***
С каждым домом, который проезжало такси, тревога девушки становилась более обоснованной, что её очень сильно напрягало. Наконец машина остановилась напротив самой обычной многоэтажки, заставив сердце Соколовской забиться чаще. О, этот дом она прекрасно помнит, и искренне надеется на совпадение. — Кать, этого одногруппника зовут как? — ощущая, как ладони стали влажными, вроде бы невзначай спрашивает блондинка. — Паша вроде, — невозмутимо отвечает Самойлова, в очередной раз смотрясь в экран телефона, как в зеркало, пока Мира старается стереть шок со своего лица. — Как так-то? — себе под нос пробормотала она и двинулась за подругой за неимением другого варианта. Уезжать сейчас уже глупо, да и вообще, расстались они ещё тогда нормально и «без соплей», как выразился общий друг пары, Алексей Горелов. Если первое время они поддерживали связь, то в последнее время Соколовская общалась только с одной из всей компании — Анастасией, девушкой этого самого Горелова. «Ну хоть кто-то будет рад меня увидеть», — про себя подумала блондинка, точно зная, что Настя здесь. Как и Вершинин. Все ожидания подтвердились, когда Катя позвонила в дверь, так хорошо ей знакомую. Ожидая встретиться с Вершининым прямо сейчас, Мира переступила с ноги на ногу, что очень выдавало её волнение, причины которого её подруга не понимала. «После перелёта не отошла» — усмехнулась про себя Екатерина, но с подругой было явно что-то не то. Она даже хотела поинтересоваться, но дверь открыл какой-то парень, запуская их вовнутрь. В глаза бросались многочисленные бутылки с выпивкой, и отчётливо ощущался запах сигарет. Чмокнув в щёку Соколовскую, Самойлова что-то ей сказала, но из-за музыки Мира не поняла её слов, Катя ушла вглубь толпы, оставив блондинку в коридоре, где на неё уже кидали взгляды нетрезвые парни, пуская шуточки о зачётной фигуре. Постояв так ещё минуту, Мира, поправив белое коктейльное платье, следуя за уже успевшей куда-то пропасть подругой, пыталась найти знакомые лица, которых, ей, увы, не попадалось. Она усмехнулась, заметив крашеную блондинку, которая её всегда так раздражала. Сама Соколовская была натуральной, и её бесила эта жалкая пародия, славившаяся ещё и непостоянством. Увиденное после привело её в шок: к Перфиловой подошёл никто иной, как Вершинин, целуя ту в губы. Вся нерешительность Миры пропала в эту же минуту, подталкивая её в комнату, что была менее многолюдна. — Ну привет, Паш, — мило улыбнулась блондинка, убирая несколько прядей светлых волос с лица. — Ты? — парень, мягко говоря, был в шоке увидеть её здесь, в Москве, в собственном доме… и увидеть в таком виде. Он на её глазах сосётся с какой-то шалавой, а она стоит и мирно улыбается. — Да я тоже не ожидала, — смеётся она, но за этим смехом скрывает боль. Она была готова к этому и прекрасно его понимает, не он ведь исчез на два года. Ей вовсе не смешно, — знала бы, к кому на вечеринку она идёт, никогда бы тут не появилась, — а теперь смеяться, будто бы не обидно, вообще не прикольно. — Выйдем? — кивает она на дверь, Вершинин идёт за ней, пока она пытается протиснуться сквозь уже нетрезвую толпу, что ей плохо удаётся. Блондин идёт вперёд, и она проталкивается за ним, наконец, выходя из душного помещения в подъезд, в котором так же хорошо слышна клубная музыка. — Ты как вообще тут? — спрашивать нечего, а диалог как-то сразу не завязался, и парень попытался его хотя бы начать. — Я не знала, что ты с Катей в одной группе учишься, и уж тем более не думала, что какой-то Паша, устроивший тусовку, это ты, — с горечью, которую парень попытался проигнорировать, сказала девушка, опуская глаза. Действительно, человек, без которого она