Второй после Мадары

Пусть будет боль и вечный бой, Не атмосферный, не земной, Но обязательно — с тобой ©*       Впереди немалую область обзора заволокло паром, Обито отпрыгнул оттуда как можно дальше. Но ещё раньше он почувствовал что-то странное…       Проклятие!       Только недавно принявшаяся восстанавливаться чакра стала стремительно покидать его. Чувство было смутно знакомым… Жаль, что шаринган так же точно, как изображения, не запоминал чувств, — чтобы понять, что происходит. Обито присел, упёрся рукой и коленом в особенно жёсткую сейчас землю, стараясь собрать силы в кучу, противодействовать этому, что бы это ни было. Однако вокруг было опасно, смертельно опасно, как никогда раньше; глаз не закрыть, а так нужно сконцентрироваться…       И всё же ясность пришла почти сразу: тем, что пожирало чакру Обито, были снова белые Зецу, вырастающие прямо на нём. Как он пропустил их, как?! Как он второй раз попался в ловушку, которую знал от и до, которой много лет пользовался сам?!       Обито рассвирепел: пришлось отрывать их белую массу голыми руками, зачастую вместе с кожей. Но белые куски оставались и раздувались снова, с правой стороны и вовсе было невозможно от них избавиться — они вросли. Обито сложил печать концентрации и рыча от напряжения остатков сил стал по одному убирать очаги в Камуи с помощью шарингана. Если бы в этот момент его ещё и кто-то ударил, вряд ли он бы оправился.       Однако до некоторых из отростков было взглядом не дотянуться.       Нет. Неужели снова придётся применять изанаги…       Обито взвыл. Чёртов Мадара нашпиговал его этим, намереваясь, очевидно, подложить Альянсу в качестве бомбы замедленного действия и элемента разведки — для поисков хвостатых из тыла. Вот почему он оставил его в живых. И не только его: неподалёку на земле так же корчился Саске, — однако только до тех пор, пока не догадался ослепительно вспыхнуть — использовать чидори нагаши — и избавиться от паразитов так же, как недавно от жаб.       Тем временем электрический туман, заволокший недавно половину видимости спереди, рассеивался, и сквозь него проступали очертания целого, невредимого и безумного в своём азарте Мадары, держащего перед лицом печать, с помощью которой он, по-видимому, и управлял семенами Зецу. Остатки тех, в свою очередь, уже наверняка обретали очертания тел на спине у Обито, пока вдруг не произошло что-то, что окончательно выбило почву у него из-под ног и почти выбило из него сознание. Он оказался на земле, чувствуя запах подпаленной одежды.       — Прости за грубость, Обито, — раздался рядом мягкий, но взволнованный голос Какаши, и его рука опустилась Обито на спину.       Неужели тот только что ударил его райкири, увидев, что подобное работает у Саске?!       «Почему бы и нет», — саркастически, но благодарно подумал Обито, оглядывая остатки белых Зецу, обугленными валяющиеся на земле, и пробуя то одни, то другие свои мышцы на предмет повиновения ему.       Нападать на Мадару Какаши не спешил — знал свои силы. Пожалуй, сейчас Обито был мало чем полезнее него.       И ему, откровенно говоря, надоело быть бесполезным куском дерьма.       Поэтому, когда Какаши попытался помочь ему встать, Обито оттолкнул его руку и с большим трудом, но поднялся сам, упрямо борясь с головокружением.       Какаши встал рядом с ним с кунаем наизготовку, но к тому, что случилось потом, никто из них готов не был.       Мадара уже в который раз применил призыв — но на этот раз это перед ними с оглушительным грохотом выросла Статуя Гедо, которую Мадара затем облачил в Сусаноо. Для этого он предварительно поместил ей на голову своего клона. Земля ещё тряслась от появления Статуи, когда из неё выпростались цепи чакры, по цвету сливающиеся с чакрой Сусаноо вокруг неё, и звонко пристегнулись через всё поле боя к подконтрольным Мадаре хвостатым. Однохвостый, Двухвостый и Трёххвостый по очереди оказались затянутыми внутрь Демона-Еретика. Нельзя было сказать, что это произошло быстро, но помешать никто не успел — настолько зрелище было внезапным.       В соответствии с этим Статуя открыла по одному подряд три глаза. И начала движение.       Оно было более медленным, чем помнил Обито — чем было после поглощения ей девяти хвостатых под его руководством. Но она двигалась! Обито до этих пор был почти уверен, что при таком небольшом наборе биджу это невозможно.       