Проект "a - b - o"

      Чонде внимательно слушал рассказ Сехуна и косился в сторону притихшей парочки. Все, что говорил О, казалось таким необычным, но в то же время таким интересным. — И этот ген, действительно, сможет возродить нацию? — Судя по документам, что передал ребятам профессор, может. Стоит только внедрить его одному из потенциальных родителей. Вот только дети…       Сехун замялся. — Продолжай. Я понимаю, что не бывает ничего идеального. У каждого действия есть свое противодействие. — Короче, в случае будущего потомства стирается грань между мужчинами и женщинами. Пол обозначается схематически, как альфа, бета и омега. — Поясни. — Из того, что я знаю, бета — существо бесплодное. Оно может быть любого пола, женщина мужчина — не важно.       Их особенность в том, что они не могут иметь детей. Альфа — всегда мужчина: сильный, смелый, амбициозный; проще говоря, альфа — самец. Омега, — сказал Сехун, посмотрев на Джонина. — Существо нежное, она создана для поддержания баланса. Она может приносить потомство, вынашивать и рожать детей. Омега может быть, как мужчиной, так и женщиной. — Так стоп, — сказал Чонде. — Мужчиной? — В организме мужчины-омеги изначально заложены органы, способствующие деторождению. Именно в этом и заключается самое серьезное отклонение от нормы. Есть еще несколько особенностей, но именно эту нужно донести до населения, как можно в более мягкой форме. — Ты хочешь сказать, что со временем, мужики будут рожать так же, как и женщины? — Я хочу сказать, что со временем деление на "мужчин и женщин", уступит место делению "альф, бет и омег". — Должно же быть в этих омегах что-то особенное? — фыркнул Чонде. — Они же не могут быть такими же как мы? — Почему же, — улыбнулся Сехун, подходя к младшим. — Посмотри, вот Чанель-и — он самый настоящий альфа - смелый сильный, отважный, а Джонин… Джонин у нас омежка. Умный, обаятельный, привлекательный, но порой колючий. — Это точно, — хихикнул Чанель, тут же получая подзатыльник от младшего. — Любимый, за что? — За комментарии не к месту, — фыркнул Джонин.       Чонде завис, глядя на пару. — То есть вы… — Мы первое поколение проекта «α — β — ω», — сказал, спускаясь со второго этажа, Бекхен. — Нас осталось трое. Нам подписали смертный приговор, но мы хотим жить. Мы хотим, чтобы в этом мире снова поселилось счастье. — А это Бекхен-и, — сказал Сехун, взяв младшего за руку и притянул к себе. — Мой любимый маленький гений. — И он… — Омега, — кивнул Сехун. — Мой омега.       Бекхен покраснел до кончиков ушей и уткнулся в грудь Сехуна, пряча взгляд. Чонде внимательно смотрел на пару и не мог понять, что он чувствует. С одной стороны, его зять только что признался в отношениях с мужчиной, а с другой… Ким вглядывался в мальчишку, понимая, что в такого просто нельзя не влюбиться, а отдаленные похожие с сестрой черты, в конец, оправдывали Сехуна перед родственником. — Милый, — усмехнулся Чонде. — Тебя можно понять, в нем есть что-то от твоей жены.       Бекхен дернулся и поднял взгляд на Сехуна. — А что, малыш, он тебе не рассказывал, что женат?.. — Я вдовец, — спокойно ответил Сехун. — И тебя, «братец», моя личная жизнь не касается. — Ах, да, прости, я и забыл, что после смерти сестры ты не считаешь меня частью своей семьи, но… — Чонде, к чему сейчас все это? Со смерти Ребекки прошло уже три года. Я хочу быть счастлив… — А ты уверен, что в этом мальчишке твое счастье? — Уверен, и не только в нем, а и в наших будущих детях. — Се, ты бредишь, — схватился за голову Чонде. — Это все выдумки какого-то фанатика. О каких детях ты говоришь? — О самых настоящих, о будущем нации, — вмешался Чанель, обнимая Джонина и аккуратно переместив руки на слегка заметный животик. — Нашему малышу уже шесть недель. Он есть, его сердце бьется, и только от вас сейчас зависит, сможет ли он появиться на свет. Мы загнаны в угол. Нас готовы расстреливать на месте, а так ли мы ужасны на самом деле?       