Второй после Мадары

      Ханаби прикрыла за собой дверь.       В палате было тихо и оранжево. Едва уловимый сквознячок дразнил свежестью. В окно осторожно пробиралось утро.       Оно скользило по его подушке слева, в попытке лизнуть тонкие полоски шрамов на щеке.       Ханаби обратила внимание, что царапина от неумелого вчерашнего бритья за ночь исчезла.       Она стояла у двери, не решаясь подойти близко, и с каким-то новым, несмело копошащимся внутри чувством нежности смотрела на него. Она уже научилась определять, когда он спит. Без бьякугана. По дыханию и выражению лица.       Такой спокойный… В нём ощущалась сила. Не та, что бликует грубостью и жестокостью. А та, что дарит ощущение безопасности и притягивает этим к себе, пленит.       Словно загипнотизированная, Ханаби приблизилась к кровати.       На бинтах уже несколько дней не было крови, поэтому она решила, что к вечеру можно будет от них избавиться. При этой мысли глубоко внутри Ханаби что-то тоненько зазвенело, как натянутая пружина. Это казалось таким щекотным и неестественным, что Ханаби поспешила сделать что-то обыденное, чтобы развеять это ощущение, смазать его, как смазывается собственное отражение в реке, когда проводишь по воде ладонью. На глаза как раз попался его лоб, и на помощь пришла привычная уже проверка температуры. Как ладонью по воде…       Сегодня ей не спалось. Поэтому сначала она тренировалась в роще недалеко от дома, а затем на удачу кинулась в госпиталь пораньше. В полпятого утра. Самый сонный час — предрассветный. Ханаби была уверена, что если сейчас дежурный и не клюёт носом, то договориться с ним за бутерброды точно удастся.       Она привязалась к этому месту, особенно к пациенту со второго этажа, чьего имени даже не знала. Ханаби тянуло постоянно проверять его, как тамагочи. Когда она видела, что с ним всё в порядке, её внутренняя гармония восстанавливалась и она снова могла носиться по госпиталю, как маленький моторчик. Пару раз ей даже пришла в голову мысль, что она понимает Хинату, которая вечно торчит у Наруто.       Сонный. Заразительно сонный. Ханаби почувствовала, как её смаривает. От недосыпа, от ранней тренировки, от исходящего от него спокойствия… До рабочего дня оставался час. Стараясь не потревожить, она осторожно прилегла рядом.       И тут же вскочила. Что будет, если она сейчас тут заснёт?       Нет, этого делать нельзя. Тем более что у неё в голове уже созрел план.       В последний раз убедившись, что своими порывистыми движениями не разбудила, Ханаби покинула уютную атмосферу комнаты и спустя два этажа по лестнице окунулась в прохладу конохского утра. Путь домой занял в два раза меньше времени, чем обычно. Ничего страшного, если один день она пропустит. Нужно было выспаться. Сегодняшним вечером предстояло много дел.       Засыпая, она представляла, какого цвета могли быть его глаза. _______________       — Ханаби-сама, вы проснулись? Спускайтесь к столу. Хиаши-сама хочет вас видеть. Нужна моя помощь?       Нацу?! Что ещё за новости? Она что, снова под надзором?       Первой мыслью было нырнуть под одеяло с головой и наотрез отказаться и просыпаться, и куда-то перемещаться. Но раз отец прямо послал за ней… Ничего хорошего не случится, если она станет медлить.       — Нацу… Пожалуйста, скажи, что я через пять минут буду.       Оставаясь в постели, Ханаби взглянула в окно. Яркий слепящий свет. День в разгаре.       Удары сердца срезонировали с воспоминаниями об утренней мягкости красок. Это промелькнуло всего на мгновение, не оставив впечатления правдоподобности. Тяжесть нависшего над ней плохого предчувствия прогнала все посторонние мысли. Нужно собираться.       Явившись в гостиную, Ханаби наткнулась на стол, сервированный на трёх человек. За ним никого не было.       Она села и принялась старательно крутить головой по сторонам, чтобы не смотреть на еду. Со вчерашнего вечера поесть ей так в голову и не пришло. Приступать же сейчас к обеду одной было дурным тоном.       Отец вошёл быстрым шагом — даже его волосы за ним не поспевали — и занял место во главе стола. Не здороваясь с Ханаби, а лишь одарив её серьёзным взглядом, приступил к еде.       — Разве с нами больше никого не будет? — решилась спросить она.       — Твой дедушка хотел присутствовать, но ему всё ещё нездоровится, — в голосе холод, сталь. — Почему наследница клана позволяет себе спать вместо тренировок? — суровый взгляд в упор на Ханаби.       Как всегда, когда отец на неё так смотрел, ей казалось, что она нематериальна. Что её кожа, мышцы, кости пропускают его взгляд через себя и демонстрируют ему самое сокровенное — все мысли, все чувства. От этого хотелось убежать и спрятаться, но невозможно было двинуться с места. Она с детства твёрдо решила, что когда-нибудь её глаза тоже будут обладать таким взглядом, под которым все цепенеют.       — Я уже тренировалась сегодня! Рано утром.       — К этому мы ещё вернёмся. К тому, с чего ты взяла, что тебе можно покидать территорию квартала, когда вздумается. А сейчас я спрашиваю, почему ты перестала регулярно тренироваться! Ты — будущая глава клана! Ты должна оттачивать техники Хьюга. Пока же я вижу, что твоя сестра стала сильнее тебя. Не исключено, что я изменю своё решение. Ты разочаровываешь меня, Ханаби. Такое отношение к тренировкам недостойно не просто главы клана Хьюга, но и вообще шиноби.       Ханаби подавленно молчала. Но всё же не смогла не попытаться постоять за себя:       — Отец, я регулярно тренируюсь! Я изучаю медицинские техники!       — Цунаде-сама тоже мне это говорила неделю назад. Что ты будешь помогать в больнице и тренировать концентрацию чакры во время изучения медицинских техник, а также укреплять силу духа. Просила разрешить тебе делать это в свободное от основных тренировок время, потому что им необходим бьякуган для спасения жизней шиноби Конохи, а твоя сестра одна, разумеется, не справляется. Я согласился, исходя из того, что это будет неплохая практика для твоих глаз. Твоя сестра обещала мне за тобой присматривать в стенах госпиталя. Но ты нарушила главное условие, под которым я на это пошёл. Ты стала пропускать тренировки в клане.       Ханаби сглотнула. Её изумлению и ужасу не было предела. Оказывается, отец знал всё, и знал давно… Но почему он не поговорил с ней раньше? Или вообще с самого начала? Может быть, это была проверка её самостоятельности?       — Это всё показывает, что ты ещё ребёнок и не способна распоряжаться своим временем. Поэтому мой прямой приказ: ты не пропустишь больше ни одной тренировки. Иначе мне придётся отменить нашу договорённость с Цунаде-самой. Тебе запрещено покидать квартал больше, чем на три часа в день в светлое время суток. Если бы я не был в долгу перед Цунаде-самой в связи с тем, что её работа спасла жизни множества членов нашего клана, я бы прямо сейчас прекратил эти твои занятия.       Всё могло быть гораздо хуже. Ханаби изо всех сил постаралась скрыть, что выдохнула с облегчением. ________________       — Только бы Токума, только бы Токума, только бы Токума!       Ханаби сидела на кровати, скрестив ноги под собой, обхватив руками подушку, крепко зажмурившись и раскачиваясь взад-вперёд. На улице уже стемнело.       — Бьякуган!       Она тревожно обвела взглядом территорию. И едва сдержалась, чтобы не завизжать от восторга. Человеком, сидящим с включенным бьякуганом и производившим аналогичный осмотр — дежурным по кварталу — в эту ночь действительно был Токума!       Токума с детства больше всех оберегал Ханаби и испытывал к ней нежные чувства. Ханаби даже казалось, что он надеется когда-нибудь стать её мужем, благо у её отца он всегда был на хорошем счету. Ей было немножко стыдно за то, что она не отвечает ему взаимностью, и за то, что сейчас собирается с ним сделать.       — Токума! Привет, — держа в одной руке кружку с чаем, в другой — чайник, Ханаби пришлось открывать дверь попой и просачиваться в помещение тоже ей вперёд. — Скучно тебе тут? Мне что-то не спится. Днём, наверное, выспалась, — изобразив виноватый вид и подкидывая тему для беседы, улыбнулась она.       Токума выглядел усталым, но, увидев Ханаби, сразу просиял. Бьякуган его был уже неактивен. Дежурным полагалось использовать его раз в десять минут.       — Да, твой отец недоволен, Ханаби-чан, — поддержал Токума. Наедине он обращался к ней неофициально. Ей это нравилось. Почти никто в клане её так не называл. — Нам приказано не спускать с тебя глаз.       Ханаби укоризненно посмотрела на него.       — Ты же знаешь, что я не… Мне просто очень нравится заниматься у Хокаге-самы. Это так необычно для меня — тренировки не здесь и совсем другого рода. К тому же неужели ты думаешь, что под её присмотром я могу быть в опасности? — Ханаби врала напропалую. Ни одной тренировки медицинских техник, тем более с Хокаге, у неё не было. — Ой. Печеньки забыла. Я мигом. А ты начинай, а то остынет. И попробуй на сахар.       Ханаби вычисляла, сколько осталось минут до следующего использования Токумой бьякугана, бесшумными прыжками преодолевая двор и ворота. Доза снотворного была рассчитана так, чтобы заснул он быстро, но до конца своей смены точно пришёл в себя. Тонкости расчёта она запомнила на всякий случай из разговоров ирьёнинов.       Как только Ханаби оказалась на свободе, её рот непроизвольно растянулся в счастливой улыбке. Получилось.       Она не знала, что в комнате, которую она только что оставила, Токума отодвинул от себя кружку с чаем, не пригубив, и включил додзюцу. Заметив, что Ханаби повернула на улицу, он без спешки покинул комнату и направился вслед за наследницей клана.       Добравшись до госпиталя, он остался в кустах неподалёку и снова активировал бьякуган. _______________