Warm

Я перевернулась на спину и, когда Кай навис сверху, улыбнулась, стирая кончиками пальцев легкую испарину с его ключицы. — Хочу есть, — вздохнула я, глядя во внимательные голубые глаза, нагло и открыто любующиеся моим нагим телом. Скользнув ладонью вдоль моего бедра, брат осторожно приподнял мою ногу и вальяжно закинул себе на пояс, заставляя обнять его и прижать к своей груди. — Ужин ведь был только полчаса назад, — шепнул Кай мне на ухо, ласково расцеловывая мой висок влажными губами. Я вздохнула, закрывая глаза от наслаждения и спокойствия, которые уже давно не испытывала в этом доме. Вот только от зазвучавшего урчания в желудке вся картина быстро померкла. Я и впрямь сильно голодна. Да, ужин был всего полчаса назад, но… Я даже не доела свою порцию рыбы. И все из-за проклятого Аарона, испортившего мне весь аппетит! Зато теперь я снова в отличном расположении духа, и заслуга эта принадлежала исключительно нежному и пылкому сексу, который окончился только недавно, и нега после которого до сих пор не покинула мои мышцы. Самое время немножко подкрепиться. — Я могу спуститься и принести нам что-нибудь, — предложил Кай и, склонившись, поцеловал меня чуть ниже груди, чем вызвал целую волну крупной дрожи. Выдохнув, я покачала головой, слабо улыбнувшись, хоть предложение Кая и показалось мне крайне заманчивым, ведь мне не хотелось случайно встретиться внизу лицом к лицу с Аароном. Впрочем, как и не хотелось жить с ним под одной крышей вообще. Но, увы… — Я сама спущусь, — шепнула я. — Иначе ты как всегда принесешь нам только одни кексы. — Разве ты не любишь кексики? — с театральным удивлением воскликнул он, захлопав глазами и, утробно засмеявшись, повалился на меня сверху, придавливая всем своим весом к постели. Я уже и не помнила, когда Кай был в последний раз таким…веселым, что ли. Его детская смешливость, казалось, покинула его в тот самый момент, когда Джошуа заточил его в тюрьму. После этого весельем для него стало разве что вырезание селезенок. Но теперь… Как бы я хотела, чтобы он снова стал прежним! Вот только едва ли это возможно в здешних условиях. — Люблю, но не ежедневно по три раза в сутки. Кай вздохнул и, приподнявшись, пожал плечами. — Какая ты скучная. Ладно, тогда сходи сама и выбери, что хочешь. А мне принеси… — Кексы, — догадалась я и, поднявшись с кровати, принялась натягивать на себя толстовку Кая. — Да-да, я знаю. Кай одобрительно облизнулся и, решив, что толстовка достаточно длинная для меня, чтобы можно было не надевать брюки, я поспешила выйти из комнаты. В доме было подозрительно тихо для места обитания сразу шестерых еретиков. Дверь в комнату Малькольма с Эрикой была закрыта и, решив, что на кухне я тоже вряд ли кого-то найду, я со спокойной душой спустилась вниз, но все равно старалась двигаться при этом максимально бесшумно. Хотя едва ли слово «бесшумно» от человека не рассмешит острейший слух вампира… Когда моему взору открылась столовая, я увидела, что на столе осталась целая куча съестного. Как обычно, мы с Каем приготовили больше, чем в состоянии съесть восемь человек. Мой взгляд зацепился прежде всего за кусок яблочного пирога. Да, его-то я и хочу! Сглотнув голодную слюну, я быстро сгребла пирог вместе с рыбой в одну тарелку и, захватив кексы, прижала ее к груди, чтобы отнести наверх. — Аппетит пробудился? Тарелка с грохотом выпала у меня из рук, но, к счастью, пирог вместе с рыбой умудрились не вывалиться и остаться целыми, раскатившись в разные стороны по столу. Чего не сказать о кексах, раздавленных упавшей сверху тарелкой… Кай точно будет в ярости. Я застыла, не желая даже оборачиваться и, надо признать, искренне боясь это делать. Аарон. Он опять здесь. Сверлит мою спину пронзительным, ледяным взглядом… По коже побежали мурашки, и я вмиг пожалела, что не надела штаны. Стоять перед его липким, вожделеющим взором в одной толстовке Кая сомнительное удовольствие. Не сказав в ответ ни слова, я молча положила рыбу с пирогом обратно в чашу и сгребла добытое в охапку, надеясь поскорее уйти. — Мне показалось, или вы с Малакаем действительно устроили наверху не пойми что? — не угомонился Аарон и, раздраженно фыркнув, под скрип половиц шагнул ближе. Вцепившись пальцами в тарелку, я неохотно оглянулась на него, опирающегося о дверной косяк. Руки строго сложены на груди, серые глаза хитро прищурены… Он недоволен, но даже не стесняется того, как жадно пялится на мои голые ноги. Кажется, меня вот-вот