Чонде перевел взгляд на грустно вздохнувшего Джонина, что откинулся на грудь своего альфы и пытался сдержать слезы. — Каждый естественный процесс в системе «α — β — ω» описан профессором Чоном. После его смерти Бэкки продолжает вести наблюдения, но сейчас им приходится самим следить за собой. У нас нет возможности открыться миру. Мы ничего не знаем наверняка и идем наугад, следуя зову сердца. Я готов рискнуть всем ради них, теперь выбор за тобой.       Чонде опустился на диван, доставая сигареты, но, бросив взгляд на омег, скомкал пачку, бросив в сторону. Он боролся с собой. Он понимал, что мальчишки, что сейчас с надеждой смотрели на него, ни в чем не были виноваты. Вся ответственность ложилась на человека, который пожертвовал собой, защищая свои архивы. Он желал счастливого будущего для своих детей, так почему же кто-то, дав надежду, теперь все разрушает? Нужно же просто заставить людей поверить. Ведь что дает проект доктора Чона? Бездетным родителям обзавестись потомством. Детям, что чудом выжили, он дает возможность не остаться одинокими. Он дает возможность возродить прежнее положение людей на этой планете, пусть немного других, необычных, но ведь и эта грань со временем сотрется и все будет как прежде. Вот только… Что скажет на все это население со слишком консервативными взглядами? — Допустим, я согласен, — сказал Чонде, уловив несколько облегченных вздохов. — Но как вы себе это представляете? Мы не можем вывалить на мировую общественность все это сразу. — У нас есть максимум семь месяцев, чтобы подготовить мир к рождению нового поколения, — улыбнулся Сехун, глядя на Джонина. — Единственное, что немного затрудняет положение, — заметил Бекхен. — Это то, что никто из нас не связан ни с медициной, ни с генетикой. Мы сами еще до конца себя не узнали, так как мы будем просвещать остальных? — Нам стоит только начать. Думаю, потом к нам присоединяться люди, неравнодушные к проблеме. — А если они узнают, что стало с теми, кто начал все это? Вы думаете, правительство будет молча смотреть на то, как мы набираем сторонников? Не просто же так они уничтожили целую лабораторию, в которую вложили миллионы. Не просто же так погиб доктор Чон, — сказал Чанель. — Наше правительство лишь приняло на своей территории столь масштабный проект. Существует еще 10 стран участниц. Судя по откликам на утреннюю статью, не все страны в курсе уничтожения лаборатории, — заметил Чонде. — Я слышал, что министр провел сегодня около четырех сверхсекретных переговоров. Именно поддержка других стран может защитить нас. Нам надо дать понять, что мы знаем, но мы не можем и не хотим подвергать себя опасности. Тогда, возможно, с нами свяжутся те, кто согласен будет всем рискнуть. — А как мы определим, что появившиеся доброжелатели не ловушка? — спросил Бекхен. — На деле, малыш, на деле, — хитро усмехнулся Чонде. — Кажется, кто-то задолжал мне завтрак. Се, я писал статью все утро, пока ты тут развлекался, так что ты обязан компенсировать мой труд. — Я почти допек оладушки, — улыбнулся Чанель. — И это альфа? — шепнул Ким, получая подзатыльник от родственника. — Я смотрю, заноза Ким Чонде вернулся? — засмеялся Сехун. — Ну не в трауре же мне ходить? Хотя… мальчики, а запасных вариантов для гениального Ким Чонде точно не осталось?       Бекхен и Джонин грустно помотали головами. — Эх, что ж, значит, судьба у меня такая, одиноким быть.       Чонде внимательно наблюдал за парнями. С виду, они, действительно, были обыкновенными подростками, но никогда еще он не видел, чтобы парни смотрели на кого-то с такой нежностью, с какой сейчас Бекхен и Джонин смотрели на Сехуна и Чанеля. Казалось бы, это должно было выглядеть дико и неправильно, но почему же сейчас Чонде завидовал?       За все свои двадцать пять в его жизни было всего две любимых женщины — мать и сестра. Сначала ушла мама. Парень помнил, как рыдал у гроба, а отец смотрел на него, как на мусор. Он всегда считал сына слабаком, что держится за юбку матери. В те дни только сестра была рядом. Она поддерживала пятнадцатилетнего подростка, помогла понять свое предназначение.       