Второй после Мадары

      Ну, самое главное, она согласна идти с ним. Обито старался не задумываться, почему именно. Но долго пичкать разум плацебо не получилось. Мозг сам начал подбрасывать версии.       Первая: как бы там ни было, глупо ей до конца доверять. Не один раз Обито Коноху уже недооценил. Похоже, Ханаби часто у него находилась — своего рода тюремщик, строящий из себя союзника в целях разряжения обстановки и усыпления бдительности. И неплохо так строящий. Даже Тоби бы позавидовал.       Вряд ли она попытается напасть здесь. Хотя, полуслепой Обито — отличная мишень. Надо постараться ни в коем случае не тереть глаз, чтобы не выдать своей уязвимости. Так или иначе, теперь нужно дать время силе Хаширамы подлатать зрение. Чёткости изображения пока не прибавляется, а значит, срок восстановления определить невозможно. Слепит только мангёке, а достигших этой стадии шарингана среди Учих, убитых им и Итачи, не было. Потому Обито впервые столкнулся с необходимостью ждать восстановления пересаженного глаза от слепоты. Подсознательно было немного тревожно: а вдруг не придёт в норму? Его правый глаз, благодаря тому, что тело Обито прошито клетками Первого, регенерировал постоянно, после каждого применения камуи, поэтому никаких побочных эффектов от техники Обито ощущать не успевал. Разве что боль — в случае перенапряжения. И ещё иногда глаз мог слезиться. Но у Какаши ведь нет такой регенерации, а значит, повреждения накапливались. Кто знает, нет ли какого-нибудь предела, точки невозврата? После чего состояние глаза уже не может быть улучшено? Это ещё одна причина, почему надо в ближайшее время выйти из камуи и дать шарингану полностью отдохнуть, как бы это ни было опасно. В любом случае, без него Обито будет просто бесполезен.       Промелькнувшая мысль о верном столько лет правом глазе отозвалась болью в пустой глазнице. Неловко было признаться даже самому себе, но Обито по нему скучал. Опробовать способности его блудного собрата было интересно, но непривычно. И теперь никакой неуязвимости. Когда Обито пришла в голову эта мысль, он чуть не застонал. Он так устал за последние недели от физических мучений!       В случае, если первая версия верна, то больше всего проблем сейчас даже не у Обито, а у Какаши. Похоже, он чувствует себя очень виноватым, раз предал деревню и помог Обито. Конечно, он взял с него обещание не вредить Конохе, но почему он так уверен в его порядочности? Он не видел его восемнадцать лет. Он знает, сколько крови на его руках. Он пронзил его насквозь чидори, он почти всадил кунай в его горло. Но он всё ещё верит его слову?       Если Ханаби изначально действует по такому приказу, то неожиданная и опрометчивая доброта Какаши его уже похоронила.       Вторая версия, самая неприятная: Ханаби — перевоплощённый Зецу. А раз перевоплощённый и к тому же до сих пор никак себя не выдал, значит — не спасать он Обито пришёл, а помочь Мадаре вытащить из него жизнь. Обито едва удалось вырваться из цепких когтей ринне тенсей, и сколько бы раз он ни умирал до этого, именно воспоминание об ощущении смертоносных тисков Мадары до сих пор заставляло подниматься волоски на коже и возрождало во рту мерзкий кислый привкус скорой гибели. Даже осыпавшийся потолок пещеры не заставлял так отчаянно хотеть двигаться, чтобы только убедиться, что ничто не держит.       Раз так, Зецу прекрасно играет. Какие вещи он делал с Обито в постели! Если бы Обито раньше знал о его талантах, он бы не тратился на шлюх. Посмеявшись мысленно над этими предположениями, он с облегчением поставил жирный крест на версии номер два. Во всяком случае, пока.       