Люба

      Мысли. Люба.       Я смотрела на сына. Бледный тоненький мой мальчик еще не отошел от наркоза. Я держала его холодную ручку в своей, стараясь согреть. Его вторую ладошку держал Саша. Мы оба молчали у постели сына. О чем мы думали, было ясно. Только о нем, о нашем мальчике, и его неутешительном диагнозе. Федя сделал все, я знала это. Да при чем тут Федя! В болезни Ванечки виновата я и только я. Я искалечила его, спасая других. Зачем? Он важнее, он все, что у меня есть - мой единственный сын. Единственный? Как я могла подумать так? У меня их трое, даже четверо, и еще дочка. Просто они все единственные. Но у них все хорошо, а вот Ванечка! Почему же рука не теплеет, а вторая... Саша ее недостаточно греет. Я подняла глаза на мужа. В этот момент и он посмотрел на меня. Он плачет! Я ужаснулась. Слезы катились из его синих прекрасных глаз. "Счастливый, - пронеслось в голове, - ты можешь плакать, а я нет". Я как будто умерла. Вот почему я не могу согреть ручку сына, у меня у самой руки ледяные. Я отпустила Ваню, встала и обошла кровать. Наклонилась и дотронулась до той ладошки, которую держал Саша. Она была теплой. Он молча накрыл наши с Ванечкой руки своими. Теплые, даже горячие ладони. Я не отстранилась. Он встал и прижал меня к себе. Я понимала, что больше этого не будет, сегодня и все. У МЕНЯ БОЛЬШЕ НЕТ МУЖА! Только очень было нужно его тепло. Чтобы было на кого опереться. Чтобы не захлебнуться чувством собственной вины. Вот почему Бог не дал мне возможность больше иметь детей. Потому что я недостойна их. Потому что я плохая мать. Я вообще не мать. Я сама сделала такое с сыном. Саша гладил меня по голове и держал в своих сильных руках. Его слезы капали мне на щеки и наконец смешались с моими. Он увидел, что я наконец заплакала, и отпустил меня.       - Папа, - раздался слабый голос сына.       Саша бросился к нему и снова схватил его за руку. А я так и стояла и смотрела на моих мужчин, самых дорогих и любимых. И где-то глубоко-глубоко внутри появился очажок тепла, я задрожала от контраста тепла и холода внутри меня, зубы стучали, и все вокруг исчезло.       Открыв глаза, я увидела его. Мы так и смотрели глаза в глаза. Он помог мне встать с кушетки. Не знаю, как я на ней оказалась. Подвел к кровати сына. Ванечка был такой же бледный, но он улыбался. Я на коленях целовала его ручки и молилась вслух. Медсестра открыла дверь палаты, но Саша жестом попросил ее уйти. А потом вышел сам, оставив нас с сыном наедине с Богом...