Вдалеке, ближе к центру деревни, возникла ослепительная вспышка, и Обито сфокусировался на том, что там происходит. На крыше одного из зданий полупрозрачной чакрой возвышался силуэт огромной обезьяны — Четырёххвостого. Шаринган позволил различить внутри этого гиганта синюю фигуру Мизукаге. Её платье развевалось ветром с огромной силой и уже мало что скрывало. Значит, они всё-таки смогли это сделать — сделать из каге джинчуурики. Но почему тогда Пятихвостый не был запечатан? Обито удивило, что в Мизукаге оказался именно Четырёххвостый; кажется, он советовал им распределить хвостатых как-то по-другому.       Мизукаге перешла к нападению, очевидно, чувствуя, что на дистанции она в безопасности. Она начала складывать серию печатей, формируя залп какой-то техники: локти по бокам двигались быстро-быстро, — но новая цепь, возникшая изо рта Статуи, метнулась к ней и застряла в груди Четырёххвостого.       Ни биджу, ни джинчуурики не могли сопротивляться цепи Демонической Статуи, — Обито это знал. Чакра биджу стала покидать Мизукаге.       К этому времени Наруто отмер и попытался помешать Мадаре бомбой хвостатого. Выпущенная, та разорвала цепь из чакры, но не надолго. Биджу уже вышел из Мизукаге, так что та упала, как выпотрошенная, а Четырёххвостый не успел далеко убежать. Новая выброшенная цепь обхватила его за шею и безжалостно потянула в пасть Гедо Мазо. Ошибкой Мизукаге было принимать полную форму зверя, позволять ему выйти за пределы её тела, за пределы печати. Это дало Мадаре возможность его схватить.       Обито должен был помешать.       Похоже, Мадара окончательно перешёл от разговоров к действиям, намереваясь немедленно привести план в исполнение.       Но без всех хвостатых у него не выйдет.       И следующий — Саске. Пятихвостый.       Мадара уже наверняка знает, что биджу в нём — мерзкие семена Зецу явно уже донесли.       Обито делал вдохи рывками; не было совершенно никаких идей, как восстановить поскорее чакру.       Кажется, Наруто давно чувствует хвостатых, считать умеет и понял, что Саске под угрозой. Он размножился клонами и ухитрился раскрутить и запустить одного из них вверх над Мадарой, где клон ловко сложил печать и — как ни странно, не объявляя технику, — призвал огромную каменную жабу.       Та, крошась по краям уже в воздухе и морося мелкой пылью, обрушилась сверху на занятого контролем Гедо Мазо Мадару. Мадара, будучи сам, как и Статуя, защищён отдельным Сусаноо, едва покосился на жабу, летящую на него, быстро расслабился, чувствуя себя в безопасности, и снова сосредоточился на контроле недо-Джуби.       Однако жаба, как выяснилось секундой позже, и не предназначалась для разрушения Сусаноо. Она ударилась о синий покров чакры, но не развалилась и просто заскользила вниз, чтобы хлопнуться рядом набок. Наруто же получил время для того, чтобы перекинуться парой слов с Саске — и в следующее мгновение уже бежать вместе с ним вперёд, кружа над головами их обоих огромный сюрикен, кипящий чакрой.       Могла это ли быть… Стихия пара Гоби? В совокупности с ветряной чакрой Наруто?       Мадаре пришлось оборвать дистанционную связь с недо-Джуби и уклониться. Однако полностью избежать соприкосновения с паровым сюрикеном, всё сильнее набирающим вращение и оттого растягивающимся в стороны, ему не удалось: покров Сусаноо, рассечённый сбоку, шипя, потёк вниз, как масло.       В это время Статуей занялись остальные ниндзя. Они уже скооперировались и применили технику, названия которой Обито не помнил, но которая высекла из земли под Гедо Мазо огромный квадрат и с грохотом опустила тот глубоко вниз, заключив Статую в четыре стены образованного бокала. Выпрыгнуть оттуда Статуя не могла. Только не при таком малом количестве запечатанных в неё биджу.       А Обито стоял и обливался потом, радуясь внезапной передышке.       Между тем Мадаре времени сконцентрироваться не дали: ему вдогонку летел новый сюрикен, замешанный на стихии пара.       Наруто был быстр, ничего не скажешь. С такого расстояния попадание будет стопроцентным.       Обито почти физически ощутил, как со смертью Мадары вместе с глазами его собственные шансы на исполнение задуманного уменьшаются втрое.       Однако в самый последний момент чёртов старик пропал и на его месте оказался Наруто. Если бы у Обито не был активирован шаринган, то он бы, может, и не обратил сперва внимания, что на том месте, где стоял до этого Наруто, его теперь тоже не было. Вместо него там скрестил руки на груди Мадара, наблюдая за тем, как расен-сюрикен калечит собственного хозяина.       