Чонде думал о том, что в те дни он мечтал лишь о том, чтобы у его сестры все сложилось хорошо, и улыбка не покидала её лица. Он постарался принять Сехуна, который как-то внезапно возник в их жизни.       О был настойчив, почтителен и романтичен, но отец, уже тогда грезивший о должности министра, подыскал для дочери другого мужа. Ребекка плакала на плече брата, прося о помощи, и разве Чонде смог бы отказать? Они сбежали из родного города втроем и попытались начать все сначала, если бы не тот чертов вирус… — Чонде-ши, — прервал воспоминания парня нерешительный голос. — Еще чаю? Почему вы ничего не едите? Ведь все остынет.       Ким посмотрел на Бекхена, что держал в руках чайник. — Я задумался, — натянул улыбку журналист и огляделся, замечая, что на кухне они остались вдвоем. – А? — Сехун пошел собираться на работу, а Чанель с Джонином отправились на прогулку и в магазин.       Чонде усмехнулся. Вот ведь как получилось, мысли о своей жизни полностью вытеснили реальность. — Вы снова зависли, — вытянул его из пропасти голосок младшего. — Неужели это все из-за того, что вам рассказали? Вы так и не смогли принять нас? — Не в этом дело, — сделал глоток чая Чонде. — Принять такое, действительно, трудно, но не в моей власти что-то изменить. Нация гибнет и это не выдумки. Я видел, в каких муках умирают люди. Сестра…       Чонде замер, увидев Сехуна в дверях. — Продолжай, — усмехнулся О. — Почему ты остановился? Расскажи, в каких муках она умирала. Расскажи, как ты сидел у ее кровати, а я пропадал на своих дежурствах. Расскажи, каким ужасным мужем я был. — Се… — Что? Ты же любишь об этом говорить. Но я не мог по-другому, я зарабатывал деньги на этот проклятый курс лечения, который в итоге оказался просто бесполезным. Я до последнего верил. Я грел своим дыханием ее холодные руки и верил, что именно нам повезет. Но чудес не бывает. Ты думаешь, я не винил себя за те часы, что провел не рядом с ней? И знаешь, я до сих пор завидую тебе. Ведь именно ты был тем, кому она подарила свой последний взгляд. Почему столько лет спустя ты продолжаешь обвинять меня в чем-то? Я не могу ничего исправить.       Чонде опустил голову. Он понимал, что Сехун был прав. В том, что сестра умерла не было его вины, просто где-то в глубине души великого и бесстрашного Ким Чонде, жил маленький обиженный ребенок, который иногда выбирался наружу, обвиняя всех вокруг в своем одиночестве. — Я на работу, — сказал Сехун, обнимая Бекхена и нежно касаясь его губ. — Постараюсь выяснить что-нибудь о планах министерства. — Будь осторожен, — шепнул омега. — Я тебя люблю. — Я тоже люблю тебя, милый. До вечера. Просвяти немного этого упрямого барана, нам нельзя медлить.       Бекхен кивнул, провожая любимого до двери, а потом посмотрел на мрачного Чонде, и тихо вздохнув, сел рядом. — Близких терять тяжело, но нужно жить дальше. — Что ты знаешь… — Я потерял девять братьев и человека, что был мне, как отец. Я потерял семью, но я безгранично счастлив, что жизнь сжалилась надо мной и помогла спасти Чанни и Джонина, что подарила Сехуна и дала возможность начать новую жизнь. Но дыра в сердце никуда не делась. Я очень хочу, чтобы люди, что причинили нам всю эту боль, получили по заслугам, но что мое желание в сравнении с возможностями правительства целой страны.       Чонде поднял взгляд на омегу, что сдерживал слезы, и, пододвинувшись ближе, крепко обнял мальчишку, что, уткнувшись ему в грудь, заплакал. — Тише, не плачь. Все будет хорошо. Мы еще покажем тем жестоким людям, что можем бороться. Сехун говорил, что у тебя есть что-то для меня? — Да, бумаги, — отстранился омега. — Я сейчас принесу.       Бекхен побежал на второй этаж, а Чонде направился прямиком в кабинет Сехуна, чтобы оценить масштабы волнений, что вызвала статья.       