Второй после Мадары

По безнадёжному пути По непонятным мне приметам Пусть повезёт тебе найти То, что, сгорая, станет светом (с)*       Какаши присмотрел подходящее место для реализации цели их миссии.       — А где мы встретимся с Би? — заволновался Наруто.       — Здесь неподалёку гражданская деревня. Мы встретимся у её юго-восточной границы, а затем вернёмся сюда.       — Какаши-сенсей, вы обещали рассказать про шаринган.       Глупо было надеяться, что Наруто забудет. Чтобы скрыть смятение, Какаши задрал голову в небо и сложил руки в карманы.       — Да здесь нечего рассказывать. После изъятия шарингана Обито для более полного изучения лаборатории потребовались оба. Поэтому мне нужно было временно передать им мой. Поскольку никто не должен знать о моей небоеспособности, это нужно держать в тайне.       — Но бабуля Цунаде…       — Никто — значит никто, за исключением Пятой. Цунаде-сама говорила это всё при тебе специально, чтобы ты ничего не заподозрил. Она имела в виду, что исследования закончены, и можно уже имплантировать мне шаринган обратно, и что мне нужно к ней зайти. Но я решил, что это может подождать, пока мы не вернёмся.       Наруто стоял, слегка удивлённый. Поверил.       Он опустил голову, а когда поднял, его взгляд был совсем непривычным, яростным. Какаши не помнил, чтобы Наруто когда-нибудь смотрел так на него.       — Какаши-сенсей, неужели вы думаете, что я проглочу эту чушь?! Я никогда не думал, что вы будете мне врать. Немедленно расскажите мне правду, даттебайо! Что, чёрт возьми, случилось с вами и вашим шаринганом?!       Какаши вздрогнул, закрыл глаз и вздохнул, собираясь с силами. Он действительно впервые лгал ему, и ложь по отношению к Наруто далась ему нелегко. Видеть в глазах ученика осуждение, граничащее, как Какаши казалось, с презрением, было невыносимо.       — Наруто, сядь.       Тот тут же плюхнулся на землю, шурша листьями, устраиваясь поудобней и не сводя глаз с Какаши. Какаши опустился рядом, подобрав ноги под себя и изо всех сил стараясь тянуть время.       Наруто можно доверять, повторял себе он. Наруто, пожалуй, единственный, кто поймёт его. Возможно, следовало ещё раньше ему рассказать.       — Прости меня, Наруто. Дело в том, что я отдал шаринган Обито.       Наруто вскочил и стиснул кулаки с криком:       — Этот мерзавец вынудил вас вернуть подарок?!       — Тише, — поморщился Какаши, косясь по сторонам, и потянул его за руку вниз. — Я сам ему его отдал.       — Но почему, Какаши-сенсей? — Наруто вытаращил глаза и, как ни старался, на шёпот перейти не мог.       — Ты ведь знаешь, что он должен был умереть ради воскрешения Первого-самы…       — Что?!       — Похоже, только что секретность нашего разговора возросла вдвое, — пробормотал себе под нос Какаши. — Это был план старейшин. Хокаге-сама была вынуждена его принять. Дело в том, что Шодайме — единственный, кто может противостоять Мадаре. А для обретения полной силы ему необходимо воскрешение в живом теле. Это техника, которую использовал Нагато. Которая требует взамен жизнь. Благодаря которой сейчас жив и я.       — Ничего не понимаю… И Обито согласился на это?       — Его никто не собирался спрашивать.       — И поэтому вы отдали ему шаринган… Чтобы спасти его?       — Да.       — Но что если кто-нибудь узнает, что вы лишились глаза? Ведь тогда вас заподозрят в организации побега…       — Тогда меня допросят и казнят.       — Но сенсей…       — Я рассказываю тебе это, потому что знаю, что ты сам сделал бы всё для спасения Саске, что бы с ним ни случилось и на чью бы сторону он ни встал. Я надеюсь, что ты поймёшь меня. Я чувствую, что Обито изменился. Он больше не причинит Скрытому Листу зла. Он не заслуживает смерти.       — Не волнуйтесь, Какаши-сенсей, я понимаю вас, — Наруто тронул его за плечо и подбадривающе улыбнулся от уха до уха — так, как умел только он. И… Обито. В этот миг Какаши впервые отчетливо почувствовал, что поступил правильно. ______________       Стоя на краю поляны, Какаши спиной ощутил холодок, затем услышал неуловимый хруст веток и резко обернулся. В тени крон, прислонившись плечом к стволу дерева и скрестив руки на груди, стоял Обито.       — Есть разговор.       Половина его лица была скрыта повязкой, томое единственного шарингана лениво завращались и слились в мангёкё.       — Прямо сейчас? — Какаши многозначительно кинул взгляд себе за спину, но обнаружил, что ни Наруто, ни Кира Би на поляне уже нет.       