Обито ни секунды не сомневался, что это клон. Сейчас он развеется, и настоящий Наруто снова выпрыгнет с неожиданной стороны с очередным сюрикеном.       Но этого не происходило.       Как только техника прекратила действие, Наруто остался на месте — только теперь лежащим на земле. Он был цел, шаринган Обито видел, как раны на нём заживают под действием чакры Девятихвостого, но был явно без сознания. Ток его чакры был непривычно слаб.       Что это было за дзюцу? Что-то вроде техники замены — на человека? Нужно быть осторожнее с Мадарой. Не все умеют восстанавливаться так успешно, как Наруто. А тем более это касалось сейчас Обито с его критической нехваткой чакры.       — Прикрой меня, — попросил он, садясь на землю для концентрации чакры, но Какаши, к которому была обращена просьба, уже нёсся на помощь Наруто.       Обито раздражённо дёрнул плечом, отчего-то задетый.       «Мне нужна дополнительная чакра, — спустя минуту полной концентрации понял он. — Свою так быстро не восстановить».       Вот когда пригодилась бы Карин! Жаль, что она мертва. Других способов получения силы в голову не приходило. Наруто без сознания — чакрой Хвостатого не поделится. Проклятие, где взять чакру?!       Обито снова вошёл в режим концентрации, но на этот раз — не полной: приходилось всё время следить за Мадарой. Благо, тот сейчас был занят совсем не Обито: его внезапно атаковала парочка в зелёных костюмах — странно, что те не добрались до него раньше. Гай и его ученик выкладывались по полной, меняя доступные им одним режимы тайдзюцу и — в соответствии с ними — цвета чакры. Они перемещались вокруг Мадары с такой скоростью, что Обито, выключивший временно шаринган, почти не мог уловить траекторию их движений. В том, что Мадара выйдет из этого боя потрёпанным, сомневаться не приходилось.       Обито сосредоточился на себе. Через какое-то время минимальный предел чакры, необходимый для лечения, набрался, и Обито выдохнул. Он уже почти смирился с ролью наблюдателя на ближайшее время.       Между тем Наруто в относительном отдалении по-прежнему лежал без движения, но теперь под хлопочущей над ним Цунаде. У той, похоже, ничего не выходило, попытки лечения проваливались. Ну, что ж, везение когда-то заканчивается и у баловней судьбы, философски заключил Обито. Но всё равно он чувствовал странное беспокойство.       Враг моего врага — мой друг?       Обито невольно подумал о Какаши и в очередной раз понял, что воспринимает того как любого коноховца, не больше, — как кого-то, на кого нельзя слишком полагаться, несмотря на всё то, что тот для него за последнее время сделал. Хотя, он просто попытался загладить причинённый вред, так что ничего удивительного и особенно обязывающего Обито чем-то в этом не было.       Суматоха вокруг, в которой Обито вынужденно не участвовал, воспринималась уже привычной и перестала давить на уши; хотя боевой дух Армии Шиноби явно воспрял, когда стало видно, что Мадару можно ранить, — и грохот используемых техник покрыл всё пространство над многострадальной деревней.       Обито вспрыгнул на ближайшее дерево и затих, давая телу восстановиться и всё ещё не включая шаринган. И только поэтому то, что было зашвырнуто в следующую секунду к подножию этого дерева, появилось перед ним так внезапно.       Это было тело ученика Гая. Снизу на Обито смотрело его развороченное лицо.       Жертвы продолжались. С Мадарой ещё придётся попотеть.       Гай, разумеется, тут же выбыл из строя, оказался здесь и завис, причитая навзрыд над учеником в подпаленной техниками одежде. Обито он даже не заметил.       Пришлось сменить место отдыха — и как хотелось сменить его на Камуи! Но лишать себя возможности получать актуальную информацию о ходе сражения было нельзя.       Кстати об актуальной информации. Обито нашёл взглядом Мадару. Тот, будучи весь в крови от недавних, но уже заживших с помощью регенерации Хаширамы ран, стоял, хищно скалясь и держа за шею бултыхающегося в его руке Какаши.       Обито замер.       Саске, несущийся словно на выручку Какаши, неподалёку от Мадары был сбит невидимой силой.       Что за чёрт.       