Второй после Мадары

      Однажды она совершенно опешила, войдя и обнаружив его бродящим по комнате. Конечно, это сильно сказано. Скорее он несмело хромал, контролируя ладонью шершавую вертикаль стены. Вторая рука была прижата к груди.       Ханаби подбежала и осторожно помогла. Оказалось, её голова едва доходит ему до подбородка. На вопрос, нужно ли что-то, она неожиданно получила ответ с просьбой провести его в душ. Удивившись и судорожно перебирая в голове мысли о том, как же это он собирается мыться, она даже не догадалась спросить что-то ещё и из интересовавшего её ранее.       Однако оказавшись в ванной комнате, он ловко нащупал кран. Ханаби была убеждена, что долго ему вот так не простоять, поэтому боялась выйти и закрыть дверь. Однако по тому, как его рука остановилась, так и не пытаясь открутить рукоятку, по нерешительному повороту головы в её сторону, Ханаби догадалась, что он вовсе не предполагал, что она уйдёт. Ему была нужна её помощь.       Густо покраснев и уговаривая себя, что она медик, что ничего неприличного в этом нет, и что ему действительно сложно наклоняться, Ханаби помогла раздеться. Сверху брызнула вода, смачивая бинты. Она старалась смотреть только на них, только туда, где имела место её непосредственная компетенция. Чтобы не намокнуть самой, пришлось снять душ и взять его в руку.       И только тут Ханаби обнаружила, что он развязывает повязку на голове. Если бы не цвет и чуть более низкое расположение, она напоминала бы протектор. Затаив дыхание и не замечая, что направляет струи мимо, Ханаби ждала, что же будет. Развязав узел, он взял у неё душ и окончательно стянул повязку, только когда слегка отвернулся. Вода упала на макушку, мокрые пряди волос заструились по лицу, делая неразличимой почти половину. Воспользовавшись тем, что обе руки пока свободны, Ханаби стала осторожно снимать бинты с торса. Она теперь завязывала бантик, чтобы обходиться без ножниц. С каждым освобождённым витком волнение нарастало. Ниндзя морщился — не до конца зажившие раны, наверное, щипало. И совсем уж смело было с его стороны взять мыло. Ханаби теперь направляла душ и старалась смывать пену как можно быстрее. Вниз она по-прежнему не смотрела.       Ханаби заметила на полочке рядом с мылом простенькую бритву. Чтобы чем-то себя занять и получить наконец-то возможность подобраться поближе и разглядеть его глаза, она решила, раз уж он купается, попытаться убрать дурацкую щетину, которая становилась уже полноценной бородой.       Она потянулась к нему ладошками, чтобы намылить щёки, и попросила стоять как можно неподвижнее. Трогательно послушный, он не без труда закрепил душ вверху и замер. Ханаби бережно отвела его волосы назад и тут же пожалела об этом. Вне сомнения, его слепота была необратима.       Смутившись, Ханаби провела станком по левой, уже намыленной щеке, но, похоже, рука дрогнула. Показалась маленькая красная капелька.       Она никогда этого раньше не делала. Может, не стоило и браться?       Неуклюже завершив начатое, Ханаби присмотрелась повнимательнее. Капельки воды скользили по лицу и мешались с капельками крови из нанесённой ей царапины. Не в силах оторваться, она проследила вниз путь одной из них. Вздрогнув, снова подняла взгляд. Ко всем прочим бедам, вся левая половина его лица была расчерчена шрамами. Однако они вовсе не были страшными и казались нарисованными карандашом.       Почему же ему так не везёт?       Но с другой стороны — разве легко быть героем?       Отвернувшись, Ханаби позволила ему домыться до конца. Только потом ей пришло в голову, что он всё равно не может видеть, смотрит она или нет. Украдкой обернувшись, она обнаружила, что он уже вытерся и повязал на бёдра полотенце. Ну и хорошо, можно выдохнуть.       И собраться с духом. Предстояла очередная перевязка. __________________