Чанель и Джонин гуляли по парку, что находился недалеко от дома. Людей на улицах практически не было. Парни шли на небольшом расстоянии друг от друга, иногда соприкасаясь пальцами. — Интересно, сейчас весь мир такой пустой? — спросил Джонин, наблюдая за птицами, что резвились в луже. — Помнишь, как раньше мы собирались в большом зале, и доктор Чон показывал нам кино. Помнишь, те забитые людьми улицы? — Помню, — кивнул Чанель. — Помню, как все восхищались этим миром, стремились сюда, а я не понимал зачем, ведь все, что мне было нужно — это твое присутствие рядом. И даже сейчас мне по-прежнему ничего не надо, только бы ощущать тебя в своих руках.       Альфа притянул младшего к себе, обнимая. Джонин попытался отстраниться, оглядываясь по сторонам. — Никого нет, — грустно улыбнулся Пак. — Прости, — взял в свои руки ладони альфы Джонин. — Мне просто, действительно, очень страшно. Я боюсь потерять тебя, малыша, Бэкки. Те люди жестоки. — Я не понимаю их целей, — сказал серьезно Чанель. — Для чего нужно было уничтожать лабораторию? Ведь без нашего гена люди исчезнут совсем. Да, сами эти министры проживут десяток-другой, но в итоге тоже сгниют в земле. Для чего все это? — Вот ты вроде бы и альфа, Чанель-и, но такой глупый, — улыбнулся Джонин, наблюдая, как насупился старший. — Не обижайся, просто подумай о том, чем занимался наш центр? — Разработкой гена, оздоравливающего нацию. — Верно. Какие цели преследовал доктор Чон? — Открыть людям дверь в светлое будущее. — Что он требовал взамен? — Ничего. — В этом-то и вся соль, — кивнул Ким. — Мир - это миллиарды людей. Любой из них готов на все, чтобы выжить. Так с какой стати какой-то докторишка собирается просто так отдавать людям то, на чем можно неплохо заработать. Деньги, Чанни. Вот что вынуждает убивать, обманывать, разрушать. Я не удивлюсь, что и сам вирус был распространен, с целью нажиться на лекарствах против него. — Они ищут архивы Чона, чтобы быть единоличными хранителями лекарства для всего мира?       Джонин кивнул, крепче сжимая руки альфы. — Они даже не догадываются, что из себя представляет это лекарство, но уже хотят заработать на нем. Бэкки говорил, что Чон так и не решился раскрыть министру систему «α — β — ω». Тот в курсе лишь того, что после внедрения гена нашим матерям, на свет появились здоровые, устойчивые перед вирусом, дети. — Интересно, что они сделают, когда узнают особенности этой «вакцины»? — Уничтожат ее и откроют новую лабораторию. Будут делать вид, что работают, а люди продолжат умирать, выкладывая огромные деньги за лекарство, которого не существует.       Чанель поцеловал младшего в макушку. — Мы справимся. Не думаю, что многие встанут на сторону правительства. Если мы докажем их обман… — А если нет? Что будет со всеми нами?       В глазах омеги читался безумный страх. Чанель потянул младшего к ближайшей лавочке и опустился рядом, покрывая поцелуями любимые ладошки. — Сколько раз я говорил тебе о том, что все будет хорошо? — спросил Пак, не отводя взгляда от младшего. — И еще миллион раз я повторю это. Я переверну весь этот мир вверх ногами, и если нужно, я найду место, где нам и нашим детям будут рады. Только ты не бойся, малыш. Я с тобой.       Джонин кивнул, тут же оказываясь в сильных руках. Они посидели еще немного. Чанель рассказывал Джонину о дальних странах, о которых успел вычитать в компьютере Сехуна. О том, что на другом конце света есть страны, где все по-другому, где живут добрые счастливые люди…       Джонин слушал и успокаивался, ведь, возможно, в этом огромном мире, действительно, осталось место для таких, как они?       Через полчаса они уже бродили по магазинам. Джонин выбирал себе сладости, а Чанель, пока тот не видел, перекладывал их обратно на полку, ведь его мальчику это все было вредно. Он прочитал, что при беременности нужно вести здоровый образ жизни и потреблять в пищу только полезные продукты.       