Но кое-чего Саске всё же этим добился — отвлёк внимание Мадары на себя. Тот, недальновидно сочтя, что добивать Какаши нет смысла, отбросил того за шею как можно дальше, заставив ещё долго скользить по земле, стирая тело в кровь. После чего Мадара мгновенно возник рядом с Саске, выбил оружие и скрутил того мокутоном, а затем принялся проводить какие-то манипуляции.       Снимает печать, понял Обито. Точно, семена Зецу донесли, как тот её ставил.       Нужно помешать.       Однако стоило только ему об этом подумать, как Мадара возвёл вокруг себя Сусаноо и поднял себя и Саске на недоступную Обито высоту, продолжая распечатывать биджу.       Как он собирается справиться с вырвавшимся Хвостатым?       Словно ответ на мысли Обито неподалёку из земли таки вырвалась Статуя Гедо и относительно споро припустила к хозяину. Обито стиснул зубы. Шлюха. Он когда-то чуть не умер из-за того, что она больше не служила ему.       Тем временем Мадара, кажется, справлялся. Не известно, почему не сопротивлялся Саске — очевидно, уже не мог. Зная печати, можно провести ритуал извлечения вот так просто — это тебе не морока на три дня и три ночи в исполнении десяти членов Акацуки!       Да чёрт, сделайте что-нибудь! Вас грёбаное дохрена, неужели ни у кого не найдётся сильной техники?!       — Цунаде! — заорал Обито той, что была ближе всего и всё равно ничего не делала, только и ковыряясь в Наруто с затуманенным взглядом.       Кажется, та очнулась и поняла, что происходит, потому что немедленно ударом рук с грохотом встопорщила земляной гребень, который добрался до Сусаноо и покачнул его.       Но этого оказалось мало. Тело Саске, выпотрошенное, уже летело вниз. Обито рефлекторно поймал его, чтобы убедиться, — но в этот момент огромный сгусток чакры Пятихвостого уже вливался в Гедо Мазо.       «Следующая Хокаге», — автоматически насторожился Обито и бросил ещё тёплое тело.       Но он ошибся.       Мадара сложил серию печатей и… вобрал в себя Статую с погружёнными в неё пятью биджу.       Что?! И так можно было?!       Очевидно, тот решил, что сейчас важнее усилить себя и ослабить Армию Шиноби, чем следовать плану.       Его Сусаноо погас.       Из образовавшегося на месте Мадары белого комка медленно вылуплялся полуджинчуурики. Процедура была Обито знакомой, и от досады хотелось выть. Он помнил то колоссальное ощущение силы, которое сопутствовало этому процессу; только что их шансы на победу таки урезались втрое.       Нужно ударить, пока он ещё не сформировался! Но неудачное нападение сейчас почти гарантированно означало пожертвовать собой. Обито не мог позволить себе такую роскошь.       — Что ты встал столбом! — завопила на него в отчаянии Цунаде. — Ты знаешь, как это остановить?!       Обито посмотрел на свои руки. Не факт, что после призыва Сусаноо в таком состоянии он выживет. Скорее всего, это будет последнее, что Обито сможет сделать в этом бою — даже если не откинется, то выведет чакру почти в ноль и будет валяться мешком ещё долго — дни, неделю.       — Мне не хватает чакры. Без интенсивной регенерации Сусаноо сожжёт меня, не успею нанести и одного удара, — признался он.       Цунаде задумалась.       — Я… попытаюсь призвать небольшую часть Кацую и отдать тебе. Вряд ли я сейчас смогу что-то большее, слишком много сил ушло на предыдущий призыв. Этого хватит?       — Не знаю, — честно ответил Обито.       Он покрутил головой по сторонам, ища другие варианты, и сжал кулаки, вновь наблюдая за превращением Мадары.       — Призывай.       Больше ничего не оставалось.       Ему на плечо хлопнулся возникший из воздуха слизняк и едва не соскользнул по спине, но Обито вовремя нагнулся, чтобы помочь тому удержаться. Слизняк пах сыростью.       Обито выпустил из себя чакру в виде огненного голубого самурая и почувствовал, как слизняк намертво к нему прилип, залечивая микроповреждения, наносимые всему телу могущественной техникой шарингана.       Неплохо.       Мадара ещё не оклемался, и следовало нанести удар сейчас.       Обито чуть напрягся и взлетел, пробуя крылья. Нет, это слишком ненадёжно. Правильным решением будет целиться с земли.       Ещё немного, и два камуи-сюрикена полетели в цель, но проследить за их попаданием Обито не смог: внезапная яркая вспышка поверх Мадары ослепила его и стёрла из поля зрения все объекты. Осталось лишь чувство мощного удара по самому Обито, рассыпающегося Сусаноо и прохлады от слизи на плече после лопнувшего слизняка.       