жизни два года назад не представляла, теперь ей чужой. — Ясно, — пожимает плечами он, заставляя девушку поднять на него глаза. — Ясно? Паш, мы не виделись столько времени, мне казалось, нам есть о чём поговорить, — произносит как всегда спокойно она. «Где она только так научилась», — задаёт вопрос сам себе Павел, оглядывая её с ног до головы. Соколовская мало изменилась — такая же милая и красивая. — Мне тоже так казалось, — произносит блондин, но от голоса не веет должным безразличием. Конечно, он скучал по ней. Она не раз снилась ему, не раз он безумно хотел позвонить и услышать её голос, но, конечно, это было слишком низко для него. — Как ты вообще? — ей безумно хотелось продолжать разговор, но это перекидывание словами в подъезде многоэтажки разговором не являлось. Она и не мечтала ни о каких отношениях, но надеялась на нормальный диалог, хотела просто знать, как прошло это время у него. — Мир, всё не будет, как раньше, — мягко, но непреклонно говорит он, что заставляет девушку прикусить губу от неимения ответа. — Да знаю я, и не рассчитываю ни на что. Это просто не правильно — вот так… — она не знает, как описать это «вот так», но блондин понимает, что она имеет в виду. Да, они встречались около года, и обоих всё в отношениях устраивало, а может, какие-то чувства есть и сейчас, но он считал её пройденным этапом, а она просто старалась о нём не думать, ни в каких смыслах. — Давай останемся друзьями, — невозмутимо говорит он, а её эта фраза только радует — друзья, это как раз последнее, что может теперь уже получиться из этих двоих. — А ты до Перфиловой скатился? — криво улыбается она, решив, что этот вопрос как раз сойдёт до нового статуса «друга». — Да похуй она мне, вообще, — а он тоже решил пообщаться на равных, если уж она и завела такую тему. Обсуждать со своей бывшей девушкой новых девушек он не намеревался, но закрой он сейчас тему, снова станет в глазах Миры эгоистом, как один раз это выпалила ему девушка в очередной ссоре. — Ну да. Тогда, я останусь? — вопросительно подняв тоненькую идеальную бровь, спросила блондинка, кивнув на дверь квартиры Вершинина. — Оставайся, — заходя, кивнул блондин, направляясь вглубь толпы, двигающейся под музыку и не всегда в ритм. Он ушёл, словно ничего и не было, как когда-то ушла она. Да это и правильно, наверное — надо ли начинать что-то заново? Она не представляла этой встречи, и теперь в ней смешивались какие-то незнакомые чувства. Непонятно, что она испытывает к нему, но это так странно, что у них двоих больше ничего не будет. Странно, непривычно, даже немного грустно и обидно. А с другой стороны, отношения эти давно исчерпали себя, и, возможно, друзья из них действительно выйдут — оба любят вечеринки, имеют большой круг общих знакомых, слушают одну и ту же музыку… Мало критериев для окончательных выводов, но тоже не плохо. А даже если ничего и не будет, всё равно. У него своя жизнь, в которой больше нет места ей, а у неё своя, и ей бы сначала разобраться во многих вещах, а потом уже думать о нём. Мира проходит в одну из комнат, замечая двух целующихся девушек, стол с откупоренными бутылками, нетрезвых парней в углу, девушек, пытающихся курить, коробки от пиццы и другой еды. Только фыркнув, она возвращается в гостиную, смешиваясь с толпой на воображаемом танцполе, где полуголые пьяные девушки трутся телами о парней, которые их, не стесняясь, лапают. В такт музыке Мира лишь зашевелила бёдрами, и пока ещё трезвое состояние девушки отразилось в танце, чем она привлекла на себя внимание. Клубная музыка долбила по ушам, но девушку это успокаивало и приносило большое удовольствие. Учащённое дыхание и духота заставили Соколовскую