Никому не доверяйте. Особенно женщинам

Некоторое время в кабинете герцога властвовала тишина. Наконец, он заговорил, стараясь сохранять важность, но при этом не переусердствовать, дабы не оттолкнуть своё единственное родное дитя, пусть и незаконнорожденное. – Вы можете не поверить мне, но я рад видеть вас, хотя, не скрою, несколько обескуражен внезапностью вашего появления. А выдумка насчёт письма королевы – ваша собственная идея? Девушка кивнула, продолжая внимательно рассматривать этого могущественного и влиятельного человека, а силы, которые помогли ей выдержать первые минуты этой незаурядной встречи, постепенно покидали её, заставляя удивляться собственной дерзости и выдержке, благодаря которой она сейчас здесь. Тем не менее, держать себя в руках у неё получалось. «Отцовское качество», – подумала она. – Что ж, я вижу, что умение ловко пускать пыль в глаза также передалось вам по наследству, – герцог пытался иронизировать, но получалось плохо. Девушка, стоявшая сейчас перед ним в дорожном мужском камзоле, не на шутку растревожила его родительское сердце, ничего не сделав для этого. – Хотите сказать, что я умею убедительно лгать? Ну что вы, не настолько хорошо. И в моих словах о письме королевы есть доля правды. Бэкингем вскинул брови от изумления: – О чём вы говорите? – О письме, – девушка извлекла из-за пазухи запечатанное послание. – Надеюсь, вам хорошо знаком почерк моей матери, и она по-прежнему является для вас главной женщиной, а потому – королевой вашего сердца... милорд. Герцог вздрогнул при слове «милорд»… нужно срочно объясниться, его единственная дочь не должна обращаться к нему так же, как подданные или прислуга. Но сперва – письмо. Он развернул лист бумаги и пробежал глазами строки. В них рукой его возлюбленной было написано, что их дочь больше не может выносить вынужденную разлуку с родителем, и что мать не в силах удержать её, так как девушка обладает характером и волей, доставшимися ей от отца, с которыми мать совладать не может. Бэкингем поднял глаза на Алексию: – Итак, вы желали видеть меня. И, полагаю, вам есть, что сказать. – Разумеется. – Однако прежде, чем вы начнёте, я хотел бы заметить, что если вы ищете славы дочери Бэкингема, или денег, то вы напрасно… – Не утруждайтесь, я поняла вашу мысль. Нет, мне это безразлично. Мне просто нужен отец, которого у меня не было в детстве. Сейчас он мне нужнее, чем раньше, если только я ему нужна. Герцог заметил: девушке было крайне неприятно услышать то, что ему пришлось сказать, но промолчать в его ситуации было бы не самым умным решением. Вместе с тем, ссора сейчас не нужна была ни ему, ни ей. – Простите меня, Алексия, но я надеюсь, вы понимаете, что я слишком серьёзная фигура в нашем государстве, и что подобное не исключено. Я не утверждал, что вы тщеславны или алчны, мне необходимо было только убедиться, что вы выше этого, по крайней мере, между нами. К тем, кто будет ниже вас по положению, вы всегда вольны будете относиться так, как пожелаете. Алексия медленно кивнула. Нелегко было справиться с неприятным осадком в душе, появившимся после этих предположений Бэкингема, но девушка всё же понимала: он по-своему прав. А потому, постаравшись отбросить неприятные мысли, она продолжила: – То, что я скажу сейчас, зависело от того, как вы примете меня, это было очень важно. Я вижу, вы не настолько надменны и высокомерны, каким стремитесь быть для всех, и что у вас есть сердце. Иначе вы не только не поддерживали бы всё это время меня и мою мать, но и отреклись бы от меня сейчас. Напротив – вы даже не попытались скрыть, что узнали меня, а это значит, что я для вас что-то значу. И потому вы для меня – тоже... Голос девушки дрогнул. К горлу подступил ком. Она хотела ещё кое-что сказать, но в этот момент просто не могла. – Алексия, – вздохнул герцог, – вы и ваша мать всегда были и будете важны для меня, как никто другой... Но вы должны понимать – у меня нет возможности открыто признать вас дочерью. Повисла мучительная пауза. В душе девушки боролись два чувства – радость от обретения отца и боль от