Обито пропахал спиной добрую сотню метров земли и закашлялся от пыли, едва в силах пошевелиться. В ушах гудело.       Как только временная слепота прошла, он огляделся и наткнулся взглядом на ошмётки трупов шиноби вокруг. Но как тогда он выжил? Теперь Обито понимал, что то было не что иное, как бомба хвостатого: над Мадарой парил Семихвостый. Слабенький сейчас Сусаноо Обито разлетелся мгновенно и не смог сдержать такой удар. Но, возможно, смог погасить?       «Это всё, на что я сейчас способен, — думал Обито, глядя в небо и собирая сознание по частям. — Чакры вновь осталось только либо на небольшое лечение в случае чего, либо на несильную атаку — тоже в крайнем случае. Сейчас мне не победить. Нужно отступать».       Звуки снова стали прорываться к нему в голову. Стоны раненых — очень мало: мало кто из находившихся поблизости выжил (а кто вообще выжил?); одиночные скрипы, фоновый шум-шелест, скорее создающийся ветром, чем боем и техниками.       Обито сел. Неубиваемый Мадара в белом образе джинчуурики Джуби находился далеко, но смотрел прямо на Обито. Расстояние между ними было усеяно трупами, нет — кусками трупов, да что там — просто кровью. Странно, Обито казалось, что такая чудовищная сила как бомба хвостатого должна испепелять всё без следа, как пылевая техника Цучикаге, от которой он в своё время спас Саске. Странно, что осталась хотя бы кровь.       Что если теперь в сознании только он и Обито? Что если… совсем больше никого?       Тогда это конец. Глупый, невзрачный.       Обито позволил этой мысли поизмываться над его существом, повспарывать иголками его уверенность лишь пару секунд — и задавил её, а сам сквозь боль поднялся на ноги.       Они с Мадарой были не одни, взрыв вряд ли задел расположенную под горой Коноху. Большая часть армии по-прежнему находилась там — в резерве, как Обито презрительно про себя именовал кучу шиноби, без толку толпящихся как овцы, неспособных не то что вести с Мадарой бой на равных, а вовсе участвовать в этом бою.       То, что они с Мадарой точно не одни, вскоре подтвердилось — хоть и не так, как ожидал Обито. За спиной врага в повисшем после взрыва в воздухе грязно-алом мареве частиц пыли очертился проступающий тёмный образ. Он темнел, густел, приближаясь, и когда поравнялся с Мадарой, предстал не таким уж крупным: гораздо ниже него. Это был кто-то, носивший абсолютно чёрный плащ с просторным капюшоном, полностью скрывающим лицо. Обито активировал шаринган.       Мадара на возникший чёрный силуэт не обратил внимания, в связи с чем Обито успел с замиранием сердца мысленно поторопить этого незаметно подкравшегося союзника: «Бей! Выиграй время!» Однако тот замер и не двигался. И лишь потом поднял тонувшие в рукавах руки, чтобы… всего лишь скинуть капюшон.       Его волосы, сливаясь цветом с плащом, закрывали половину лица рваными прядями. Обито резко схватился за голову от боли — в районе правого глаза — и упал на колени.       Это помешало ему обдумать ситуацию до конца и сориентироваться.       Когда жжение чуть отступило, и Обито смог подняться, Мадара усмехался, а мальчик в плаще стоял и смотрел на Обито не мигая, как хищник следит за жертвой.       — Ты был плохим учеником, Обито. Но теперь у меня есть другой — более талантливый и более целеустремлённый, чем ты. Познакомься, это Тоби.       — Тоби?! — Обито удивился так сильно, что… удивился вслух.       Внутри всё подобралось.       Это что ещё за розыгрыш? Иллюзия? Если это иллюзия, то провальная. Удивить он Обито удивит, но пронять — не проймёт.       Теперь Обито понял, что это молодой он сам, хотя сначала показалось… нет, показалось. Ну и чего Мадара этим хочет добиться? Что за дешёвый трюк?       — Тоби, давай, — скомандовал Мадара.       И Обито погрузился во тьму.       Сквозь тьму прорезался тонкий свет — и распался на цветной спектр обрывков картинок. Вот Обито бежит между какими-то домами куда глаза глядят, вокруг ночь. На пути попадается пьяный, вывалившийся из ярко-жёлтого проёма двери трактира, Обито едва не врезается и огибает его. Вот молодой Мадара, совсем не такой, каким его Обито впервые встретил, протягивает ему руку и помогает подняться, а затем что-то беззвучное говорит и куда-то ведёт. Они оказываются в пещере, Обито не может определить, какой, ему кажется, что раньше он её не видел. После этого Обито видит себя словно в бою, уклоняется от ударов… Мадары. Совершенно избитый, он падает на землю. Мадара… учит его чему-то.       