Небеса в огне

      Если бы в силах Кейлин было заставить челнок скользить по темному звездному пространству быстрее, она бы это сделала. Вместо этого ей остается только сидеть на месте, борясь с желанием подскочить и измерить пространство «Кадьяка» шагами — раз за разом, пока метание от стены к стене не превратится в своеобразную медитацию, бессмысленную, монотонную, обволакивающую мысли приятной немотой. Она сплетает пальцы, хрустит суставами. Ожидание томит едва ли не больше осознания случившегося. На команду Шепард старается не смотреть — коммандер прижимается лбом к стеклу и прикрывает глаза.       Она должна была это предвидеть.       Гаррус касается ее запястья — Шепард едва не отдергивает руку. Под кожей ходят нервные токи, бьют иглами и собираются холодным комом пустоты в животе. В груди нестерпимо тянет. Шепард делает глубокий вдох и заставляет себя собраться. Что бы ни случилось на «Нормандии», как бы она ни чувствовала себя после случившегося, она все еще капитан, и притихшая команда, сидящая вокруг, полагается на нее. Нельзя позволить потрясению и колко вспыхнувшему чувству вины выбить себя из колеи и подорвать уверенность группы.       Она должна была это предусмотреть, но — не предусмотрела. Кейлин до скрипа стискивает зубы. Дерьмо случается — ей не нужно объяснять это лишний раз. Да только равнодушие — не ее черта.       — Две минуты до контакта с «Нормандией», капитан, — докладывает пилот шаттла.       Две долгих минуты. Слишком долгих. Шепард проверяет заряды «Фаланги», механически отсчитывая секунды про себя. Силуэт «Нормандии» видно в иллюминатор — Кейлин разглядывает плавный, обтекаемый корпус, выискивая любые признаки случившейся беды. И бортовые огни кажутся не такими, и крылья будто помяты; Шепард щурится, присматривается. Нет, все как прежде. Это ее разум играет и обманывает, рисуя в воображении картину пережившего атаку Коллекционеров корабля и заставляя вспоминать обломки первой «Нормандии».       В груди сжимается и ухает вниз, а леденящий и совершенно непостижимый ужас зреет под ребрами. Он течет по венам вместе с кровью, отравляя тело, выпускает мерзкие щупальца, тисками сжимая желудок и низ живота, и ноги откликаются гудящей болью напряжения. Ужас — это ночной шепот, мягко бегущий пальцами вдоль позвоночника и вызывающий озноб, от которого не убережет даже самое теплое одеяло.       Было наивно и глупо считать, что опыт убережет от внезапной слабости в коленях, когда смерть ворочается у самых ног и раскрывается воронкой, подбирается ближе и ближе. Остается стоять на краю и чувствовать ее дыхание на лице, чувствовать, как незримые страшные когти причесывают воздух у волос — и не касаются, нет. Было бы проще, если б касались. Тогда можно было бы выхватить пушку из кобуры, зажечь синее пламя биотики в ладони и дать отпор, встретить бездонную пустоту небытия яростным вихрем, выпуская неукротимое пламя из собственной души и спуская ярость с поводка.       Но смерть ходит рядом, крадется и прячется в тенях, заставляя тонкие волоски на шее вставать дыбом. Смерть хихикает, посмеивается над самым ухом и тянет костлявые руки, раскрывая объятия. Она ждет, когда добыча, уже единожды вырванная из ее пыльного, затхлого плена, снова вернется к ней. «Скоро», — обещает она, щеря пасть в оскале.       Шепард встряхивает головой и поднимается с места. «Кадьяк» опускается в грузовом отсеке «Нормандии» и затихает. Коммандер тратит мгновение, рассматривая влившийся в ладонь тяжелый пистолет — его бы пустить в дело часы назад!.. Кейлин дергает плечом, закрепляет «Фалангу» у бедра и шагает в трюм. Она осматривается: похоже, Коллекционеры действовали аккуратно. Она видит царапины на стенах, следы от пуль, следы крови на полу — но в целом корабль выглядит нетронутым...       ...И опустевшим.       Шепард стискивает зубы.       — СУЗИ?       — С возвращением, коммандер, — искусственный интеллект отвечает сразу, будто ждала оклика. — Мистер Моро в зале совещаний.       — Спасибо, — Шепард машинально кивает и пересекает трюм, размашисто следуя к лифту. Она замедляет шаг лишь у кровавых следов у самой створки отсека: окидывает взглядом и качает головой. Ей следовало быть здесь, когда это случилось. Пальцы за крепким покрытием брони касаются бурого темного пятна; запекшаяся, подсохшая кровь слетает со стены рваными хлопьями.       Шепард сжимает ладонь, покрывшуюся багровым пеплом, и почти взлетает по лестнице к лифту, заставляя следующую за ней группу поторопиться.