стошнит. Однако храбрость нашлась неожиданно, как и злость, которую с каждым днем было сдерживать все труднее. Опустив тарелку, я обернулась. — Это называется секс, — медленно произнесла я. — Точнее, это был потрясающий секс! И мы собираемся его повторить сразу после того, как перекусим. Лицо Аарона исказилось. Не знаю, что читалось в его мимике больше — отвращение или ревность. Он стиснул пальцы в кулак и подался ко мне навстречу так резко, что я вздрогнула и испуганно отшатнулась. Мой страх вызвал на губах Аарона лишь удовлетворенную усмешку. — Если уж хотите вести свой аморальный образ жизни, то делайте это там, где вас никто не услышит, — прошипел Аарон и, приблизившись ко мне почти вплотную, настырно и грубо обхватил пальцами мой подбородок. — Иначе я не выдержу и…присоединюсь. Зловонное дыхание обдало кончик моего носа, и, подавив рвотный спазм, я небрежно оттолкнула от себя руку Аарона, отворачиваясь. — Это не только твой дом. Это наш дом. Под «наш» я подразумеваю и нас с Каем, — процедила я, уткнувшись взглядом в тарелку. Он все еще стоял у меня за спиной, и я почти чувствовала своими лопатками пуговицы у него на рубашке. Какого черта он так близко?! — Тебе правда доставляет такое удовольствие спать с братом? — вдруг фыркнул Аарон, передернувшись. Я услышала, как он, наконец, отступил и, взяв со стола нечто похожее по хрусту на морковь, вгрызся в нее зубами. — Ты очень красивая, Одри… Может, если бы ты попробовала поискать себе любовника вне родственных связей, то поняла бы, как жалко вы с Малакаем выглядите со стороны с этой своей нелепой любовью. — Это ты так на себя намекаешь? — насмешливо уточнила я. — Возможно, — довольно улыбнулся Аарон. — Всегда было интересно… Какой надо быть извращенкой, чтобы однажды перейти границу с собственным кузеном? Как это вообще случилось? — Для начала, — прорычала я, с шумом отложив нож, которым безостановочно и нервно нарезала несчастный кусок пирога на еще меньшие пласты. Просто так. Чтобы отвлечься. — Кай не просто мой кузен. Он мой брат, и не важно, родной или нет, так что уж лучше зови его так, ладно? Вдобавок ко всему, он еще мой лучший друг и мой мужчина, — размеренно произнесла я, с наслаждением лицезря то, как Аарон кривится. — Ты правда хочешь знать, как это случилось? Если пообещаешь, что я уйду отсюда не в твоей рвоте, то расскажу. — Это слишком веское обещание для меня, когда речь заходит об инцесте, — хмыкнул Аарон, морща нос. Его зубы были стиснуты, выдавая то, как злит его эта беседа. Но зачем тогда было спрашивать?.. Впрочем, не важно. Я сделаю все, чтобы воззвать к его гневу. Не одной же мне страдать из-за нашей вражды. — Моя первая фамилия Лэнкс. Семья Паркер удочерила меня, когда мне было меньше года. Моя мать, младшая сестра нынешнего лидера ковена Близнецов по имени Джошуа, разбилась в аварии вместе с отцом. После этого Кай стал не просто моим кузеном. Он стал мне братом, как и все остальные в их семье. Аарон на удивление внимательно слушал меня, сведя брови на переносице. Я разглядывала его, напряженного и любопытного, и ждала момента, когда снова смогу его позлить. А я уверена, что сумею дождаться такого момента. — Тогда я тем более не понимаю, — медленно произнес он, и я вздрогнула от очередного звука надломившийся морковки, когда Аарон повторно сомкнул на ней челюсть. — Вы росли вместе с детства… Как в таком случае вообще могла появиться мысль воспринимать его иначе? Нет, я могу понять, откуда такая мысль взялась у Малакая, учитывая то, что он больной психопат, как и все мы, еретики, но ты… — Аарон вдруг отложил искореженный его зубами огрызок овоща и, расстегнув ворот белоснежной рубашки, стремительно шагнул ко мне. Меня замутило от невольного страха. Нет, я не боялась того, что Аарон тронет меня, ведь соглашение с Каем все еще в силе. Я сама не знаю, чего боялась в таком случае, но этот вампир буквально источал от себя волны пронзительного, почти болезненного холода и опасность. Когда тонкие пальцы Аарона прижались к моей щеки, я перестала дышать. Снова этот противный запах древнего, как он сам, парфюма… Розы и миндаль. Я сжала губы и, пересилив свои опасения, заглянула ему в глаза, бесстрашно встретив изучающий взор извечно насмешливых серых глаз. — Наивное дитя, — шепнул он, ухмыляясь. Его вторая рука осторожно приподнялась и нагло накрыла мое бедро, пытаясь задрать толстовку до резинки трусов, но я вовремя ударила его по запястью, заставив