Тут Обито впервые убеждается, что был неправ.       Он понимает, что впервые в жизни закован в иллюзию.       И Мадара учит вовсе не его. Тот обучает управлению шаринганом кого-то болезненно похожего на Обито.       В какой-то момент Обито видит со стороны настоящего себя: он валяется на поляне на земле, его спину лечит Сакура, рядом ошивается Какаши. В голове негромким эхом раздаётся голос Мадары:       — С помощью техники печати кукловодов я буду помогать тебе: помогать сохранять концентрацию, контроль над несколькими объектами гендзюцу сразу, снабжать тебя чакрой. Твои способности уникальны — я не знаю никого из обладателей мангёкё шарингана, кто владел бы гендзюцу в таком масштабе и мог подчинять себе сразу несколько целей без зрительного контакта, чтобы достаточно было лишь самому держать всех жертв в поле зрения. Однако ты ещё слаб, твоё тело не может обеспечить чакрой силу твоих глаз. Без дополнительной подпитки ты умрёшь, не продержавшись и минуты. Поэтому я помогу тебе: я дам тебе возможность отомстить. Твоя цель того стоит, ты заслуживаешь этого права. А взамен ты поможешь мне.       Сакура вдруг замирает, словно парализованная. Какаши бросается на неё и вонзает в неё ниндзято несколько раз — та даже не успевает ничего сообразить. Затем испачканный в крови Сакуры меч пронзает спину Обито. В голову отошедшего от них Какаши летит огромный камень, и тот валится без чувств.       Тот, кого Мадара назвал Тоби, подходит к пригвождённому мечом к земле Обито. Он колеблется. Затем берётся за рукоять меча с намерением достать и нанести уже смертельную рану, но передумывает и убегает — лишь потревоженный им ниндзято, чуть шевельнувшийся в ране, заставляет Обито очнуться…       … Совсем.       Ощущение иллюзии сбрасывается. Следующее, что Обито видит: мальчик с чёрными растрёпанными волосами и решительным выражением лица подходит к нему и направляет в его левый глаз кунай. Обито по-прежнему не может двинуться, словно связан.       Тоби действительно, наяву медленно выкалывает ему левый глаз, Обито стискивает зубы и хрипит от боли, стиснутый гендзюцу, не дающим пошевелиться и противостоять. Рука Тоби дрожит. Сейчас ещё одно такое движение — и будет темнота. Навсегда. Нельзя этого допустить!       «Камуи всё равно больше не будет. Глаз, которые на это способны, больше нет», — приходит за этим мысль.       — Что ты там так долго? Верни себе своё! — подначивает Мадара Тоби.       Рука того снова вздрагивает, Обито кусает себе щёку, чтобы не выть. Уже после этого Тоби берёт себя в руки и извлекает кунай.       Проклятие! Не двинуться!       Око за око. Всё это выглядит как какой-то страшный фарс: Обито по частям убивает словно он сам — украл его внешность, роль, украл его имя… Даже плащ — словно старый его.       Кровь течёт по щеке на грудь так сильно, словно стремится вытечь вся. Обито дрогнет и пытается разрешить своему телу чуть подлечиться за счёт остатков чакры, но чакра ему больше не повинуется. Она подчинена этому сопляку, прихвостню Мадары. На секунду Обито готов поклясться, что на лице того мелькает «Что я наделал?», но воля и ненависть мальчика оказываются крепче, чем на первый взгляд: он заводит кунай за плечо в замахе, готовясь бить в голову. Все его движения медленные — очевидно, из-за необходимости постоянно сохранять концентрацию для удержания Обито в капкане.       Обито хватает этих секунд, чтобы вздохнуть и приготовиться. Смерть находит шиноби в обстоятельствах и похуже, особенно нукенинов. Обито слишком долго играл с судьбой — выживал там, где никто бы не выжил. Теперь и его везение закончилось.       Наконец, этот момент настал: рука Тоби дёрнулась, и мир перед Обито стал стремительно заваливаться набок. Напоследок мир обнимал его тело, больше не скованное иллюзией, и кричал в ухо почему-то голосом Ханаби:       — Кай!       Перед всё ещё работающим зрением возник её силуэт — со спины. Странно, Обито не было как-то особенно невыносимо больно, во всяком случае, новой боли не появилось. Глаз выхватил из окружающего резкие движения: Мадара успевает среагировать на то, что происходит с Обито, не сразу, но сейчас уже швыряет в эту сторону куройбо, словно пытаясь развеять образ Ханаби.       И Обито вдруг приходит в себя от одновременного с этим крика: «Кайтен!» — глохнувшего в маленьком вихре, возникшем на месте Ханаби.       