***

      — Всех?! — Миранда обрушивается на Джокера, едва успев переступить порог. — Вы потеряли всех и едва не лишились корабля?       — Да знаю я! — огрызается Джокер в ответ. Выходит у него не очень. — Я тут был, вообще-то.       — Это не его вина, Миранда, — вмешивается Джейкоб. — Никто из нас не был готов.       Шепард массирует переносицу. Они были готовы — к чему угодно, только не к такому. Ее гребаный недосмотр. Внимательный, беспокойный взгляд Гарруса она едва ли не ощущает физически. У лифта он попробовал выяснить, как она — опустившаяся на уровень платформа спасла Шепард от необходимости отвечать. Теперь этот вопрос, что-то не высказанное, повисло между ними и тикает, будто древняя бомба с часовым механизмом. Совершенно не вовремя, думает Шепард. У нее похищенный экипаж, Коллекционеры и задание, ради которого ей дали жизнь взаймы.       Эта мысль гулко отдается в голове, и мурашки потоком стекают вниз по спине.       — Похоже, крутая была заварушка, — Шепард кладет ладонь на плечо пилота. — Держишься?       Джокер на нее не смотрит. Он вообще не смотрит ни на кого конкретно — все больше куда-то вдаль, будто сквозь стену в опустевший БИЦ.       — Тут много свободных мест, — наконец, негромко говорит он. Слишком серьезно для того Джокера, которого Шепард оставила присматривать за «Нормандией» в свое отсутствие.       Кейлин оборачивается и смотрит туда же. С мрачным затишьем в БИЦ она встретилась мгновение назад - вид обезлюдевшей палубы заставил холодок бежать по телу. Капитан внутренне содрогается, обнаружив, как слова Джокера вторят ее собственным мыслям. На «Нормандии» стало пусто; Шепард кажется: выйди она сейчас в БИЦ и отдай приказ — ее голос отразится от стен эхом. Все, кто здесь был — не только «Цербер», но и ее люди, те, за кого она отвечает. Можно не доверять Призраку, можно не соглашаться с тем, что делает организация, но сохранять спокойствие, когда рабы Жнецов выкашивают команду, невозможно.       Они говорят что-то — Миранда, Джейкоб, СУЗИ. Говорят — и все произнесенное сливается в шум, в котором Шепард не слышит слов. Это все неважно, думает она, насилу отводя взгляд от створки, за которой пустеет БИЦ. Кейлин смотрит на ладонь, коснувшуюся чужой крови: на перчатке не осталось никаких следов, но ей кажется, что она замаралась по локти.       Вот ее плата за промедление.       — Мы должны спасти команду, — объявляет Шепард, и в зале мгновенно воцаряется тишина. Она расправляет плечи. — Корабль чист? Не хотелось бы, чтобы сюрприз повторился.       — Мы с СУЗИ проверили все системы, — рапортует Джокер. — Блок «свой — чужой» работает нормально. Мы можем пройти через ретранслятор «Омега-4» после получения соответствующего приказа.       — Тогда я только что его отдала, — Шепард кивает и обводит взглядом присутствующих — всех, кто присоединился к ней в этой борьбе. Зал совещаний кажется маленьким и тесным, когда вся команда собрана в одном месте. — Возвращайся на мостик, Джокер. — Пилот салютует и ковыляет прочь, а Кейлин обращается к ожидающему указаний отряду. — Если кто-то считает, что не готов или для него это слишком, — резко чеканит она, — то челнок по-прежнему в трюме. Остальные — отправляйтесь на места.       Она хочет добавить что-то еще, открывает было рот, но только морщится, будто от короткой вспышки боли, разворачивается и вылетает прочь. Расправленные плечи, безупречная армейская выправка — все эти сигналы знакомы тем, кто следовал за ней в погоне за Сареном. Гаррус помнит, какой она покидала Президиум целую жизнь назад: та же походка, тот же взгляд, решительный и холодный, та же сталь в голосе. Это предел. Спокойствие доведенной до опасной грани Шепард трещит по швам, и ярость, которую она крепко держит на коротком поводке, рвется наружу, требуя действия.       Чтобы не сорваться, Шепард хватается за личину солдата-болванчика и не позволяет себе ничего сверх, и только она сама знает, какой силы ад жрет ее изнутри.       И не знает, насколько хватит ее выдержки.       — Не к добру, — бормочет Тали, но в тишине сказанное звенит почти оглушительно.       Гаррус медлит долго — слишком долго, на его взгляд, а потом мысленно называет себя идиотом и торопится к успевшему вернуться лифту.