Чанель был благодарен Сехуну, что он не держал их в доме, позволяя привыкать к посторонним людям и другой жизни. Они с Джонином вполне влились в это общество, а вот Бекхен… он все еще боялся выходить дальше калитки без сопровождения Сехуна. — Эй, — возмутился Джонин, наконец, заметив, как его печенье перекочевало обратно на полку. — Малыш, тебе вредно столько сладкого, — ответил Чанель, пытаясь увернуться от рук Кима, что пытались отвоевать у него печенье. — Будешь столько кушать, станешь толстым и некрасивым. — Я и так скоро стану толстым, — возмутился Джонин. — Неужели ты перестанешь любить меня из-за этого? — Нет, солнышко. Я буду любить тебя любым, просто все это вредно для малыша. Давай лучше купим яблочки. — Знаешь что, Пак Чанель, катись со своими яблочками…       Джонину не дали закончить теплые губы альфы, что нежно целовали, отвлекая от ненужных мыслей. — Вот молодежь пошла, ни стыда, ни совести, — послышался недовольный голос.       Джонин отскочил от Чанеля, прячась за его спиной. Пожилой мужчина прошел мимо них, смерив пару презрительным взглядом. — Дали им свободу, теперь на каждом углу сосутся, извращенцы. — Идем, — взял за руку младшего Чанель и повел в сторону кассы. — Не обращай внимания, он же не знает… — А если узнает, думаешь, его мнение поменяется? — усмехнулся Джонин. — Думаешь, мы перестанем быть в их глазах извращенцами? — Я тебя люблю, а мнение остальных… да чихать я на него хотел. Ты — мой омега. Ты — папа моего будущего ребенка. — Папа? — похлопал глазами Джонин. — Ну, мамой тебя назвать язык не поворачивается, — улыбнулся Пак. — Ах ты…       Джонин потянулся к альфе, но Чанель сорвался в сторону кассы. — Пак Чанель, а ну стой, ты заслужил очередной подзатыльник, — кричал Джонин, догоняя старшего.       Редкие посетители магазина наблюдали за этой сценой. Кто-то смотрел на парней с осуждением, кто-то искренне радовался, что у кого-то жизнь продолжается, не смотря на происходящие в мире события. — Новое таинственное послание всплыло на сайте независимого издания, что утром потрясло весь мир заявлением об уничтожении лаборатории, — сказал диктор в телевизоре, когда Чанель и Джонин стояли у кассы и ждали своей очереди.       Ким все еще дулся, а Пак пытался заслужить прощение, предлагая Джонину купить шоколадку. — В сообщении мы видим отсканированную титульную страницу отчета об исследованиях лаборатории доктора Чона. В нижнем углу отчетливо видна подпись профессора. Ее подлинность уже подтвердили люди, ранее работавшие с мужчиной. Что же скрыто за этой страницей, что подписана, как «Проект α — β — ω»? Источник обещает открыть нам эту загадку в ближайшее время. Правительство на все вопросы прессы отвечает, что данное издание — это провокация. Что нет никаких прямых доказательств уничтожения лаборатории и смерти профессора Чона. Министр утверждает, что это очередная попытка запугать народ. — Да сколько можно нас уже пугать, — послышался голос за спинами парней. — Я этому парню верю, он явно что-то знает. Эти скоты в правительстве рожи вон отъели, на экране не помещаются.       Джонин обернулся, замечая черноволосого мужчину лет тридцати, что смотрел в телевизор. — А ты думаешь, что этот Чон честнее? — ответил уже знакомый парням старик. — Поди, тоже решил денег заработать. Многие нажились на якобы действенных вакцинах от вируса, а толку-то. — Но если лабораторию, действительно, уничтожило правительство, стоит задуматься о целях нашей власти. Так ли яростно они заботятся о здоровье нации? — заметил продавец. — Здоровье? — усмехнулся старик. — Да они первые избавятся от лишнего балласта, если представится такая возможность. — Так может, стоит дать этому неизвестному парню шанс? — пожал плечами брюнет. — Да мне все равно, я свой век прожил, а что в итоге? Всех детей похоронил, а сам вон еще хожу, дорожки песком посыпаю. Мне за живых обидно. Вон, поглядите на них, — старик кивнул в сторону притихшей парочки. Джонин вздрогнул, Чанель крепче сжал его руку. — Девчонок-то их возраста совсем не осталось, вот и жмутся друг к другу. С одной стороны понимаю, любви всем хочется, а с другой, ну как так, а как же продолжение рода? Нет будущего у нации, нет, если конечно, какой-нибудь умник мужиков рожать научит.       