Оставалась третья версия. В неё Обито не разрешал себе верить. Да и как поверить в то, что он, беспомощный, израненный и изувеченный, не способный большую часть времени и двух слов связать, мог вызвать симпатию у будущей главы клана Хьюга? Жалость — возможно. Но страсть? Даже учитывая то, что она не знает, кто он. Ну неужели так мало женщине надо? Обито и в лучшие времена не пользовался популярностью, а уж в таком состоянии он и сам себе был противен как никогда. Тем более, эта дама, похоже, гордая. Брать что попало не будет. Ну зачем он ей? Зачем она тащится за ним куда-то? Сам Обито на её месте в жизни бы за таким странным типом не пошёл.       Что там происходит в голове у женщин, чёрт их разберёт. Единственное, что он не мог забыть и не мог сбросить со счетов — он, безнадёжно, беспросветно, бесповоротно одинокий, до звона в ушах, до вяжущего ощущения вакуума под кожей и вокруг, — остро чувствовал, что забота, исходящая от неё, омывает его, как прибой — лежащего на песке. Эти прикосновения. Это беспокойство в голосе. Он знал, когда и от кого последний раз это слышал. И это были самые драгоценные впечатления за всю его жизнь. Он ни за что бы их ни с чем не спутал. Он только и жил ради того, чтобы когда-нибудь их повторить.       Собрав волю в кулак, Обито послал к чёрту сентиментальные глупости.       Итак, актуальная версия — номер один.       Нужно выбираться отсюда.       Курс на еду.       Интересно, на старой базе Акацуки сохранился склад? ______________       Кажется, поверил.       Есть действительно хотелось, и это помогло добиться правдоподобности. Ханаби незаметно проверила наличие кунаев, сюрикенов. Вот только чакры маловато…       Одна мысль скромно, но доставуче жужжала где-то в районе желудка и не давала покоя. Почему похититель предлагал ей вариант с её возвращением домой? Это тоже был какой-то трюк? Может, он правда маньяк и просто упивается властью над ней? Смотрит на её реакцию на те или иные события, чтобы потом издеваться? Он же явно не собирался всерьёз её отпустить.       Ханаби храбрилась, готовилась в любой момент защищаться или нападать, бежать от похитителя со всех ног, а где-то на чердаке сознания вопреки всему всё ещё ворковал медицинский инстинкт: как там его раны, глаз? Не напортачила ли она при операции? В связи с этим она нет-нет да бросала на него тревожный взгляд из-под чёлки.       — Я уже говорил, что если ты не будешь делать глупостей, я не причиню тебе вреда. Не надо на меня так смотреть.       Его лицо было непроницаемо. А волосы смешно торчали в разные стороны, высохшие причудливо примятыми подушкой. И весь он был такой взъерошенный, что, несмотря на красный огонь шарингана и хмурый вид, Ханаби чуть не забыла, что стоит его опасаться.       Он сделал несколько шагов в её сторону и подхватил за плечо, приподнимая. Однако тут же внезапно выпустил, словно обжёгшись. Попа Ханаби легонько плюхнулась обратно на пол. Запинаясь, чуть отступил назад.       — Считаешь до пяти и выпрямляешь ноги вниз, — чуть надломленный голос.       Ханаби почувствовала побежавшую по телу прохладу, перед глазами поплыло. Ноги воткнулись во что-то, и она, не удержав равновесие, покачнулась и встретила ладонями пол, отличавшийся от предыдущего лишь наличием заплесневевших углублений, делящих камень на кусочки. И студёным откликом по рукам. Прежде чем пол перестал крутиться перед глазами и она успела оттолкнуться от него, кто-то рывком поставил её на ноги.       Сухо:       — У меня тоже так бывает.       Что это, улыбка? Нет, вроде показалось.       Полы его плаща разметал ветер. Он же нахально пробрался под футболку Ханаби, напоминая о том, что халат она оставила там, откуда они только что выбрались. Она вытирала об него кровь Какаши и человека в хенге Обито со своих рук. А потом смяла и выкинула, о чём теперь жалела. В поисках источника ветра Ханаби обернулась вокруг себя и обнаружила прогал в стене от пола до потолка, продлевающий странное помещение в нечто похожее на балкон. А за ним… у Ханаби захватило дух.       