Яблоко раздора (Троянские огни)

На прибрежные города тяжелыми тучами опускался вечер. Люди зажигали на домах робкие огни факелов, освещающих то буйство первых цветов, которыми было украшено каждое жилище и все улицы города. Полная луна вскоре скрылась за уже совсем ставшими черными облаками, а морские волны продолжали с силой ударяться о скалы – все говорило о том, что надвигается сильная буря. Мужчины и женщины, старики и дети – все с замиранием сердца ждали своей участи, ждали ответа высшего существа на все их старания. Вдруг сгущающуюся темноту разверз ослепляющий луч света, и по всему городу стремительно промчался сильнейший ветер, сбивающий с ног зазевавшихся людей. Затем буря взмыла куда-то ввысь, раздался резкий хлопок, и на всех собравшихся под радостный смех тысячи невидимых нимф начали осыпаться цветные лепестки. Небо тут же расчистилось, явив народу ставшую просто огромной луну, тем не менее меркнувшую перед тем величием, с которым восседал на ее фоне бог веселья в своей колеснице. Все вокруг него сверкало золотом, оплетенным стеблями вьющегося плюща. Восторженно разинув рты, люди пялились на явившее себя божество, ахая и невольно задерживая дыхание, чтобы не нарушить этот чудесный «мираж». Дионис довольно ухмыльнулся, взмахнул поводьями, вырывая грозные рыки из своих огненных львов и черных пантер, и резко его колесница сорвалась вниз. От души хохоча, бог веселья пронесся прямо над головами простого люда, и будто по волшебству, бочки с вином откупорились, заливая мостовые виноградным соком, а руки музыкантов сами начали играть веселую мелодию – то было благословление к началу празднования. Колесница Диониса приземлилась на окраине города, где никто не смог бы узреть бога веселья в самой непосредственной близи. Все еще посмеиваясь, довольный выражениями лиц своих «подопечных», он лихо спрыгнул на землю. Тут же его окружили верные менады, меняя богато вышитый золотыми нитями плащ на более простой и легкий. На глаза Дионис надел яркую маскарадную маску, одну из тех, в которых ходили все на его празднике. – Ну что же, – произнес Дионис, в полной готовности упирая руки в бока, – устроим здесь самое настоящее веселье! С этими словами, преисполненный духом, в город вошел бог изобилия и сразу же влился в общий поток празднующих. Пусть со стороны обычного крестьянина его одежда и выглядела слишком роскошно, но прямо сейчас, прямо здесь это не имело ровно никакого значения, а все потому, что на его праздниках равны становились все: и высокие чины, и уважаемые философы, и обычный рабочий люд. Все будто бы забывали о своих различиях на одну ночь, весело чокаясь кружками да нахваливая запеченного кабана. Дионис не упускал ни одного внезапно вспыхивающего хоровода, не пропускал ни одного бесшабашного танца, выбирая себе в пару лишь самых красивых девушек, и всегда вовремя оказывался рядом с той бочкой вина, у которой произносили самые громкие тосты. Но ночь была не вечной, и страсти начали накаляться, вспыхивая то тут, то там меж разгоряченных от вина и громкой музыки тел. Впрочем, надо сказать, что и сам бог веселья был ничуть не обделен женским вниманием. Городские девушки так и вились вокруг него, пленяясь его красивым и даже каким-то неземным цветом кожи, изящной талией и хитрой, немного высокомерной улыбкой хозяина положения, которой он одаривал каждую, осмелившуюся приблизиться к его божеству. Женское тело пленилось необыкновенной внутренней мощью, исходящей от него, оно будто чувствовало, кто перед ним, и впору им было бы испугаться, но притяжение было намного сильней. Но то были лишь холодные и расчетливые женщины, настолько желающие урвать хоть маленький кусочек счастья, что прошлись бы ради этого по головам своих «соперниц». Хоть Дионис и был богом веселья, создавая вокруг себя чувство беззаботности и вседозволенности, существовало и то, что он больше всего не мог терпеть в этом мире, а именно – неискренности. Поэтому таких женщин, надевших маски не только на свои лица, но и запечатавших собственные сердца, Дионис легким жестом отправлял к ближайшему