– Пусти, блять! – взревел Милкович, вырываясь из крепкого хвата рук Хранителя, не чувствуя больше опоры под ногами – разница в росте легко позволила Йену оторвать брюнета от земли и оттащить сопротивляющуюся и брыкающуюся фигуру в темный проулок, подальше от любопытных взглядов редких прохожих. – Сука, отпусти меня, – повторил Микки, пиная рыжего и царапая его руки ногтями, орудие расправы успев уже потерять где-то на пути следования.
– Успокойся, – прошептал Йен, устанавливая подопечного на землю и разворачивая к себе лицом, резким движением вперед лишая парня возможности сбежать, блокируя его прижатое к кирпичной стене тело своим. – Спокойно, – выдохнул он в ухо брюнета, сжимая пальцами его напряженные плечи, отправляя потоки энергии в мелко дрожавшую фигуру.
– Прекрати эту хуйню, – из последних сил сопротивлялся Милкович, заметно снизив интонацию и громкость голоса, невольно расслабляясь под горячими прикосновениями ладоней и гипнотизирующим взглядом потемневших зеленых глаз. – Хватит, бля-ть, – запнулся он на последнем слоге, подавившись воздухом, окончательно потеряв связь с заблокированными силой Хранителя эмоциями.
– Посмотри на меня, – строго проговорил рыжий, отпуская плечо Микки и поднимая его голову за подбородок, аккуратно сжимая двумя пальцами напряженную челюсть. – Сейчас ты успокоишься, и я тебя отпущу, – прошептал он в губы брюнета, глядя прямо в голубые глаза, в расширенных зрачках их удовлетворенно отмечая тлеющие угольки былого пламени ненависти и злобы, – а потом мы поговорим, – поставил условие Йен, прислоняясь лбом к покрытому испариной лбу подопечного, забирая остатки негативных эмоций.
– Да хули говорить-то? – фыркнул Милкович, окончательно утихомирившись, ровным ритмом сердцебиения и глубокими медленными вдохами давая понять рыжему, что его можно уже не держать. – Прикончить этого мудилу, блять – вот и все разговоры, – вновь начал заводиться он, как только Хранитель сделал шаг назад и разорвал контакт двух тел.
– Мик, – аккуратно взяв руку подопечного в свою ладонь, блокируя очередную вспышку гнева, позвал зеленоглазый, спокойствием и рассудительностью своей заражая вспыльчивого брюнета. – Нельзя все решать кулаками, понимаешь? Тем более, бежать разбираться в одиночку, – твердо и уверенно проговорил он, заменяя в воспаленном увиденными картинками избитой девушки мозге жажду крови адекватной оценкой расстановки сил в несостоявшейся драке.
– И что, блять, ты мне предлагаешь? – рыкнул в ответ Микки, сумев принять доводы Хранителя, но не согласившись на отступление. – Похлопать Мэнди по плечу и отправить завтра на новую смену в бордель, дрочить очередному уебку, распускающему руки? – выплюнул он, делая шаг в бок, чувствуя себя неуютно под строгостью взгляда зеленых глаз, путающих мысли.
– Обратиться в полицию? – не став уточнять, что с термином «дрочить» он не был знаком, предложил Йен, из нескольких возможных вариантов решения возникшей проблемы выбирая самый, на его взгляд, безболезненный.
– В полицию? – даже не рассматриваемый Милковичем. – Серьезно? – вздернул смоляные брови он. – Дай-ка подумать... – закусил губу брюнет, приготавливая аргументы для твердого «нет». – У моей сеструхи поддельные документы, ее разыскивают службы опеки, а меня самого продержали в ебаной тюряге почти четыре года, – начал перечислять он, – полиция – последнее место, куда я обращусь за помощью, – отрезал Микки, доставая из кармана пачку сигарет, ловко орудуя одной рукой, вторую до сих пор занимая ладонью рыжего.
– Можно придумать что-то еще, – неуверенно проговорил Хранитель, запуская пальцы в огненные пряди волос, пытаясь воспроизвести в голове другие возможные варианты. – Тебя одного к ним я все равно не пущу, – поморщившись от сигаретного дыма, выпущенного изо рта подопечного, твердо заявил он, убеждая Милковича в непреклонности принятого решения движением большого пальца, царапнувшего его запястье, родив на коже маленькие серебристые искорки. – Да и в полицию не обязательно обращаться вам, – предложил к рассмотрению еще одну идею он, – можно заявить анонимно, или я мог бы...
– Ага, блять, – не дал ему договорить Микки. – Ты сам говорил, что опиздюлился перед своими за то, что общаешься со мной, хочешь, чтобы нам снова запретили видеться? – собственный страх перед новым расставанием выдавая за беспокойство о рабочей этике Хранителя, начал сопротивляться брюнет.