***

      Капитанская каюта встречает Гарруса грохотом. Шепард сметает с рабочего стола старый шлем, найденный на месте крушения первой «Нормандии», круто разворачивается, вцепляется пальцами в волосы и меряет пространство комнаты широкими шагами. Она едва не врезается в аквариум, упирается ладонями в крепкое стекло, за которым безмятежно зависают рыбы. Не отрывая ладоней от блестящей прозрачной поверхности, она отступает на шаг назад и опускает голову, пряча лицо за прядями русых волос. Чужого присутствия она будто не замечает — Гаррус думает, что не замечает, пока Шепард не начинает говорить:       — Призрак предупреждал, что Коллекционеры будут за мной следить. Он предупреждал, а я... А я была готова к чему угодно, только не к этому. Я думала, они ударят по мне, и не предусмотрела... Нихрена я не предусмотрела!       — Ты и не могла. Никто бы не смог. Команда знала, на что идёт, Шепард.       Из груди вырывается раздосадованный рык, Шепард выпрямляется, отнимает ладони от стекла, прохлада которого не просачивается сквозь перчатки, и складывает руки на груди. Солдату не нужно объяснять, что дерьмо случается, но как же сложно это принять, когда речь идет о собственной команде.       — Это не оправдание.       Кейлин садится на край кровати, сцепляет пальцы в замок и угрюмо смотрит на Гарруса из-под спутанных волос. Она следит, как он перемещается по каюте: спускается по лестнице, идет вдоль аквариума и садится рядом. Турианец снова касается ее запястья, и в этот раз игнорировать жест она не может.       — Как? — спрашивает она, глядя ему в лицо. — Как ты справился с этим?       — Я не справился, — Вакариан пожимает плечами. — Меня поддерживала жажда мести, а потом появилась ты. — Шепард хмыкает, крепче стискивая переплетенные пальцы. Гаррус убирает волосы с ее лба — она не противится. — Ты пока еще никого не потеряла. Мы их спасем. Я в тебя верю.       Пальцы Вакариана касаются скулы у самого уголка глаз, скользят вниз по щеке к подбородку. Эта нежность будит внутри тепло, которого Шепард не хочет — не думает, что заслуживает и может себе позволить после произошедшего. Она падает на спину. В иллюминаторе над головой плывут звезды; их бег по черному полотну космоса бесконечен и незыблем, и Шепард разрешает себе утонуть, раствориться в этой пустоте. В голове проясняется, а туман не путает мысли.       — Я не знаю, Гаррус, — говорит она, прикрыв глаза рукой. — Ты сам сказал, что наши шансы невелики. А если не выйдет? С Моринт не вышло.       Еще один промах, доказывающий, что она не совершенна.       — Эй. Перестань, капитан. Ты только пушку в руки возьмешь — и Коллекционерам останется разбегаться в панике. Скажи теперь, что я не прав.       Шепард отнимает руку от лица и усмехается. Гаррус знает, что она не станет с ним спорить. Эта битва — то, ради чего «Цербер» вернул ее с того света, то, ради чего она жива. Идеальный инструмент, которому дали цель, и если она не справится... Да нет, глупости. Она не может не справиться — слишком высока цена. Ноша, которую взвалили ей на плечи, тяжела, но сейчас Шепард чувствует, что несет ее не в одиночку.       — Мне уже лучше, — сообщает она. Мандибулы турианца расходятся в короткой улыбке, он поднимается с края кровати — Шепард оказывается быстрее: ловит за локоть, тянет обратно и, сев, прижимается лбом к плечу. — Спасибо, что поддерживаешь меня.       Вакариан приобнимает ее за плечи.       — Ты всегда можешь на меня рассчитывать.