скучающему мужчине, оставляя их дальнейшую страсть на своих менад. Бог веселья сладко усмехнулся: – Скоро здесь не останется ни одного свободного уголка, который бы ни был занят пылающими от желания телами. Пора бы и мне определиться с пассией на эту ночь. Налив себе в кружку вина, Дионис вразвалочку двинулся по улицам города. С наслаждением наблюдая, как красиво переливается свет на уже изрядно потных телах и как светятся глаза на одну ночь безумно влюбленных. Бог веселья полной грудью вдыхал ночной воздух, приправляя его вкусом прошлогоднего вина, который по праву можно было считать достойным бога. Легко пританцовывая в такт простонародной музыке, Дионис незаметно вышел к лесу, который мощной стеной вставал прямо за последним домом этого города. Вздохнув, бог веселья праздно разлегся на краю каменного фонтана, лениво попивая из большой деревянной кружки и думая, где же найти ту единственную, которая бы пополнила коллекцию его прекрасных нимф. Аромат цветов вкупе с вином невольно опьяняли, как и запах свежей травы, доносившийся откуда-то из чащи леса. Бог веселья затуманенным взглядом глядел в темноту деревьев, когда вдруг ему показалось, как что-то промелькнуло меж их стволами. Конечно, можно было бы сослаться на то, что это просто мелкое зверье, или же свою роль здесь сыграла явная расслабленность самого Диониса, если бы не одно «но» – бог веселья не чувствовал ничьего живого присутствия поблизости. Все это было немного странно, поэтому, самодовольно ухмыльнувшись, Дионис двинулся прямо в темноту леса. – Неужели кто-то решился со мной поиграть?.. Уверенно лавируя меж деревьями и пробираясь сквозь заросли кустов, неожиданно для себя бог веселья вышел на проторенную тропинку, ведущую куда-то вверх. Раз за разом оглядываясь по сторонам, Дионису казалось, что вот-вот, и кто-то выйдет ему навстречу или же покажется из темноты, но ничего не происходило. Невольно заставляя себя все внимательнее всматриваться в окружающий его лес, бог веселья продолжал идти по тропинке, когда вдруг немного впереди он вновь краем глаза смог уловить чье-то явное движение. Ускорив шаг, Дионис уже было подумал, что нагонит неизвестного, но в том самом месте тропинка кончилась, и бог веселья выскочил на широкий луг. Тут же окружавшая его тьма рассеялась, а его взору предстал огромный костер, вокруг которого резвились молоденькие крестьянские парни и девушки. Не успев собрать искорки подозрений в одно целое, Дионис увидел ее – ту самую. В простой легкой тоге она, смеясь, бегала по притоптанной траве, играя с другими в какую-то простонародную игру. Ее рыжие волосы доставали до пояса, а в свете огня они отливали ярко красным, превращая все вокруг нее будто в живое пламя. А ее улыбка... она была поистине искренней и столь же по-детски наивной – именно такую Дионис желал видеть в своей коллекции. Скинув свой дорого выглядящий плащ, чтобы более походить на простого человека, бог веселья уверенно двинулся к веселящейся молодежи. Впрочем, соблазнить девушку ему не составило и толики труда: уже после пары простых комплиментов, нескольких вопросов о ней самой, чуть шарма и той загадки, что была скрыта под маскарадной маской, и она полностью покорилась небесному божеству. Дионис будто бы сам пленился ею, влюбившись, словно в первый раз. Поэтому, не теряя времени даром, они незаметно отдалились от основной компании. Дионис повел свою единственную на эту ночь в ближайшие заросли, где они удобно устроились на траве лесной опушки. Лишь только вновь зайдя в лес, бог веселья снова ощутил это «странное» чувство, но старался не замечать его, с наслаждением гладя по волосам свою будущую прекрасную менаду. Прикосновения к ее губам были сладки, но в таком деле маскарадная маска явно была лишней, да и не было в ней больше никакой необходимости. Оторвавшись от чувственных женских губ, Дионис освободил свой божественный взор от мешающей вещи, тряхнув при этом золотыми кудрями своих длинных волос. Девушка ахнула, вмиг узнав в нем Бога, но было уже поздно – крепкая рука схватила ее за талию, а ловкие пальцы