От лица Миры
С тобой я хотел узнать, что такое вместе… Я тебя долго ждал, хочешь — я провожу, правду в твоих глазах увижу?.. Только не уходи, — шёпотом попросил, но снова твои шаги услышу…*
А она могла меня не встретить. Как будто чувствовала, что я хочу рассказать всё Паше. Я не успела. Не знаю, плюс это или минус. Да и важно ли это, когда я одна сижу в квартире, проклиная себя за то, что только что чуть не сделала? Виновата в этом только я, и больше тут обсуждать нечего. Никто не заставлял меня сначала ломаться и перечить себе, никто не заставлял позже всё-таки решиться. Решиться слишком поздно. Я говорила, что Самойлова не заслуживает быть с Пашей. Моё мнение не изменилось, мне не всё равно. Просто если уж он её выбрал, значит, были на то причины. А если их всё-таки не было, это проблемы Вершинина. Моя же проблема в привязанности к некоторым людям. Вставая с пола в прихожей, я иду в ванную, смывая размазанную косметику, прохожу в свою комнату, стягивая надоевшую одежду и надевая майку-алкоголичку и шорты. Хотела разобраться в своих чувствах? Пожалуйста. Всё предельно ясно. Не хотела быть друзьями? Поздравляю, теперь мы никто. Не хотела знать, что он будет встречаться с Самойловой? Замечательно. Ты и не знала. Я не ненавижу его. Наоборот. Я благодарна ему за все наши моменты, которые бабочками будут жить во мне, где-то в отдалённом, но не менее освещённом уголке моей памяти. И я обещаю тебе, этот уголок будет моим любимым. Как любимая книга — если ты хочешь перенестись в другой мир, ты берёшь её в руки. А у меня есть собственный. Тот, где мы были вместе. Я думала, эти чувства исчезли наряду с мучившими меня мыслями. Нет. Они рядом. Единственный путь убежать от них — заснуть, но они не позволят и этого. Они окружают меня, словно душа толстой верёвкой, из которой сделана петля, уже накинутая мне на шею. Сев на кровати и поджав ноги, я беру наушники, включая песни, которых давно нет в моём плейлисте. Те самые, что всегда ассоциировались с тобой. Теперь они займут начальные места. Теперь я буду знать наизусть все слова и напевать мотивы. Но я не ненавижу тебя. Скорее, наоборот. Звонок в дверь. Мне неважно, кто там. У Насти есть ключи. Остальные мне не нужны.Нам нужно время свыкнуться, сомкнуть глаза и сдохнуть...**
Снова звонок. Мне абсолютно плевать. Можно подумать, что меня нет? Вполне. Меня бы тут и не было, если бы я не ушла с пар. Но я ведь с них ушла.Кайф от боли это мой наркотик…**
Стоп. Я ушла. А видел это только один человек, который мог сюда заявиться. Конечно, это может быть кто угодно, бабки, подумавшие что я наркоманка, может, счета за квартплату принесли, а может, снова продают пылесос, или хотят, чтобы я поверила в Бога. А я, кстати, так и не знаю, верю ли я в него… Выглядываю в окно, замечая на лавочке рядом с подъездом Вершинина. Всё-таки пришёл. Жаль, что мне этого не надо. Он поднимает глаза на моё окно, и я резко прячусь за шторами. Конечно, он заметил. Понятное дело, что он сейчас поднимется. А я не знаю, открывать ему или нет. Наверное, нет. Нам не о чем разговаривать. Я не хочу, чтобы он меня видел. Я не хочу, чтобы он знал, как мне больно. Он знал, что я люблю его. Он всегда это знал. По щеке снова скатывается слеза, которую я тут же смахиваю рукой. А я знала, что у нас всё кончено. И виновата снова я. Звонок в дверь, но я не удивляюсь, и даже не шевелюсь, продолжая смотреть в потолок и слушать слова любимых песен. Тринадцать. Тринадцать маленьких трещинок в потолке, я пересчитала уже семь раз. Не знаю почему, но эта комната меня угнетает. Хотя нет, знаю — тут постоянно темно из-за деревьев, которые растут прямо у окон, и хотя листва с них уже давно слетела, голые тёмные ветки меня раздражают. Ничего лучше не придумываю, кроме как облокотиться на входную дверь спиной, положив голову на колени. До сих пор помню, как я улыбалась, когда мы просто сидели вечерами в парке. Как по ночам постоянно было ветрено, и губы были шершавыми. Помню, как были ошарашены мои родители, узнав, что мы вместе. Помню, как мы с тобой были на чьей-то даче и как бродили по заброшенным садам, когда все уже легли спать. А потом я просто потеряла всё, что было так естественно. И тебя тоже. Я и не знаю, почему я просто не