Однако в следующее мгновение они откуда-то сверху со свистом приземлились по обе стороны от него. Наруто ещё не успел войти в режим сеннина; видимо, это хвостатые почуяли чакру Обито. Последний же с плохо скрываемой ненавистью покосился в сторону Наруто. Да, вряд ли после пережитого он рад встрече с Кьюби.       — Какаши-сенсей?..       — Всё нормально, Наруто. Я скоро вернусь. Оставайтесь здесь.       Он кивнул Обито, позволяя себя забрать. Хотя Какаши был более чем уверен, что его отказ ничего не изменил бы.       Приземлившись на знакомый каменный пол, Какаши вскинул голову и спросил, не желая терять времени и задавая темп разговору:       — Зачем ты пришёл?       Обито усмехнулся.       — Соскучился.       — У меня мало времени, Обито. Ближе к делу.       — Я предлагаю Альянсу свою помощь в войне.       Какаши потребовалось несколько секунд, чтобы осознать его слова.       — Значит ты всё-таки решил вернуться, Обито?       — Я этого не говорил. Впрочем, называй как хочешь.       — Вот только в деревне тебе никто поверит.       — Ты их убедишь.       — Вряд ли, — покачал головой Какаши.       Взгляд Обито угрожающе потяжелел.       — Мне тоже нужен Мадара. И посмотри правде в глаза — без меня вам не справиться.       Какаши напряжённо всматривался в его лицо. Не похоже было, что Обито пытается его обмануть. Отчаянно хотелось верить, что Какаши в нём не ошибся, когда вернул шаринган и позволил избежать гибели. Много лет образ Обито вселял в него веру в людей. И теперь сложно было не искать ежесекундно подтверждений тому, что дорогой его сердцу фантом героя действительно обрёл плотскую форму.       — Хорошо, я поговорю с Пятой-самой. Но, имей в виду, даже если она и не будет против, шанс, что на это согласятся старейшины, близок к нулю.       — И ещё у меня есть два условия, — похоже, сказанное им совершенно не смутило Обито. Самоуверенности ему всегда было не занимать. — Первое: Мадара нужен мне живым. Второе: в обмен на свою помощь мне нужен назад мой риннеган.       — Это исключено. Ты слишком многого хочешь, Обито. Деревня тебе не доверяет и так, без всякий условий.       — Риннеган не принесёт вам никакой пользы. Чтобы обладать им, нужно иметь одновременно ДНК Сенджу и Учиха либо ДНК Сенджу и постоянный огромный объём чакры. У вас таких кадров нет. Глупо оставлять возможное преимущество лежать мёртвым грузом. Я же готов использовать его против Мадары.       — К сожалению, так или иначе, сейчас обсуждать это бесполезно. Коноха скоро лишится риннегана, — вздохнул Какаши.       По лицу Обито пробежала тень.       — О чём ты говоришь? — нахмурился он.       — Благодаря тебе клан Хьюга потерял свою наследницу. И теперь недавно выяснилось, что Ханаби захватил Орочимару. В обмен на её жизнь он требует у Скрытого Листа риннеган. И раз уж мы об этом говорим, может ты всё-таки объяснишь, как так вышло?! Я ведь оставлял её под твоей защитой!       Обито уставился на Какаши и даже несколько сквозь. Похоже, это было для него новостью. Одними губами он прошептал под нос что-то, из чего Какаши различил слово «тварь».       — Обито! Я спрашиваю, как Ханаби попала к Орочимару?       — Нет, это ты мне скажи, как к Орочимару попал мой шаринган?! — не остался в долгу он. — И как вы вообще догадались доверять этому уроду свободно передвигаться?! Какого чёрта, Какаши?! Ну почему у вас такой бардак?!  — он задыхался от гнева.       — Так вот… — «… кто проник в лабораторию», — мысленно закончил Какаши.       Он судорожно пытался слепить все факты в единую картину. Обито тем временем не унимался:       — Под моей защитой, говоришь?! Наверное, как я оставил Рин — под твоей?! Да как ты вообще смеешь заикаться по этому поводу!       Он резко замолчал, как будто слова о Рин вырвались у него против воли. Теперь он, возмущённо пыхтя, старательно отворачивал голову в сторону.       Какаши стиснул зубы. Прав он, прав. Сколько ещё это Какаши будет преследовать?       — Ты знаешь, что я этого не хотел.       — Засунь себе в задницу свои грёбаные сожаления, — прошипел Обито. Затем, почувствовав, видимо, что перегнул палку, глубоко вдохнул, выдохнул — и покрывало ярости будто с него слетело, оставив после себя ледяную маску. — Так и быть. Я выполню чуть больше работы. Я заставлю пресмыкающееся освободить Хьюгу. Но риннеган вы отдадите мне, а не ему. В том числе для этих целей.       — Как бы я сам ни хотел тебе верить, я не могу ничего гарантировать. Моё мнение для старейшин ничего не значит. Как, собственно, и чьё бы то ни было. Я могу лишь попытаться поговорить. Но зачем тебе всё это? Что именно заставило тебя отказаться от вашего с ним общего плана? И если так, то зачем тебе риннеган? Уж не затем ли, чтобы привести его в исполнение самому?       Шаринган Обито из тени капюшона сверкнул раскалённым железом. Казалось, от его температуры сейчас закипит воздух.       Внезапно Какаши пронзила догадка. Просто нанизала его на нитку, словно иглообразное оружие одного из Мечников Тумана. С укреплением уверенности в предположении эта нитка сквозь грудь постепенно становилась канатом и причиняла всё больше боли.       — Обито, ты хочешь… воскресить Рин?       Обито вздрогнул, как от удара током. Какаши невольно подумал, что он настолько сросся со стихией молний, что научился бить электричеством слов едва ли не лучше, чем рукой или кунаем. Но сейчас Какаши этого не хотел. Он уже хорошо уяснил, что раненый Обито звереет и мечется — от него такого больше проблем, чем ответов.       — Ты же понимаешь, чем это может обернуться? — осторожно продолжил он. — Рин сама сделала этот выбор. Она… в конце концов, из другого времени. Она моложе нас в два раза. Что почувствует она, увидев снова того, от чьей руки умерла? А увидев того, кто едва не разрушил до основания место, за благополучие которого она отдала жизнь? Кто убил множество жителей Конохи и их потомков, чьи жизни она сохранила ценой своей? Кого считала героем, о ком зря целый год лила слёзы? Она… не хотела бы этого. Остановись, Обито, не надо.       — Не тебе решать.       Сколько ненависти было в этом голосе… И Обито снова плеснул в него яд:       — Ты сейчас просто приписываешь Рин свои собственные мерзкие мелочные чувства. Откуда тебе знать, хотела бы ли она видеть меня? Ты просто сам считаешь меня не заслуживающим её. Пусть так, пусть ты прав! Но я её могу защитить! Ты твердишь о выборе, а сам её его лишаешь. Кто ты такой, чтобы отнимать у неё возможность снова жить? Я обещал ей. В отличие от тебя, я буду верен слову. Мне не важно, обрадуется она мне или, чёрт, кинется к тебе на шею, такому святому, и будет меня презирать! Я сдержу обещание, иначе буду презирать себя сам. Не лезь в это, Какаши. Всё, что от тебя зависело, ты уже сделал. А точнее, не сделал.       Несмотря на внешнюю ядовитую сдержанность, он рубил словами воздух, как топором.       — Это ты поставил Рин в ситуацию, где она не могла поступить иначе. Я же готов предложить ей лучший мир, где она точно выберет жизнь, а не смерть. И пусть даже это этот мерзкий несовершенный мир, но она его любила, она за него боролась. И если в моих силах сделать его чуточку лучше, для неё, я сделаю. Это будет реальность, где ей будет безопасно. А самая большая опасность в ней сейчас — Мадара. Я сделаю так, чтобы он не мог больше причинить никому вреда и даже принёс пользу. И, твою мать, Какаши, не смей раскрывать рта сейчас! — рявкнул Обито, заметив, что тот собирается что-то сказать. _______________       — Что ты имел в виду, когда говорил, что ког­да-ни­будь всё бу­дет так, как дол­жно быть?       — Однажды я создам мир, где все будут счастливы.       — Но откуда ты знаешь, какое оно для кого — счастье? Чаще всего люди и сами этого про себя не знают. Я вот никогда не знала, как бы выглядело моё счастье, пока не встретила тебя… И если ты говоришь, что счастье для тебя — это счастье всех людей, — то значит, ты тоже не знаешь. Как ты можешь сделать всех счастливыми, если даже одного себя — не можешь? ______________       Обито тряхнул головой, как будто прогоняя какое-то наваждение.       — И последнее: достать мне риннеган в твоих интересах, Какаши. Ведь тогда я смогу вернуть тебе шаринган. Будешь снова Копирующим Ниндзя.       Он многозначительно приподнял повязку. Оттуда полыхнуло красным. Какаши решил, что спрашивать, откуда у него второй шаринган, не будет. Хватит с него разочарований в Обито.       Да и времени уже много.       Какаши чувствовал себя вывернутым наизнанку, будто душу из него выскребли подчистую тупым ножом.       — Я поговорю со старейшинами. А теперь верни меня назад.       Последнее, что слышал Какаши, прежде чем растворился в воздухе и потерял Обито из виду:       — Завтра в одиннадцать у ворот. Я рассчитываю на тебя.       Какаши успел вяло подумать, что Обито назначил очень удобное время. Ведь Орочимару дал срок как раз до часу дня. ____________