того, что придётся скрывать их близкое родство по-прежнему. В глазах девушки блеснули слёзы: – Вы просите меня уйти?! – Не так, как вам показалось. Девушка нахмурилась: – Что это значит? – Только то, что сейчас вам нужно удалиться, оставшись для всех, кто видел вас, всего лишь юным гонцом, принёсшим письмо от королевы. Но погодите, – вскинул руку герцог, предупреждая вспышку гнева дочери, – это только маскировка. Выйдя из ворот, вы повернёте влево и пойдёте вдоль ограды моего замка. Дойдя до края, свернёте за угол, а там вас будет ждать мой верный человек, что назовёт вам пароль – ваше имя – и проведёт вас по тайному ходу обратно. Вас оставят в дальнем секретном помещении замка, где есть несколько комнат и все условия, чтобы вам было удобно. Я появлюсь там не позднее, чем через полчаса. Там мы сможем поговорить. Если вы задержитесь здесь ещё хоть на минуту, это вызовет подозрения у прислуги. Увидев, что девушка сомневается, он добавил: – Прошу вас, Алексия, доверьтесь мне. В самом деле, неплохой способ убедиться в том, можно ли верить герцогу как отцу. Охваченная противоречивыми чувствами, девушка всё же кивнула и, собрав волосы, вновь спрятала их под берет, преобразившись в юношу. ************ Через час она сидела на стуле в комнате потайного помещения замка, обхватив голову руками. То, что предлагал Бэкингем, было ей не по душе, и в то же время она понимала, что в этом, в общем-то, их с отцом единственный шанс на постоянное общение и возможность видеться друг с другом. В конце концов, Алексия согласилась. – Итак, – подвёл итог герцог, – завтра ночью тот, кто проводил вас сюда, будет сопровождать вас, облачённую в женское платье и дорожный плащ, до кареты, ожидающей на соседней улице. В ней вы подъедете к моему замку. Я представлю вас всем как свою дальнюю родственницу и воспитанницу, оказавшуюся на моём попечении после гибели всех родных. Мне жаль, что только так я могу приблизить вас и открыто видеться с вами, но иного выхода нет. А вашей матери мы можем отослать письмо с надёжным человеком, чтобы она знала, что с вами всё хорошо, и что вы через какое-то время сможете её навестить. Бэкингем помолчал немного, а затем, уже тише, добавил: – Разумеется, вы вольны сделать иной выбор и вернуться к матери. У вас есть время поразмыслить над всем этим до следующей ночи и принять решение. Я сожалею, что не имею возможности предложить вам обращаться ко мне, называя меня отцом, при всех. Но, если не будете против, я был бы счастлив однажды услышать это от вас, когда не будет свидетелей... Он поклонился на прощание и собрался уходить. Уже в дверях он вздрогнул и резко обернулся, услышав за спиной: – Отец! Постойте. Я согласна. Герцог порывисто шагнул назад, заключив дочь в объятия, а она всё ещё вздрагивающим голосом тихо говорила: – Я знаю, другого выхода нет. Не волнуйтесь, при свидетелях я буду звать вас «милорд», я не проговорюсь. Я сумею. ************ Алексия в безуспешных попытках унять дрожь от холода ускорила шаги по каменной ловушке с крохотным зарешёченным окошком наверху. Да, тогда герцог поступил, как благородный человек и сдержал своё слово. Он сделал всё, как обещал, и в её теперешнем заточении он не виноват. Это только её вина... Но разве сердцу прикажешь? Девушка попыталась согреть дыханием онемевшие от холода пальцы. Всего одно путешествие во Францию и то происшествие в трактире маленького городка – и юный француз по имени Д’Артаньян перевернул душу девушки и завладел её сердцем с первого случайного взгляда. Никогда раньше не было такого с ней, ни один парень прежде не мог очаровать её – Алексия была сильной девушкой, а на попытки парней ухаживать смотрела, как на забавные приключения. Но в этот раз всё было иначе. По-новому, волнующе и необычайно сильно. Ничего поделать с этим она не могла. Образ юного гасконца вновь заслонил собою всё. Память, повинуясь зову сердца, вернула её в тот самый день и час, когда она своими руками разрушила свой собственный благополучный мир, в котором, как ей казалось, она была счастлива. Тот мир, что был до него...