Продавец с брюнетом усмехнулись, а Джонин с любопытством посмотрел на старика. Тот и в правду был странным - еще полчаса назад обзывал, а теперь… старик подмигнул парню и пошел к выходу. — Чанни, а он…       Пак приложил палец к губам, потому что они подошли к кассе.       Сехун вошел в офис, где сейчас царила напряженная тишина. Он подошел к своему столу и плюхнулся в кресло пододвигаясь к напарнику. — Какие новости? — спросил он, едва слышно. — Шеф добивается ордера на арест Ким Чонде, — ответил скучающе Эванс. — В смысле? У него что-то на него есть? — Ну, только ему было известно о нашем провале, вот и это независимое издание… — А что, есть доказательство, что эта статья дело рук Кима? — Босс предполагает, что и не Кима одного, — понизил голос коллега. — Он ищет предателя в своих рядах. Чонде не просто так последовал к лаборатории, да и информация слишком подробная в статье. А еще те трое, что бесследно исчезли…       Сехун напрягся. — Не думаю, что Ким такой дурак и просто так раскроет себя, — заметил Сехун. — Тоже верно, да и вообще, если честно, молодец он.       Сехун удивленно посмотрел на старшего. — Ну, а что. Этот парень реально без башки, — усмехнулся Эванс. — Эту лабораторию сам министр курирует, а тут какой-то журналюга со смутными фактами поднимает на уши всю мировую общественность. Да там почта министерства, поди, плавится от гневных писем и просьбами разъяснения ситуации. Говорят, сразу несколько делегаций вылетело сюда для разбирательств. Да если Чонде предъявит сейчас труп Чона, такой «взрыв» будет. — А что, он может? — Да ни черта он не сможет, все трупы скинули в одну огромную яму и засыпали щебенкой.       Сехун почувствовал, как гнев закипает внутри. — А что если родственники тех людей искать их будут? — пересилив себя, спросил О. — Родственники? — удивился Эванс. — Ты думаешь, у этих помешанных был кто-то за этими стенами? — Ну, мало ли, — пожал плечами Сехун. — Хотя, ты прав, кто ж их знает. Но думаю, что и на этот счет у министерства есть свои планы.       Сехун задумчиво уставился в экран компьютера, молча, погружаясь в написание очередного отчета. Атмосфера в участке была слишком натянутой, все подозрительно косились друг на друга. Еще бы, выслужиться перед начальством, дано не каждому. Сехуну казалось, что его буквально пожирают глазами сразу несколько человек.       Зазвонил телефон. О вздрогнул, все обернулись в его сторону. — Брат, — натянуто улыбнулся Сехун, выходя в коридор. – Да? — Прости, что отвлекаю, — послышался голос Бекхена. — Ничего страшного, как у вас дела? — Хорошо, Чонде решил опубликовать титульник архивов профессора.       Сехун огляделся по сторонам и вошел в лифт, нажимая на самый верхний этаж. — Пусть будет осторожен, — сказал О. — Полиция ищет причины для его ареста. — Хорошо, я передам. Се, — начал Бекхен нерешительно. — Может, тебе уйти с этой работы? Нет, я все понимаю, ты столько лет потратил на нее. Тебе она нравится, ты посветил ей лучшие годы, но… я боюсь за тебя. — Малыш, это единственный способ знать о планах врага. — Я знаю, но мне кажется, что все, кто вокруг тебя хотят разлучить нас. Я боюсь, что ты станешь следующим после Чонде, кем займется полиция. Се, ты думаешь так сложно выяснить ваше с Чонде родство? — Но мы… — Ты был женат на его сестре, Хун. Это подтверждено документально, и если начнут копать…       Сехун вышел на крышу, вдыхая свежий воздух. — Я понимаю, Бэкки. Но я должен оставаться здесь столько, сколько смогу. — Чтобы потом подвергнуть опасности не только себя, но и тех, ради кого ты рискнул всем? — послышался голос у лестницы.       Сехун обернулся, разглядывая своего напарника, что стоял у выхода на лестничную клетку и крутил в руках какую-то папку. — Се… Что-то случилось? Чей это голос? — слышался в трубке напуганный голос омеги. — Все хорошо, милый. Я перезвоню.       Сехун сунул телефон в карман и с вызовом посмотрел на старшего. — Ты думал, я такой дурак?