Второй после Мадары

      — Сенпо: Мокутон: Тысячерукая Истина!       — Серьёзно, Хаширама, ты повторяешься! Собираешься везде таскать с собой этот уродливый хлам?       — До тех пор, пока ты не перестанешь трусливо прятать свою задницу в Сусаноо!       — Моя задница тебя не касается. Может, всё же что-нибудь новенькое? Давай, удиви меня! Хочется думать, что не зря трачу на тебя время!       Масштабные техники не позволяли подобраться друг к другу близко и создавали чрезвычайный шум — чтобы быть услышанными, приходилось кричать. Сиреневое пламя меча Сусаноо отбило несколько устремившихся к нему рук статуи. Мадара закатил глаза.       — Думал, будет интересней! Всё-таки ты разочаровываешь меня, Хаширама!       «Надо посоветоваться с Тобирамой. Как создатель эдо тенсей, он наверняка в курсе всех её слабых мест».       Хаширама с жалостью кинул взгляд за спину Мадаре — туда, где был прибит к земле с помощью куройбо младший брат. Ему удалось неожиданно перенести Мадару Техникой Летящего Бога Грома сюда — подальше от основных войск, затем — Хашираму (и когда брат только успел поставить здесь свою метку?) Но Мадара к этому времени уже его тут ждал. Тобирама оказался мгновенно пригвождён куройбо без возможности передвигаться или быть освобождённым. Хашираму же Мадара призвал к продолжению поединка: «Похоже, тебе всё же не повезло! Придётся сначала покончить с тобой».       Хаширама знал, почему он не посоветовался с Тобирамой раньше.       У него не было цели убивать Мадару, ему втайне хотелось продлить подольше встречу с другом детства — одним из самых дорогих для него людей — по-прежнему, несмотря ни на что. Он хотел лишь остановить его, отвлечь на себя, но не убивать. Хаширама был уверен: он-то его пыл выдержит. Ему самому не были страшны злоба и ненависть Мадары; если он и боялся чего-то, то только того, что тот навредит другим.       Однако с каждой минутой надежды на то, что в Мадаре сохранилось что-то человеческое, оставалось всё меньше. Хаширама всеми силами отдалял тот момент, когда ему придётся увидеть вместо друга только Демона Учиха. Мадара всегда играл по-крупному: чёрное или белое, всё — или ничего. Никаких полумер, только контрасты. Он не мог удерживаться посередине, его рано или поздно сносило к одной из крайностей. В этом была его сила. И в этом было его проклятие. Как медик, Хаширама всегда подсознательно стремился вылечить его душу — почему нет, если тело можно? Но Мадара всегда имел исключительно сильную волю. Ничто не могло его сломить. И его упёртый дух, как и он сам, был словно закован в Сусаноо — не поддавался никакому влиянию извне. В том числе «лечению».       — Мадара, не заставляй меня снова тебя убивать. Ты ведь знаешь, я сделаю это. До тех пор, пока ты рушишь нашу мечту, я буду противостоять тебе.       — А ты ни капли не поумнел, Хаширама.       Меч Сусаноо заскрежетал о дерево, блокируемый статуей. Хаширама едва успел перепрыгнуть на более безопасную площадку, по-прежнему крепко сжимая руки в печати. Волосы Мадары метались над его головой языками чёрного пламени.       — Это твоя мечта. Глупая и не принесшая никакого результата. Я же нашёл совершенный способ добиться мира. Ты застрял в прошлом, Хаширама. Признай наконец, что твоя идея не работает! Посмотри вокруг — в этой реальности мира никогда не будет! Они могут объединиться только перед лицом общего врага, который настолько силён, что его не одолеть ни в одиночку, ни кланом, ни деревней, ни страной. Не слишком ли дорогая цена миру — постоянное наличие чудовищной внешней опасности? Жизнь в страхе, неизбежное так или иначе кровопролитие? Исчезни эта необходимость бороться — и временный альянс тут же распадётся — его разорвут изнутри мелкие корыстные интересы отдельных его членов. Люди — конченые эгоисты. Они не могут жить мирно в одной реальности, где их интересы всегда будут пересекаться и сталкиваться. И задача сильного — не объединить их, заставив с собой сражаться, а создать всем условия, где войны больше не понадобятся. Создать каждому свой отдельный мир. И с их стороны отдать ему за это свою чакру, чтобы сделать его ещё сильнее, раз уж он им служит, — не такая уж большая плата, а, Хаширама?       — Самый большой эгоист, которого я встречал, — это ты, Мадара. Но даже ты оберегал и любил братьев, пытался защитить свой клан, да и теперь продолжаешь говорить о службе людям! Мир не так плох, как тебе кажется. Именно этот мир когда-то создал тебя и твою любовь к родным. Перестань его запугивать — и он примет тебя! Ты больше не будешь одинок. Ты уже не одинок!       — У меня есть ты? — Мадара расхохотался. — Не думал, что спустя столько лет и событий ты будешь продолжать нести эту чушь. Чёрт возьми, повзрослей, Хаширама! Ты ничего вокруг не видишь, только и бормочешь про любовь, мечту, деревню. Ты не просто глуп! Ты жалок!       — Ты не тот Мадара, которого я когда-то знал и считал другом. Таким, какой ты сейчас, тебя сделала смерть твоего последнего младшего брата. Ты знаешь, если бы мне тогда это было известно и если бы это что-то изменило, я бы отдал тогда жизнь за Изуну.       Мадара неуловимо изменился в лице.       — Что ты несёшь, старший брат?! — взвыл позади него Тобирама.       Постепенно в глазах Мадары заметались огненные искорки.       — Может быть, ты не так уж и бесполезен, Хаширама. Говоришь, жизнь бы отдал? _____________