– Я же не буду офицерам говорить, что я, хм, не местный, – не с первого раза подобрав нужные слова, оспорил его аргументы рыжий. – Нам не запрещено контактировать с людьми, Мик, нам нельзя открываться им, – пояснил он Милковичу смысл главного правила, надеясь, что призрачная возможность исключить Мэнди и Микки из цепочки бордель-полиция, будет рассмотрена им как вариант решения.
– Нет, блять, – но упрямству его подопечного могло позавидовать стадо баранов. – Моя сеструха – мои проблемы, – отрезал брюнет, отбрасывая окурок в сторону, на секунду изменившись в лице. – Я разберусь, – уверенно проговорил он, благодаря усилиям Хранителя трезвым взглядом и безэмоциональным логическим мышлением сумев найти выход.
Вспоминая о небольшом инциденте, произошедшем в стенах колонии, обеспечившем Милковича возможным союзником в объявленной обидчикам Мэнди войне.
– Мне кое-кто должен, – пояснил он свою мысль, уловив искру непонимания в зеленых глазах, мысленно планируя разговор с отцом Кенни, щуплого мальчугана из соседней камеры, спасенного Микки от изнасилования, наудачу брюнета оказавшегося сыном местного бандюгана. – Завтра свяжусь с ним, попрошу помочь, – проговорил Микки, в уме ставя галочку напротив неожиданно возникшего на горизонте и наспех принятого к разработке плана.
– Ты...
– Сам лезть не буду, – перебил рыжего парень, потянув Йена за руку в направлении выхода, желая поскорее вернуться домой к оставленной там в слезах сестре. – Обещаю, – обернувшись через плечо, заверил он Хранителя и разжал пальцы, теряя тактильный контакт, получая в ответ вопросительный взгляд зеленых глаз. – У нас тут не принято парням за ручку ходить, – объяснил свои действия Микки, пряча ладонь в кармане джинсов, отгоняя от себя мысль о том, что ему не хотелось бы отпускать горячей руки. – Идешь? – не услышав за спиной шагов, поинтересовался он, оглянувшись, и ускорился, чтобы поднять оброненный недавно нож.
– Проебешься еще раз, пиздюлей выхватишь, – пригрозил Милкович, скрипнув дверью подъезда, кажется, уже в третий раз пытаясь сделать шаг вглубь.
– Я же сказал, что задержался не по своей воле, – тут же оправдал свое опоздание рыжий, подаваясь чуть вперед и хватаясь пальцами за распахнутую створку.
– Да-да, помню, важные дела, облака, единороги... – пробубнил Микки, закатив глаза и недовольно поджав губы.
– Да нет у нас там никаких единорогов, – получая в ответ развеселившую его реакцию – всегда спокойный и уравновешенный Йен соскочил на октаву выше, вновь пытаясь донести до упрямого подопечного сказанное пару часов назад.
– Ага, – хмыкнул брюнет, возвращая свое внимание зеленым глазам, решаясь, наконец, попрощаться с их обладателем. – Ты говорил, что геев у вас там тоже нет, – себе под нос почти беззвучно выдохнул он, сокращая остатки разделяющего их расстояния и целуя Йена.
Нежнее, чем «просто друга».
Немного глубже, чем стандартное «до свидания».
Чуть дольше, чем требовалось для того, чтобы вовремя отстраниться.
Цепляясь пальцами за тонкую шею Хранителя, Милкович протолкнул свой язык вглубь гостеприимно приоткрывшегося рта, чувствуя первое обжигающее нервные окончания и распаляющее желание прикосновение к влажному горячему небу Йена, родившее в груди тихий стон, на выходе превратившейся в отчаянную мольбу о взаимности.
И рыжий перед просьбой устоять не смог – наклоняя голову, размещая руки на боках Микки, парень ответил на ласку, смешивая их слюну в общую и переплетая языки, настойчивыми движениями губ увеличивая степень откровенности прощания, притягивая брюнета ближе и вжимая его в твердую поверхность двери.
Чувствуя прокатившуюся по телу волну тепла и нежности, постепенно перерождающуюся во что-то новое, неизведанное ранее и пугающее.
–Что происходит? – задался вопросом Хранитель, переместившись в свои апартаменты, обеспокоенным взглядом зеленых глаз исследуя заметную реакцию тела на подаренный Милковичем поцелуй.