Несколько куройбо, со звоном отбитые тем, летят в стороны. Вращение замедляется, и через мгновение становится ясно, почему.       Один куройбо достигает цели. Обито уже на ногах и смотрит помертвевшим взглядом на чёрный шест, торчащий по диагонали из груди Ханаби, лицо её отвёрнуто от него, и Обито решает, что поворачивать то не стоит.       Время для Обито замедляется. Он стоит над ней, словно снова челюсти капкана иллюзии сомкнулись вокруг, словно больше не пошевелиться, открытый для любых ударов. ______________       Какаши садится, потирая вывернутую шею, сомневаясь, что вообще когда-нибудь сможет заговорить. Первое, что он видит, оглядевшись: Обито стоит, а затем валится на землю без всякой видимой причины.       Некоторое время и незаметная смена места наблюдения требуются Какаши, чтобы всё-таки эту причину разглядеть, а вернее — несколько причин.       Мадара — кажется, Мадара, изменившийся, — а рядом с ним кто-то ещё. Кровь на лице Обито. И у его ног — тело Ханаби с остекленевшим взглядом и шестом в груди.       Какаши не нужно объяснять, как от такого зрелища можно потерять сознание. Остаётся надеяться хотя бы, что причина тому действительно не рана в голове Обито, а вид девушки, лежащей на земле. Какаши старается не думать о ней, а думать только об Обито — старая привычка АНБУ: беспокоиться стоит лишь о живых. Впрочем, Какаши регулярно нарушал как раз это правило. Но не сейчас. Сейчас это было бы смертельно.       Незнакомый Какаши парнишка в чёрном плаще склоняется над неподвижно лежащим Обито. Кто он? Какаши его не помнит. Почему тот рискует стоять к Мадаре спиной? Какаши чует опасность — жжение проносится вниз по позвоночнику.       — Поторопись, — резко бросает Мадара. — Или твоей решимости недостаточно, чтобы завершить начатое и вернуть себе то, что твоё по праву?       Парнишка тянется рукой к лицу Обито — и Какаши кажется, что он знает, что тот собирается сделать.       Мадара не выдерживает и подходит ближе — вероятно, чтобы закончить всё самому. Какаши формирует печать.       Но его техника не успевает вырваться.       Рука Обито выбрасывается вперёд и стальным тросом хватает горло наклонившегося над ним Мадары. Одновременно с этим тело того растворяется в воздушной спирали, словно в кислоте.       Какаши пристально наблюдает, готовый в любую минуту выпустить технику.       — Как?.. Как ты это сделал?.. Я ведь… — мальчик пятится от Обито назад.       — Ты ведь думал, что отрубил мне возможность пользоваться камуи? — зло рассмеялся Обито. Он сейчас был похож на того, кто однажды оставил Какаши крестообразную рану на груди. Почти безумный. — Сначала я удивлялся, как мне удалось выжить во время взрыва бомбы Семихвостого, если она уже достигла меня и Сусаноо был разрушен. А затем я понял: мой правый глаз поглотил её ближним Камуи при соприкосновении с моей чакрой. На самом деле шаринган при пересадке обретает способности мозга реципиента наряду со способностями донора. Что до Мадары — он теперь заперт в моём измерении навсегда. Достаточно мне лишь полностью отказаться от Камуи, перестать открывать туда портал — и он никогда не выберется. Доступ в это пространство имею только я. Было бы обидно лишиться такой способности, но ради победы над этой тварью я готов. Тем более что от инстинктивного использования нематериальности я уже отвык, будучи полностью уверенным в том, что это невозможно. И лишь во время критической опасности, когда Семихвостый выпустил бомбу, старая привычка сработала сама по себе. Теперь я буду это контролировать, так что риска самому подставиться под его удар в Камуи нет.       Кажется, болтливый Обито сел на своего конька. Какаши выдохнул. Теперь, когда тот в безопасности, нужно найти остальных. Обито говорит о бомбе… очевидно, та прошла в стороне от Какаши. Значит, кто-то ещё должен был выжить. Первым делом Какаши метнулся к краю скалы, стараясь не думать о том, с кем это разговаривает Обито и насколько тот опасен. Он разберётся.       Оказалось, что большая часть шиноби, к счастью, успели спрыгнуть и переждать взрыв внизу.       Там же была и Цунаде-сама, которой Какаши немедленно доложил, что Мадара устранён, а затем отдал команду всем остальным подниматься и искать раненных выживших.       — Обито одержал победу, — коротко отвечал он на все вопросы пробегающих мимо. — Однако не расслабляйтесь. У нас есть новый враг, — и дальше следовали сжатые объяснения, в чём опасность.       