Люди войны

Выбравшись на свет из тридцатиэтажной паутины железа и пластика, я вдохнул поглубже свежего весеннего воздуха, чувствуя себя намного лучше. Я будто ожил, приободрившись хорошими вестями, а также «выговорив» всю ту тяжесть, что накопилась у меня на душе за столько долгих лет. Я успокоился, решив, что теперь-то все будет хорошо. Лишь мысль о том, что вскоре мне предстоит неприятный разговор с близкими, мешал полностью отдаться наслаждению хорошим теплым вечером. Но я наивно полагал, что, как и обычно, такая экспрессивная выходка сойдет мне с рук, поэтому решил с ходу огорошить их новостями. Из горла почти непроизвольно вырвался смешок, когда я подумал о том, что без задней мысли уходя из дома в истерике, я умудрился на ходу решить животрепещущие вопросы и вернуть себе душевное равновесие буквально за несколько часов. Все-таки Гриффиндор — это диагноз. Ни один другой человек даже не подумает о подобном развитии событий в моем положении. Поплутав по кварталам, я в конце концов вышел на знакомую улицу и смог найти дом еще до захода солнца. Конечно, я мог вызвать Кричера, но было куда интереснее пройтись пешком, пока была такая возможность. То, что ее скоро не будет, я понимал с отчетливой ясностью, поэтому желание насладиться моментом было просто непередаваемым. И оттого, взбираясь по ступеням к защищенному Фиделиусом дому, я ощущал лишь безоблачное удовлетворение собой, жизнью и прогулкой. Но стоило мне закрыть за собой дверь, как меня довольно быстро спустили с небес на землю. Я бы сказал — моментально. — Идиот, — встретил меня буквально с порога голос Снейпа, а также (бонусом) луч проклятия. Не успев увернуться, я был обездвижен стандартным Инкарцеро и отлевитирован по коридору в гостиную. Я догадывался, что возвращение домой и, как следствие, объяснение с Роном и Северусом будет сложным, но реальность несколько превзошла мои ожидания. Безропотно плывя по воздуху и рассматривая своды потолка, по которому гуляли густые тени, я раздумывал, когда свернул не туда и что мне теперь ожидать от разъяренного возлюбленного. — Я тоже рад тебя видеть, — заметил я, когда лицо Снейпа оказалось в зоне видимости. Мужчина резким взмахом волшебной палочки развернул меня в вертикальное положение, но возвращать мне подвижность не стремился. — Какого черта ты делаешь, Поттер? — прошипел Северус, делая шаг ко мне, но несколько в нерешительности застывая в нескольких метрах от моей безвольной тушки. С этого расстояния в его черных глазах я ясно видел отражение всего того темного, что однажды сделало его Пожирателем Смерти. Но я не боялся Снейпа, даже когда он так открыто показывал свою ярость. Я знал, что он никогда не причинит мне серьезного вреда. Он мог издеваться, хамить, давать пощечины, но не опускался до того, чтобы стать моим палачом. — Я гулял, — несколько более холодно, чем предполагалось, ответил я, гордо заглянув ему прямо в глаза. Я примерно представлял, как жалко выглядит этот жест, но едва ли я был бы человеком, если бы подавлял в себе каждый порыв души. — Это запрещено? — Гулял, значит, — еще более холодно, чем я, произнес Снейп, а затем одним взмахом руки расколдовал меня и откинул прямо в кресло. Ударившись о его спинку, я по инерции схватился за подлокотники и перевернулся назад вместе с креслом. От удара головой о пол, не застеленный ковром, я на мгновение потерялся в пространстве, но быстро очнулся, прижимаясь спиной к перевернутому креслу. - Вы, как всегда, думаете только о себе! Вы такой же самонадеянный, упрямый, жалкий и глупый, как ваш отец! — практически через каждое слово в мою сторону летели проклятия, пусть слабые и почти невинные, но я не мог отразить их, даже если бы очень захотел. — Если бы я знал, куда ввязываюсь, то никогда не позволил бы сыну Поттера приблизиться к своей душе! Я открыл было рот, чтобы оправдаться, но тут перед моими глазами откуда ни возьмись вспыхнуло воспоминание, вызванное непрекращающимися вспышками... — Ты и правда шутишь, Перси... По-моему, я не слышал от тебя шуток с тех пор, как... — веселый голос Фреда прозвучал так звонко и ясно, что перекрыл треск заклятий. Его довольное лицо ярко освещали вспышки, доносившиеся с ближайшей битвы. Раздался взрыв. Все мы в этот момент стояли рядом, плечом к плечу. И в тот самый миг, когда непосредственная опасность отступила, мир вдруг распался на куски. Я почувствовал, что лечу по воздуху; все, что я мог сделать, — это покрепче вцепиться в тоненькую деревянную палочку, свое единственное оружие, и закрыть голову руками. Я слышал крики и вопли своих товарищей, но не знал, что с ними случилось. А потом мир превратился в боль и полумрак. Я лежал, полузасыпанный щебенкой, в развалинах коридора. Холодный воздух подсказывал, что стену замка с этой стороны разнесло вдребезги, а липкая горячая