поползли под полой тоги. Ее капкан со звоном захлопнулся. Настойчивые ласки Диониса заставляли девушку стонать в голос, постепенно погружая ее в измененное состояние, которое помогло бы ей осуществить переход к совсем иному существованию. Но для конечного превращения оставалась единственная деталь, являющаяся для бога веселья самой любимой частью этого процесса, а именно – непосредственное слияние с небесным существом. В предвкушении облизывая губы, Дионис уже готов было осуществить неизбежное, когда, эффектно запрокинув голову, вдруг встретился с горящими в темноте животными глазами, напряженно наблюдавшими за развернувшимся действом. Молча переглядываясь несколько долгих мучительных секунд, первым моргнуло существо, чьи глаза отливали зеленым светом, и тут же попыталось скрыться в чаще леса. Но не тут-то было. Напрочь позабыв про свою «добычу», Дионис рванул за ним. – А ну стоять! – крикнул он вслед удаляющейся фигуре. Неужели кто-то был способен подобраться к олимпийскому богу незамеченным – уму непостижимо! Прибавив ходу, бог веселья пытался ухватить несносное существо хотя бы за длинный хвост, от бега виляющий туда-сюда, но парень с завидным постоянством ловко менял направление, либо же нырял в кусты поблизости, в попытках отделаться от преследователя. В какой-то момент они оказались на более-менее открытой местности – спина убегающего отчетливо виднелась прямо перед ним, и Дионис понял, что это его шанс. – Стоять, кому сказал! – сквозь зубы вырвалось у бога веселья, прежде чем он из последних сил прыгнул на хвостатого парня. Парочка с грохотом повалилась на землю, парень под Дионисом в страхе попытался развернуться к нему лицом, чтобы затем, видимо, оттолкнуть ногами, но бог веселья был шустрее, всем телом мигом навалившись на растерянное существо. – Зачем ты меня преследовал? – едко поинтересовался Дионис, сразу переходя к делу. – Это ведь был ты, все это время? Вся эта кажущаяся поистине бессмысленной беготня изрядно измотала бога веселья, что выражал его злой взгляд, вперившийся в испуганные зеленые глаза напротив. – Ах... но я... – залепетал рыжеволосый парень, всячески пытаясь отворачиваться от чуть ли не вплотную приблизившегося бога. – Я... я ничего такого не хотел, просто смотрел... – Ах ты просто смотрел, да? – издевательски повторил за ним бог веселья, локтем все сильнее зажимая хвостатому парню горло, чтобы тот перестал брыкаться. – А ну отвечай, что ты тут замышляешь? Последнее слово явно заставило зрачки парня расшириться, и он тут же, чуть ли не захлебываясь, прокричал: – Нет! Я даже и не думал кому-то навредить! И, будто сам испугавшись такой резкой реакции, чуть спокойней продолжил: – Н-ну я просто впервые вижу бога, и... и мне было интересно, чем вы занимаетесь, – тараторил себе под нос рыжеволосый, усиленно стараясь не смотреть в глаза Дионису, – вот я и смотрел... Ты такой праздник устроил, привлек так много нимф... Все эти танцы, вино, столько людей... а потом ты с этой девушкой, а я не знал, что ты собираешься делать... – Великая Селена*... так он с самого начала понял, что я бог... – ошеломленного подумал Дионис, уже не слушая, что лепечет это существо, а затем резко рявкнул, сильней прижимая парня к земле: – Кто ты такой?! Что ты намеревался устроить против олимпийского бога?! – Да ничего я не хотел плохого, – захныкал парень, прижимая торчащие козлиные ушки. – Я просто... – Думаешь, я поверю, что все это просто совпадение? Да что ты так сильно хотел вызнать, раз смог тайком подобраться к богу в момент свершения священного ритуала?! – прервал его бог изобилия. – Н-но я правда не знал... – парень зажмурился, мысленно моля небеса, чтобы этот допрос наконец закончился. Если уж этот парень смог узнать его без маски, да и к тому же был способен видеть менад, значит, в нем явно было что-то от бога. Дионис хотел было уже выдать несколько нелицеприятных предположений насчет происхождения и замыслов этого хвостатого, в лучших традициях олимпийских интриг, как вдруг ушки парня навострились, и он тихо шепнул: «Люди». Бог веселья на секунду