Настороженное отношение шиноби к Обито никуда не делось, оно висело в воздухе, хотя он этим поступком и доказал окончательно, что сражается на стороне Альянса.       Какаши замер, выжидая, какова сила этого парнишки, который, похоже, недавно уже едва не убил Обито.       Между тем, как бы Обито ни храбрился и ни разглагольствовал, было видно, что он совсем без сил.       В то же время, пока напасть никто не решался, в глазу парнишки сверкнул шаринган. Команда к массовой атаке застряла у Какаши в горле, хотя все приготовившиеся шиноби уже были на позициях.       Он не мог выговорить ни слова. Равно как и пошевелиться. Какаши мог только смотреть, как паренёк медленно идёт к Обито, размахивается и бьёт кунаем тому в колено, а тот не сопротивляется. Окружение из шиноби тоже замерло. Словно все, кроме парня в плаще, превратились в часть пейзажа, в том числе и сам Какаши.       Обито молча падает, как картонный, из переломанного колена хлещет кровь. «Почему не насмерть?» — думает Какаши и чувствует, что вопреки этому сейчас смерть подобралась к ним всем ближе, чем когда бы то ни было. ______________       Тоби (неужели это правда его настоящее имя?) некоторое время стоит над Обито, в его единственном глазу презрение. Очередное углубление иллюзии размывает перед Обито реальность, и вот уже вместо мальчишки перед ним стоит та шлюха, только моложе, приседает, словно он ниже неё ростом, застёгивает на нём куртку и одновременно говорит:       — Когда-нибудь ты найдёшь своего отца, не зря я тебе дала его имя. Чтобы ты никогда не забывал, что он тебе должен. Ты построишь свою жизнь, даже если со мной что-то случится, или просто убьёшь его, если он не захочет тебя признать.       Так имя настоящее. Имя, придуманное Обито. Словно он сам ему его выбрал. Разве не этим обычно занимаются родители?       Обито скривился.       Мерзкий плод, который он зря оставил в живых, теперь мешает и пытается решить его судьбу.       Гендзюцу уходит резко вместе с тем, как удар чьей-то техники сносит Тоби в сторону и с запозданием до Обито долетает крик Хинаты: "Воздушная ладонь!" Убедившись, что врагом занялись другие шиноби и стараясь не наткнуться взглядом на тело Ханаби, к которой тут же кидается Хината, Обито ползёт в сторону, отталкиваясь от земли здоровым коленом. Регенерацию он сознательно блокирует. Боль невыносима, отключиться от неё почти не получается.       Он видит медика, склонившегося над чьим-то телом, и подползает туда.       Наруто. Он, похоже, жив, но до сих пор без сознания. Ирьёнин в специальной боевой форме корячится над ним, пробуя то одно, то другое. Здесь не до него, понимает Обито, но всё равно упорно ползёт туда. Ему хочется узнать, что с ним — с Наруто. После смерти Саске он единственный, кто может пока сражаться вместо Обито.       Медик не обращает на Обито внимания, он занят, разумеется, Героем Конохи, Обито же он больше не боится — очевидно, после победы над Мадарой все они больше не сомневаются, что тот на их стороне. Обито сидит рядом и наблюдает за лечением, держась за перебитое колено, скользкое от бьющей крови, которую силой мысли все равно почти не остановить. Наруто то ли в сознании, то ли почти нет: он иногда приоткрывает мутные глаза, но не разговаривает.       Время пришло. Тугие канаты стягивают внутренности Обито, ему сложно сидеть, говорить, даже думать. Он долго смотрит на Наруто и затем выдавливает из себя невнятное:       — Прости.       Медик и ухом не ведёт, словно Обито нет.       Обито дожидается, когда Наруто в очередной раз приоткрывает глаза, и врывается в его сознание шаринганом.       Перед клеткой с Кьюби приходится остановиться. Замок снят. Ноги тонут в зелёной жиже. Ворота открываются, и Обито обдаёт волной ненависти со стороны огромного зверя — ещё секунда, и он будет прибит лапой.       — Опять ты… — шипит Лис и застревает в иллюзии вместе со своим джинчуурики. Занесённая лапа послушно опускается на место.       Обито чувствует, как ирьёнин рядом напрягается, ощущая изменения в чакре пациента.       Глубокий вдох позволяет отвлечься от боли в колене и голове на нужную Обито секунду. Он подносит руку, сложенную в печать, ко рту и шепчет, пристально глядя в разные глаза — синий и фиолетовый:       — Ринне Тенсей!       «Ты мне нужна… Вернись…» ______________