Настолько увлеченный своей проблемой, что не смог заметить насмешливо-понимающей улыбки расположившегося в кресле друга, дожидающегося его возвращения:
– Малыш, думаю, настало время тебе узнать, откуда берутся дети, – усмехнулся Филлипос, поднимаясь на ноги, подходя к покрасневшему Хранителю, сжимающему пальцами внушительных размеров бугорок в паху через ткань серых брюк.
Две недели спустя.
– А чё, тебе идет, – пытаясь сдержать внутри едкий комментарий по поводу униформы сестры, улыбнулся Микки крутившейся перед зеркалом брюнетке, собирающейся на работу.
«Массажный салон» Саши был временно закрыт на ремонт, восстанавливая последствия причиненного пожаром ущерба, ища виновников в поджоге и теряя прибыль, всех сотрудниц отправив в долгосрочный отпуск, в случае Мэнди переросший в увольнение.
Сумев найти нужные слова и объясниться с Милковичем, взбешенным ложью девушки продолжительностью в несколько лет и решением той попрактиковаться в приручении «одноглазого змея» ради получения дополнительных двадцати баксов, брюнетка закрыла вопрос допущенной ошибки и попросила брата, удовлетворенного отмщением, больше к нему не возвращаться.
Мэнди нашла себе работу в небольшой кафешке, обещающую неплохой чай за длинные ноги и миловидное личико, в строгости взгляда хозяина заведения и вопросах короткого с ним собеседования сумев найти намек на порядочность нового руководителя.
– Что тебе опять не нравится? – обернувшись на тихо хихикающего за спиной брата, повела бровью девушка, расправляя синтетические локоны, парой движений рук из брюнетки превратившись в блондинку.
– Не-не, ниче, – прикусив губу, чтобы не рассмеяться в голос, ответил Микки, который и сам недавно отправил в корзину с бельем свою рабочую жилетку (излюбленного адресата подколок сестры), подходя ближе, чтобы одернуть ярко-розовый накрахмаленный подол юбки-солнышко. – Ты на леденец похожа, – подметил он очевидное сходство и, легонько шлепнув Мэнди по заднице, поковылял на кухню, уничтожать приготовленный ею ужин.
– Ты завтра в смене? – крикнула девушка исчезнувшему за углом брату, строя планы на утро, размышляя, можно ли будет остаться в кафе на завтрак или бежать домой, чтобы спихнуть с кровати вечно просыпающего брюнета.
– Авга, – услышала она от Милковича, увлеченного поглощением макарон с сыром, – разбудишь? – вновь вернувшись в комнату, уже в компании сковородки, спросил он.
– А ты не хочешь попробовать хоть раз лечь пораньше, чтобы мне не пришлось бежать домой сломя голову и пытаться поднять твою ленивую задницу с кровати? – за несколько ночных смен успев уже насладиться усталостью и хроническим плохим настроением, заметно усугубляющимся утренними посылами брата на прошлого работодателя, поинтересовалась Мэнди, закидывая небольшую сумочку на плечо.
– Не хочу, – честно ответил брюнет, но в причины к отказу от сна вдаваться не стал.
– Ладно, разбужу, – понимая, что на дальнейшие споры времени у них нет, согласилась Милкович и поспешила на выход.
– Кофейку вашего вкусного захвати, – услышала брошенную в спину просьбу она, когда дверь уже была открыта.
– Ага, именно им и буду тебя завтра будить, – кивнула Мэнди, махнув рукой, – на голову вылью, быстро вскочишь, – улыбнулась она и убежала, надеясь, что небольшое ее опоздание будет воспринято Шоном с пониманием.
– Дышааать, – жадно хватая ртом воздух, прохрипел Йен, отталкивая от себя Милковича, звучно прорычавшего на разрыв контакта губ.
А он и не думал, что целоваться может быть настолько приятно.
Продолжительный разговор с Филлипосом, раскрывшим другу тайны плотских желаний человеческого тела, снизил степень волнения рыжего о своей «ненормальности», страх перед пробудившимся в паху требовательным к ласке органом сменяя легким смущением, и объяснив, как разбираться с встающей перед его лицом проблемой после каждой встречи с Микки собственноручно.
Оставив Хранителю на сегодня лишь один вопрос: «что делать с чужой рукой, если та решит оказать помощь?»
А ведь за две недели они успели вплотную подобраться к этой проблеме.
– Мик, – позвал Йен насупившегося брюнета, отсевшего от него на метр и скрестившего руки и ноги, предварительно прикрыв бедра подушкой. – Я, наверное, пойду? Тебе завтра на работу вставать, опять проспишь, – участливо проговорил рыжий, подползая ближе, маленькой серебристой фигуркой расхаживающего по наволочке человечка надеясь снизить степень напряжения в комнате.