отвлекся, и это стало его ошибкой, так как долговязый паренек резко дернулся и, скинув Диониса с себя, тут же исчез в темноте леса. – Ну что за напасть гермесова?! – выругался сквозь зубы бог изобилия, когда понял, что искать хвостатого на его же территории – дохлый номер. Тем не менее рыжеволосый парень был прав – сюда приближались люди, видимо, безрезультатно пытавшиеся отыскать уведенную Дионисом девушку. Бог веселья щелкнул пальцами, чтобы в следующий миг вскочить на подоспевшую черную как смоль пантеру, – он был слишком зол и мог ненароком наслать своих только с виду безобидных менад, чтобы те растерзали не вовремя появившегося человека. – Ну я тебя из под земли достану... – цедил желчь Дионис, мысленно уже поставив себе целью выяснить, что затевает этот странный парень, посмевший перейти дорогу самому олимпийскому богу. «Мне просто было интересно» – ха! Сорвать традиционный ритуал, непрерывно повторяющийся из года в год, тем самым лишив самого Бога вина и утех новой – и к тому же такой прекрасной – менады, да еще и выставить его полным дураком, не заметившим преследователя, – непростительно. Теперь Дионис точно знал, что, пока он вновь не найдет этого парнишку, покой ему будет только сниться. *** Солнце только начинало выглядывать из-за горизонта, когда Эрот приземлился на песочный берег небольшого портового городка. Накинув темный плащ, чтобы больше походить на обычного путника, бог любви с интересом глянул на каменные домики, в одном из которых, по мнению его дражайшей матери, должна была находиться одна из самых красивых смертных после, конечно же, Елены Троянской. Последнюю Афродита предусмотрительно не трогала, так как на эту женщину посматривал сам Зевс, а гневить этого большого ребенка было себе дороже. Эрот и сам был бы не прочь поразвлечься с самой красивой женщиной Греции, но, будучи бессмертным богом, никак не мог понять, зачем ради этого рисковать всем, что у тебя есть. И тем более, зачем это делать, когда можешь получить абсолютно любую девушку на свете, лишь только представ перед ней, и она сама ради тебя пойдет на что угодно. Эрот ухмыльнулся: «Так или иначе, а власть решает все». Набросив на голову капюшон, бог любви смело вошел в город. Знатные дома видели еще только десятый сон, в то время как в крестьянских уже давно кипела работа. Торговцы выкладывали свежепойманный товар на прилавках, отсчитывая мешочки с деньгами ранним рыбакам. Женщины тоже не сидели без дела, возделывая землю на дальних полях да присматривая за детьми. Эрот проходился по городу с явным равнодушием, не прельщаясь запахом свежескошенной травы, смешивающейся с ароматом утреннего хлеба, ровно как и людьми вокруг себя. Все были для него равны, все были недолговечными гостями этого мира, и жизнь их казалась Эроту полностью лишенной всякого смысла. Проходя по узкой торговой улочке, бог любви даже не потрудился заметить пожилую женщину, несущую тяжелую корзину красных яблок, и сильно задел ее плечом. Не выдержав равновесия, торговка с коротким криком упала на каменную мостовую. Будто прибив назойливую мушку, бог любви даже не замедлил шага, спокойно заворачивая за угол. Будь внимательность Эрота здесь чуть выше, а интерес к окружающим людям чуть больше, и история могла бы сложиться совсем по-другому. Но судьба в этот раз была на стороне людей, поэтому бог любви не заметил, как к упавшей торговке подбежала молодая девушка, не заметил жемчуга, что играл бликами в ее длинных каштановых волосах, не заметил красивого выреза ее губ и прозрачных, как спокойное море, глаз. Но Эрота вела самоуверенность, доставшаяся от самой Афродиты, поэтому голос интуиции даже не решался побеспокоить олимпийского бога любви. Безрезультатно пробродив по окрестностям города целый день, Эрот вышел в поле и с немалым раздражением начал топтать уже довольно высокую траву, устраивая себе ночлег. – Проклятье Аида, и почему я должен гоняться за какой-то мифической красавицей вместо того, чтобы наслаждаться сейчас ванной на розовой воде и кидаться в нимф облачной пенкой, – причитал себе под нос бог