пропустить несколько песен, отойдя к открытому балкону вместе с бутылкой элитного коньяка, которую ей вручил какой-то подвыпивший парень. Она несколько секунд задумчиво посмотрела на напиток, прочитав этикетку, и, открыв крышку, поднесла стеклянную бутылку к губам, делая глоток. Горло обожгло, жидкость прокатилась вниз, оставляя после себя приятное тепло, хотя тело требовало холода. Она вышла на балкон, вытянув ноги и скинув туфли на шпильках, села, облокотившись на стену покрытую сайдингом. Она уже около часа не видела Вершинина, и, вспомнив внезапно про «друга», сделала ещё несколько глотков, рассмеявшись от всей этой ситуации. Никогда за девятнадцать лет она вот так не сидела одна в обнимку с коньяком, и, решив, что это тоже повод, сделала ещё глоток, убирая прилипшие ко лбу пряди волос. Наслаждаясь свежим воздухом, музыкой и коньяком, Мира продолжала сидеть на балконе, где кроме неё никого не было. Идиллию разрушил вошедший блондин. — О, Паша, бра-ат, — истерично засмеялась девушка под дымкой алкоголя. — Будешь? — она протянула ему полупустую бутылку, но парень этого щедрого жеста, кажется, не оценил. — Ты чё, это одна выпила? — как-то грубо спросил Вершинин, осматривая Соколовскую, вид которой доказывал его предположение. — Не, — отрицательно покачала головой девушка и хотела добавить шуточку о свободе, которая составила ей компанию в распитии особо крепких, но блондин не дал ей этого сделать, ведь думать и моментально говорить она сейчас была не в состоянии. — А чё тогда бутылка наполовину пустая? — вопрос был задан ужасно раздражающим Миру спокойным тоном. — Потому что ты пессимист, — звонко рассмеялась девушка, попытавшись встать, но попытка эта не удалась и она чуть не упала, но устояла на ногах благодаря Вершинину. — Пошли, — он хотел выйти, выводя Соколовскую, но та упёрлась на месте, держа его за руку, что тоже удивило парня — на шпильках и в нетрезвом состоянии она была такой же упрямой, как и без них. — Стой, давай тут останемся, — несмотря на опьянение, она говорила внятно, хотя и не очень быстро. Парню стало интересно, отличаются ли её мысли такой же ясностью. — Мир, ты от меня чего хочешь? — останавливаясь рядом с девушкой, спросил он. — Тебя хочу, — приближаясь к парню, ему на ухо прошептала она, обдавая горячим дыханием и обнимая за шею. Не слишком понятно, говорила это она, или же алкоголь. Легко подхватив её на руки, он пошёл к спальне родителей, где они раньше довольно часто бывали. Опуская её на кровать, он убрал её руки, замечая расстроенное выражение лица. — Ты куда? — спрашивает она, а в голосе проглядывает обида, хотя сейчас всё начинает проясняться, и ей даже стыдно становится. — Мы ж друзья, — кидает блондин, что прозвучало, по мнению девушки, упрёком. Он усмехнулся, выходя из комнаты, а она только ложится на кровать, закрывая глаза и ощущая ужасную слабость во всём теле. — Пить надо меньше, алкоголичка, — сама себе говорит девушка, обдумывая поступок Вершинина, из-за которого она даже протрезвела. Пытаясь бороться со сном, она смотрит в потолок, но, не найдя на нём ничего интересного, всё-таки проваливается в глубокий сон.***
— И где она сейчас? — пытается вникнуть в суть его рассказа брюнет, выпивая новую рюмку виски. — Спит уже, по-любому, — усмехается блондин, и, стукнувшись с другом, пьёт рюмку коньяка, который остался у него от Миры, так и не допитый. — Не пойму я тебя, Вершинин — тёлка сама секс предлагает, а ты… Фи, — театрально махнул рукой он, целуя свою девушку — Анастасию, а блондин лишь усмехнулся. — Лёш, не все же такие дебилы, как ты, — смеётся Настя, радуясь приезду подруги, с которой она, к сожалению, не пересеклась.