– Вали, если хочешь, – отогнав от себя ладонью рожденный Хранителем образ, рыкнул Милкович, уже привыкший к постоянным побегам рыжего, стоило татуированным пальцам опуститься хоть на сантиметр ниже пояса его брюк.
Нет, Микки не злился.
Да, он дрочил потом оставшуюся часть ночи, но не злился.
Он просто не понимал.
Почему Йен каждый раз сбегал, вместо того, чтобы просто сказать «нет»? Зачем рыжий целовал его так страстно и глубоко, если не был заинтересован в продолжении? Почему Хранитель позволял ему стонать свое имя и просьбы остаться, когда уже был одной ногой на своем злоебучем облаке?
Микки не мог найти ответа. А спрашивать своего
друга в лоб не осмеливался.
– Не хочу, – располагаясь головой на подушке, прикрывающей пах Милковича, печально улыбнулся зеленоглазый, – но тебе нужно поспать, – предоставил он неопровержимый аргумент к необходимости скорого прощания.
– Не хочу я спать, блять, – получая в ответ не менее твердый. – Я хочу.. ррр-р-р, – крепко сжав пальцами переносицу, вовремя заменил признание грудным рыком Микки, приспускаясь на диване и откидывая голову на его спинку, теряя остатки былого возбуждения.
– Чего? – благо, несведущий в делах постельных Хранитель сам догадаться не смог.
– Ничего, – огрызнулся брюнет, цепляясь пальцами за огненно-рыжие пряди, возвращая потянувшегося навстречу ответу Йена обратно на мягкий прямоугольник. – Закрыли тему, – распорядился он, бросив быстрый взгляд на раскрасневшиеся и чуть припухшие губы парня на своих коленях, кусая собственные, чтобы сдержаться и не показать рыжему, чего именно он хочет.
Чувствуя
себя полувековым стариком, пытающимся совратить малолетку.
– Наверное, ты прав, – выдохнул Микки в потолок через десять минут молчания, ощущая неприятную усталость и липкие щупальца одолевшей его тело сонливости. – Мне нужно поспать, – согласился он с Йеном, наклоняя голову, встречаясь взглядом с внимательно рассматривающими его все это время изумрудными глазами.
– Правильно, – тепло улыбнулся Хранитель, щелкнув пальцами левой руки, рождая небольшое серебристое облако рядом с диваном. – Завтра все равно увидимся, – подмигнул он Милковичу, спуская ноги на пол, пряча ступни в искристом тумане.
Но отказываясь вставать окончательно, пока подопечный с ним не попрощается как следует.
Наклоняясь и целуя рыжего, Микки заверил того в своем согласии, кончиком языка очертив контуры приоткрывшихся губ, и толкнулся им внутрь, намекая Йену о том, что будет скучать.
– Сучонок, – прохрипел брюнет, возвращая свой язык на место, чувствуя вместо теплоты и влаги рта рыжего прохладу сквозняка чуть приоткрытого окна, понимая, что Хранитель вновь испарился.
***
– Простите, молодой человек, – окликнул незнакомый голос брюнета, заставляя обернуться. – Вы не знаете, где я могу найти Микки Милковича? Мне сказали, что он должен быть здесь, – поинтересовался высокий мужчина в строгом деловом костюме, бегая взглядом от одного работника к другому в попытке самостоятельно вычислить обозначенного молодого человека.
– Ну, я – Милкович, кто спрашивает? – без долгих церемоний и приветственных рукопожатий ответил парень, недоверчиво глядя на собеседника.
– Ох, отлично, Микки, – улыбнулся мужчина, – я Вас так давно ищу, – воодушевленно проговорил он, засовывая руку во внутренний карман пиджака, доставая небольшой белый прямоугольник с выбитыми на нем золотистыми буквами. – Меня зовут Пол Андерсон, – протягивая визитку брюнету, представился он, дождавшись, пока парень прочитает на нем все слова и цифры. – Мы можем поговорить?
– Пап! – наплевав на все принятые нормы поведения и правила обращения к Верховному, прокричал Йен, врываясь в Главный Зал, стремительно пересекая его под осуждающе-непонимающими взглядами десятка пар глаз, путаясь в подоле длинной мантии и собственных ногах.
– Иоанн, я занят, – остановил взмахом руки подбежавшего к нему отпрыска Владыка, указав на перешептывающихся за его спиной мужчин и женщин.
– Это срочно, – но молодому Хранителю высказаться помешать не смог. – Я не понимаю, – выдохнул рыжий, протягивая отцу каменную плитку, ногтями царапая глубокую черную трещину, проходившую вдоль нее, на глазах обрастающую другими, более тонкими и короткими, травмируя душу Микки новыми шрамами. – Не понимаю...
Tbc...