любви, зло комкая свой плащ, чтобы хоть как-то заменить им свою любимую подушку из собственных выпавших когда-то перьев. – Терпеть не могу, когда работа затягивается. Кое-как найдя себе удобное положение, Эрот молча уставился в начинающее темнеть небо. Сколько он себя помнил, его никогда не волновал окружающий мир, его устройство и то, как добиться желаемого. Проблемы выбора в той или иной жизненной ситуации никогда не стояла перед ним, потому что единственное, что он когда-либо ценил и считал значимым, были его собственные желания и потребности. Бог любви брал то, что хотел, ни граммом больше, ни граммом меньше. Все было четко решено и отмерено: себе – все, другим – ничего. И так должно было оставаться всегда, пока божественное тело не познало бы вечного забвения, затерявшись в веках. Разогнав вереницу мыслей о доме, ласке матери и тоске по забавам с любимым другом, Эрот недовольно нахмурился и закрыл глаза. Благо сон не был чужд даже олимпийскому богу. Однако когда солнце полностью скрылось за горизонтом, а ночь вступила в свои законные права, бог любви почувствовал рядом с собой чье-то дыхание. Сердце этого существа билось с перескоками, неравномерно, поэтому, подумав, что это просто отбившаяся от стада овца, Эрот недовольно поерзал и перевернулся на другой бок. Но «животное» явно не хотело так просто от него отставать – бог любви почувствовал, как что-то мягкое коснулось его щеки, а прерывистое дыхание стало совсем близко. Эрот резко открыл глаза, желая напугать глупое существо, но неожиданно для себя встретился с парой светло-голубых глаз. «Овечка» оказалась вполне себе миловидной девушкой, неотрывно следящей за действиями бога любви. Эрот недоуменно поднялся – девушка чуть отодвинулась, продолжая наблюдать за ним. Лишь только своим видом она уже заведомо раздражала Эрота: ее выбившаяся из пучка волос прядка, ее живое лицо, пышущее молодостью, расслабленная поза, которая не выражал ни капли страха – лишь интерес. Интерес... вот что было в ней странно. Вдоволь наигравшись в гляделки, первым не выдержал Эрот. – Кто ты такая, что разбудила меня? – высокомерным тоном произнес бог любви. – Это тебя я должна спросить, кто ты, – не мигая, ответила девушка. – Впервые тебя здесь вижу. – Вот же заносчивая, – подумал про себя Эрот, раздраженно хмуря брови. – Ты, верно, пришел издалека, – улыбнулась девушка, кивнув на изрядно помятый плащ, который Эрот еще недавно использовал в качестве подушки. – Где твой родной город? – Да что с ней такое?! – продолжал мысленно восклицать бог любви. – Она что, вообще слепая? – Если ты голоден, то я могу тебе что-нибудь принести, – говорила девушка, радуясь возможности помочь бедному путнику. – Да и ночи уже холодные, могу тебе и одежды какой принести. Ну что ты молчишь? Неужели настолько замерз? – Твои слова смешны для меня. Как ты себе все это представляешь – чтобы мне нужно было все то, о чем ты тут говоришь? – едко усмехнулся Эрот, с пренебрежением взирая на «наивную овечку». – Обычный путник – и это все, что ты во мне можешь видеть? – Ты очень красив, – смущенно выдала девушка, – наверное, такие мужи рождаются только в знатных семьях. Зачем же ты сбежал из дома? – Небесные существа, она все продолжает гнуть свое! – думал Эрот, пребывая в легком шоке. – Как такое возможно? Неужели Небо навек от меня отвернулось? – Прости меня, что не сказала этого сразу, – проговорила девушка, забирая прядку за ухо. – Боги, ты явно желаешь моего гнева, – зло вырвалось у бога любви. – Посмотри внимательней мне в глаза! Взгляни на мое лицо! Неужели ты не видишь? – Я уже сказала, что ты красив, что еще ты хочешь от меня? – девушка в страхе отпрянула, не ожидая, что ее начнут вот так хватать за плечи. – Не трогай меня! Подобрав длинную юбку хитона, девушка помчалась прочь от разъяренного Эрота. После случившегося он еще долго не мог уснуть, ведь эта «наивная овечка» была единственной женщиной, которая осталась равнодушна к его любовным чарам. Эта девушка была единственной, кто не влюбился в него с первого взгляда – она не разглядела в нем Бога.