почему так долго? — поприветствовал он её.       — Приношу свои извинения, — поклонилась Ханаби и задвинула дверь за собой. _____________