Под ними, вокруг, везде — был город. Он уходил вниз множеством тёмных обмотанных трубами башен. Их лизали струи дождя, серых капель которого, казалось, было больше, чем воздуха. Вся картина из серого, чёрного, грязно-синего и грязно-фиолетового рождала почему-то не уныние, а восхищение. О том, что это не кадр из фильма, напоминал лишь запах сырой свежести, врывавшийся оттуда вместе с ветром и пускавший мурашки по спине.       Ханаби нескоро вырвалась из оцепенения. Когда наваждение прошло, она обнаружила своего похитителя сидящим прислонившись к стене, закрывшим глаза и запрокинувшим голову, прижав затылок к камню, такому же, как кладка пола. Его брови были хмуро сведены к переносице, грудь медленно вздымалась с большой амплитудой, будто он пытался тщательно провентилировать лёгкие этой сыростью. Рядом с ним лежал какой-то белый пакет.       Стараясь не дышать, Ханаби сделала шаг к нему.       — Это тебе.       На его лице не дрогнул ни один мускул, он даже глаз не открыл.       — Спасибо, — неуверенно ответила Ханаби.       Она извлекла несколько упаковок сухой лапши и бутылок с водой. Недоуменно переведя взгляд на него, встретила:       — А, да. Забыл. Отойди.       Встав на колени, лже-Обито поднёс руку к лицу, из его рта вырвался поток пламени и разбился о камень. Присмотревшись, Ханаби поняла, что он вовсе не дышит огнём: воздух лишь между его пальцев начинает превращаться в пламя. Он повторил это несколько раз, пока избранный квадратик не раскалился почти докрасна. Тогда он взял у неё бутылку, открыл и водрузил на эту импровизированную плиту. Очень скоро стекло нагрелось, по воде пошли пузырьки. Обхватив рукавом плаща горячую ёмкость, он повернулся к ней, уже расковырявшей лапшу и с готовностью подставившей ему. Ханаби еле уговорила себя подождать пару минут, пока заварится. Ничего вкуснее этой ерунды она сейчас не представляла.       Только когда с упаковкой было покончено, она спохватилась:       — А ты?       Он покачал головой.       — Неужели ты совсем не проголодался?       Колючий взгляд упал на неё.       — Слушай, не задавай больше глупых вопросов.       — Да может тут яд?!       — Да нахрена мне мёртвый заложник?! — рявкнул он так, что эхо разлетелось по стенам.       Ханаби притихла. Его агрессивность опять начала немало пугать её. С некоторых пор он был совершенно непредсказуем.       Только тут она заметила, что он через плащ трёт грудь.       — Можно я посмотрю? — не выдержала она.       Ну, пусть ещё раз наорёт. Не ударит же ведь? Есть же предел его неадекватности?       Спустя несколько секунд раздумий он убрал руки, открывая доступ к груди. Да, он точно странный и непоследовательный. Ханаби осторожно потянулась к плащу и, убедившись, что он не передумал, распахнула. Оказывается, под плотной тканью на нём выше пояса больше ничего не было. Странно, ей казалось, он надевал какую-то водолазку… А, вот она, валяется рядом. Вскоре стало понятно, почему. Его торс наощупь был совершенно мокрый. Мокли и раны. Однако они стали существенно меньше.       — Обито… То есть, не знаю, как тебя…       Пока Ханаби произносила эти слова, до неё окончательно дошло, что это может быть только Обито. Так безупречно исполнить технику хенге, так долго притворяться… Это невозможно и просто бессмысленно. Ради чего? Да и в конце концов чакра — его. Ханаби ни разу не слышала, чтобы кто-то был способен подделать чакру.       — Ты ведь Обито. Я чувствую.       Усталый взгляд исподлобья. Ханаби вдруг поняла, что он давно просто чёрный. Никакого шарингана.       — Ханаби. Не мучай меня.       Ещё несколько секунд тягучей тишины. Не зная, что он имеет в виду, Ханаби на всякий случай отдёрнула руки и теперь боялась пошевелиться.       — Ты ведь не собираешься нападать сейчас? Мне нужно отдохнуть. А потом я отвечу на все твои вопросы. ____________