одернуться. — Дитя, влюбившиеся в брата. Он защищал тебя? Поэтому ты полюбила его? — Не совсем, — так же тихо ответила я, сглотнув. — Это я защищала его. Аарон вскинул брови и хрипло, приглушенно рассмеялся. — Звучит уже интереснее, — решил он. Его пальцы, наконец, соскользнули вниз с моей скулы, и я смогла вздохнуть с облегчением, пусть Аарон так и продолжил стоять ко мне практически вплотную. — Отчего же ты его защищала? Я не хотела больше разговаривать с ним, но, раз начала, была вынуждена продолжить: — От нашего отца. Но… — я запнулась, пытаясь скрыть нотки того стыда, который преследовал меня все эти двадцать лет. — У меня не всегда была возможность это делать. — Значит, ты полюбила Кая в качестве извинения? — насмешливо предположил Аарон, и я фыркнула. Все, что его волнует — это причина, почему я люблю Кая Паркера. И я догадываюсь, откуда исходит эта его напористая любознательность… Аарон хочет сначала найти эту причину, а затем сломать пополам, разрушить ее, чтобы обладать мной, как утверждает сам Кай. Вот только ничего у него не выйдет. — Конкретной причины нет, — озвучила я вслух свои мысли и, не выдержав, наконец-то собралась с духом и волной энергии отбросила его обратно к кухонным столешницам. Тот отшатнулся, лишь усмехнувшись в ответ, словно я сделала это не всерьез, а играючи. — Но это не была случайность, — снова процедила я. — После того, как моя сестра Джозетт потеряла подругу, и я успокаивала ее почти сутки, она начала говорить, что я всегда тянусь к чужой боли… Может, именно поэтому я потянулась к Каю, — Я облизала пересохшие губы и мрачно выдохнула. — Ты правда так хочешь знать, в какой момент я полюбила его? Вот только черта с два я тебе расскажу! Зато могу поделиться другим… Аарон прищурился, явно ожидая услышать долгожданную развязку, а я же, злорадно усмехнувшись, вдруг ядовито выплюнула ему в лицо: — Он лишил меня девственности ночью в его спальне, когда за стенкой по соседству спали наши братья и отец. О, и да, мне было шестнадцать, а ему девятнадцать. Круто, правда? Аарона передернуло, а мне оставалось лишь с гордостью смотреть, как его ума достигли те подробности, о которых он знать совсем не желал. Но, едва я успела нарадоваться тому, что снова вызвала в нем отвращение, как кожа на его лице почернела от прорезавшихся вен, а обнажившиеся в оскале зубы стали острыми клыками. — Знаешь, ты была права, — ухмыльнулся он, сжав пальцы в кулак и в один шаг преодолев разделяющее нас спасительное для меня расстояние. –Мне не следовало спрашивать. Я просто лишний раз хотел убедиться, сколь вы оба омерзительны для всего человеческого рода. И да, вернемся к тому, с чего начали, — Я не успела даже отшатнуться, когда его рука сжалась на моем горле и, перекрыв доступ к воздуху, с легкостью подняла над полом. Не сводя взгляда с моих закатывающихся в панике глаз, Аарон зарычал: — Не смейте больше заниматься подобным наверху, когда я или кто-то еще ужинает! Это портит весь аппетит, милая. А вы…не мы, еретики, а вы, — вы! — сплошное позорище нашего ковена! Думаешь, что ты под защитой Малакая?! Аарон склонил меня к себе за шею и ослабил пальцы лишь на мгновение, позволив мне со свистом втянуть в себя воздух полной грудью, чтобы я не потеряла сознание раньше того момента, когда он закончит свою браваду. — Я растопчу вас обоих, как только мы выберемся отсюда, и ни Элизабет, ни кто-либо еще не остановят меня, — прошептал Аарон мне в губы. — А знаешь, что я сделаю после этого с тобой, когда высосу из самонадеянного Паркера всю его силу до последней капли?.. Ух, любовь моя, после этого ты снова захочешь очутиться в 1903 году! Я снова задохнулась, судорожно дергая ногами в надежде коснуться пола, когда вдруг почувствовала, как полные губы Аарона, сухие и холодные, прижались к моему рту, даря самый грубый и отвратительный поцелуй на свете. А вместе с тем магия…моя магия покидала мое же собственное тело. Аарон выкачивал ее, упиваясь моей силой с таким наслаждением, с каким упиваются коллекционным вином. Он с садистской эйфорией наблюдал, как я хриплю от боли, не в силах даже вздохнуть из-за его руки на моей шее, и как вместе с магией из меня выходит вся жизнь. Аарон не останавливался до тех пор, пока мои веки не налились свинцом и не сомкнулись, а дыхание не оборвалось. Дождавшись, когда я потеряю сознание, Аарон разжал пальцы и позволил мне обмякнуть на полу. Мне начал сниться сон, в котором мы с Каем снова были прежними.