струя, сбегавшая по щеке, — что я ранен. Но вдруг, сквозь пелену временного забвения, я услышал страшный крик, от которого внутри у меня все оборвалось, — крик боли, которую не могли вызвать ни пламя, ни заклятие, и я поднялся, шатаясь, охваченный ужасом, какого еще не испытывал в этот день, а может быть, и никогда в жизни... Гермиона тоже поднялась на ноги среди развалин, а у того места, где стена обрушилась, виднелись три копны рыжих волос. Я взял Гермиону за руку, и мы, пошатываясь и спотыкаясь, стали карабкаться через завалы камня и дерева. — Нет! Нет! Нет! — кричал чей-то голос. — Нет! Фред! Нет! Перси тряс брата за плечи, Рон стоял на коленях позади них, а Фред глядел перед собой неподвижными невидящими глазами, и на губах близнеца еще витал призрак его отзвучавшего смеха... С огромным трудом вынырнув из захвативших меня воспоминаний, я до боли вцепился в обивку кресла, пытаясь вспомнить, как дышать. Мне понадобилось не менее тридцати секунд, чтобы понять: это было всего лишь прошлое - да, ужасное, но все же прошлое. — Я пытаюсь вас защитить! — срывающимся голосом выкрикнул я из-за своего «прикрытия» и, не глядя, выбросил в сторону Снейпа статуэтку, которую тот ловко сбил одним из заклинаний. — Я всю жизнь пытаюсь вас защитить! Я никогда не думал о себе, и ты это знаешь лучше, чем кто-либо еще! Последнее заявление прозвучало как-то чрезмерно отчаянно-жалобно под аккомпанемент взорвавшейся прямо передо мной тумбочки. А следом наступила тишина. — Я нашел способ вылечить родителей Невилла, — пролепетал я, отряхиваясь от щепок, которыми меня окатило. — Нашел способ помочь вам справиться с происходящим. И если я требую уважения к своему состоянию, то это явно не просто так. Пожалуйста, Северус... Снейп молчал, но я хорошо слышал его тяжелое дыхание. Решившись, я наконец выбрался из своего убежища, с трудом поднимаясь на ноги, но с еще большим трудом удерживая равновесие. Мужчина стоял посреди комнаты, не подавая никаких признаков жизни, лишь черные блестящие глаза с непередаваемой быстротой реагировали на каждое мое движение. — Северус? — я слабо улыбнулся и шагнул вперед, внимательно глядя прямо в лицо моего бывшего профессора зелий. Он сильнее сжал в опущенной правой руке волшебную палочку, но не сдвинулся с места. — Я знаю, — негромко проговорил наконец он, нарушая установившееся неуютное молчание. — Знаю, что ты всегда хотел нас защитить. Прости, я был неправ. Просто ты сказал такие слова, а потом ушел — что еще мы должны были подумать? Уизли и Грейнджер пошли тебя искать, а я остался ждать здесь, в одиночестве, в этой страшной тишине, которая напоминала мне обо всех часах моего бездумного служения двум сторонам. И когда ты пришел, нервы просто не выдержали. Мы все сходим с ума, Гарри... Я улыбнулся шире и выставил перед собой ладонь, чтобы показать, что все это неважно. В мгновение ока, даже не смотря на с трудом удерживаемое равновесие, я преодолел разделяющее нас расстояние и обнял, просто прижимаясь к груди, мужчину, которого любил, с жадностью и наслаждением вдыхая родной запах. — Сходим, — авторитетно подтвердил я, поднимая голову и смотря прямо в лицо Северусу. Мимолетно коснувшись его губ слабым, почти невинным поцелуем, я усмехнулся и понизил голос: — Это все война. Скоро она закончится, скоро, мистер Снейп. А пока остается только терпеливо ждать. Я отстранился от мужчины и, чуть пошатываясь, прошел к моему старому доброму дивану, насквозь продавленному, но такому манящему. Усталость сковывала каждую клеточку моего тела. Хотелось лечь и спать, спать, спать. Я знал, что потеряю драгоценное время, но мне так хотелось хоть немного отдохнуть. — Я на минуточку прилягу, — пробормотал я, падая на диван, как подкошенный. Взгляд сам собой по привычке нашел глаза Снейпа, чтобы запомнить его перед сном. Закрывая глаза, я успел пробормотать что-то вроде: «Начни прибираться пока, я через пару минут присоединюсь». Это был очень странный сон. Я будто попал в другой мир. Я был в уютной комнате посреди бесконечного пространства тьмы. Всякий раз ко мне приходили какие-то люди, и я направлял их на разные уровни бытия, ощущая каждую клеточку своих посетителей через прикосновения. Я не знал, откуда мне известно, что надо делать. Мне казалось, что я родился с этим знанием, как некоторые люди рождаются с синестезией, и я мало себе представлял жизнь без него. Рядом со мной все время находился какой-то незнакомец — очень красивый, высокий, с темными волосами и серыми глазами, — но во сне я его очень хорошо знал, только ни разу не называл по имени. Иногда сон прерывался шумом из тьмы, которая нас окружала, и порой я слышал голоса Гермионы и Рона. И тихий мужской шепот, такой родной, что мне всякий раз хотелось прыгнуть во тьму, чтобы стать с ним одним целым. И однажды я прыгнул.