приехала назад раньше. Тогда, может быть, всё было бы по-другому. Да и сейчас всё по-другому, в отличие от той картинки, которую я представляла, возвращаясь сюда. У меня и в планах не было хотя бы увидеть тебя, не то чтобы убиваться из-за наших отношений. Из-за тебя всё по-другому. Я не хотела так… И понятия не имею, что об этом всём думаешь ты… — Мир, открой дверь, — я думала, ты ушёл. А ты всё ещё там. Прошло около часа. Я не знаю, что мне делать. В который раз за этот дурацкий месяц. Поднимаюсь, поднося руку к замку, замирая на несколько секунд. Ухожу в комнату, так и не открыв дверь. Я хочу побыть одна. Кидая на кровать телефон с проводами наушников, подхожу к двери, всё-таки открывая её и уходя в гостиную, отворачиваясь к окну. На глазах снова наворачиваются слёзы, которые я спешу вытереть тыльной стороной ладони. — Мир… — он подходит ко мне, беря меня за руку, которую я резко отдёрнула, продолжая смотреть в окно, за которым хлопьями начал сыпать снег. — Я впустила тебя только потому, что у меня даже кот час под дверью не ждал, надоедало, — огрызаюсь я, но полноценного эффекта не добиваюсь — голос дрожит, норовя вот-вот сорваться, а ком в горле чуть ли не душит. — Мир, я не хочу снова потерять тебя… — ты ещё ближе. Слишком близко. Отхожу, пытаясь подобрать слова, даже не замечая, как по щекам бегут слёзы. — А ты меня не потеряешь. Никаких «нас» больше нет, хотя могли быть, — резко оборачиваюсь я, чуть ли не крича эти грёбаные слова. Я слишком долго боялась этого. Боялась признаться, боялась быть отверженной. А теперь просто хватит. — Давай начнём всё с начала? Я ни о чём так не жалел, как о том, что мы не вместе, — с горечью говоришь ты, но мне почему-то кажется это безликим и не правдивым. Жалкой ложью, которая меня окутывала, и я охотно раскидывала ей объятия. — Разберись с Самойловой. Разберись со всеми своими отношениями, — механическим голосом говорю я спокойно и без эмоций, снова отходя к окну, смотря на небо. — Просто скажи, если тебе этого не нужно, — отвечаешь ты, оказываясь позади меня. Твой голос щекочет по нервам. — Я не говорила этого, — снова безразлично отвечаю я, провожая глазами снежинки, падающие на мой подоконник. — Я просто не хочу узнавать от кого-то то, что ты мне не сказал. Ты знаешь меня слишком давно, ты знаешь, почему я всё это время тебя избегала. Почему я сдалась в конце. Потому что я люблю тебя. А ты встречаешься с моей лучшей подругой, — голос охрип, слёзы продолжают стекать по щекам, но я смотрю тебе в глаза, заставляя себя не отводить свои. — У меня с ней ничего не было, — так же не отводя взгляда, обнадёживающе говоришь ты, сплетая наши пальцы. Как я хотела ощутить это… только сейчас приятно от этого не становится. — Она думает иначе, Паш. Тебе лучше уйти, — я поворачиваюсь к тебе спиной, разрывая наши холодные пальцы. — Прости меня, Мир… — ты уходишь, и твои последние слова буквально разрывают мне сердце. Я закрываю глаза, и, слыша щелчок двери, без сил падаю на колени, закрывая лицо руками. Ты любишь меня… но делаешь так больно…От лица Паши
Ты просила меня — "Отпусти"... Я открыл тебе после глаза, Ты увидела те фонари… Вот так... Тише, мы летим с крыши... Напоследок, возьми от меня... В руках... Мы вдвоём и никого лишнего... Ты меня не отпускай... Номер один — ты, останешься для меня... Но сейчас, лети моя душа...***
Снег кружится в тусклом свете горящих фонарей. Ты всегда любила смотреть на это. А я любил тебя. И люблю до сих пор. Ты права. Во всём виноват я. Я разрушил последнее, что могло у нас быть. Виноват я, но больно именно тебе. А мне остаётся идти по этому парку, который хранит мои воспоминания о тебе, пиная ногами попавшиеся камушки, думая только об одном. Захожу в пустую квартиру, ненавидя эту жизнь. Я потерял последнее, что у меня было. Тебя. Уже во второй раз. Не могу закрывать глаза. Снова вижу тебя, вижу твои голубые глаза, казавшиеся мне сегодня серыми и кристально чистые слёзы. Мира плачет. А виноват снова я. Причинил боль ей снова я. Грёбаный мудак. В этой долбаной жизни единственным светлым событием была она. Именно после её уезда мне стало всё равно. Начались эти долбаные алко-тусы, клубы, бесконечные шлюхи, сигареты. До этого всё было не так. Всё было по-другому…