Фатум нерукотворный

      Макфи и Дейли действительно попросту смыло, причём, если Уэсли отправился в свободное плавание, то у Лэрри был спасательный круг в лице Рекса, ужасно страдавшего от того, что за неимением языка не может лизнуть охранника. Тираннозавр, ожидая игры, пятился перед Лэрри, разгоняя ошалевшие экспонаты. Только вот Лэрри не замечал стараний ящера, как не замечал всего происходившего вокруг. Нет, он, конечно, был обеспокоен поведением жителей музея и нынешним местонахождением своего сына, но беспокойство это отходило на задний план. Лэрри искал.       — Будагаба! — радостно пробасил голос сверху, и лоб Лэрри поздоровался с доспехами вождя гуннов.       — Я тоже рад тебя видеть, Аттила, — охранник потирал ушибленный лоб.       — А тебя-то кто смог припечатать? — изумился он, увидев округлый красный след на щеке гунна.       — Иго-го! — пожаловался тот и указал пальцем в сторону, из которой действительно слышалось конское ржание.       — Иго-го? Иго-го — это хорошо, — Лэрри выскользнул из объятий гунна и побежал на звук. «Ну естественно, что он на своём месте, где же ему ещё быть? В этой суматохе можно и думать разучиться.»       Чем ближе подходил он к постаменту, тем рассеяннее становился и всё больше походил на нашкодившего мальчишку, нежели на взрослого мужчину. По крайней мере, так ему казалось.       — Как жизнь, мой мальчик?       — Тедди…       Лэрри поднял голову, и — о Боже! — как не хватало ему этой ласковой улыбки и прищура этих мудрых глаз! Накануне вечером Лэрри заучил речь, которую, как ему казалось, он обязательно должен рассказать Теодору. Часа два назад Дэйли бы без запинки произнёс заготовленное, но сейчас в его голове витали лишь обрывки фраз, которые Лэрри не мог составить в предложения.       — Лоуренс, право, не стоит, все мы совершаем ошибки, — мягко произнёс Тедди.       « Тедди — это Тедди,» — облегчённо подумал Лэрри. — «Ну, разумеется, он всё понимает.»       Тем временем конь двадцать шестого президента США беспокойно мотал головой, фыркал и переминался с копыта на копыто.       — Животные прекрасно чуют опасность, Лоуренс, — сказал Рузвельт по прежнему мягко, но теперь Лэрри различал в его голосе тревогу. Президент судорожно мял перчатки. Теперь Лоуренс трезвым взглядом осмотрел холл, и ему не понравилось то, что он увидел. «Почему я сразу этого не заметил? Где Ник?».       — Раньше такого не было, — сказал президент, а охранник продолжал озираться по сторонам.       Птицы всех пород облепили карнизы и выступы стен. Нахохлившись, одни молча сидели мрачными сгустками, другие истошно орали, до одури вытягивая свои шеи при каждом вскрике. На большой люстре остервенело пищали райские птицы и пытались отвоевать площадь у саблезубой тигрицы, невесть как забравшейся на такую высоту. Птицы клевали её, но большую кошку они не интересовали, она застыла на нижнем уровне люстры и дико пялилась вниз. Прочие хищники, выгнув спины, жались к стенам и притравлено скалились. Да, поведение экспонатов животных отличалось от поведения более-менее человекообразных представителей музея.       — Они ищут, Лэрри, — президент смотрел на очки, которые протирал трясущимися руками. Потом он поднял глаза, и Лэрри увидел в них не то страх, не то растерянность. — И я ищу, — обречённо произнёс Рузвельт. — Ты не видел Сакаджавею?       — Разве она не около своего стенда? — удивился Лэрри.       — Её там нет. Я уже смотрел, — Тедди лихорадочно озирался по сторонам, теперь пальцы его теребили узду Техаса. — Должно быть, она ушла искать меня и пропала в этом столпотворении. С этой ночью что-то неладно,       — сказал он, уже исчезая в общей суматохе.       — Постой, Тедди! — крикнул ему в след Дейли. — Да что вы все ищите? — посетовал Лэрри и задумался: «Действительно, что?». Не похоже, чтобы кто-нибудь ещё из экспонатов осознавал нестандартность ситуации, поэтому терять Тедди из виду было категорически нельзя, и Лэрри отправился за ним.       Пара лазурных глаз, дотоле сосредоточенно следивших за охранником, печально закрылась, а их владелец обречённо вздохнул — опять потерял. Фараон Акменра сверкал золотом одеяний в электрическом свете люстры и наблюдал, не сходя с лестничной площадки второго этажа, не решаясь спуститься вниз: мешало ощущение своего царского достоинства, навязанное за время нахождения в Британском музее фараону родителями, которые так и не смогли свыкнуться с принципом социального равенства, и мешал инстинкт самосохранения — бушевавшее на первом этаже море выглядело устрашающе, особенно в сравнении с площадкой второго этажа, на которой никого, кроме Дам-Дама и самого фараона не было.       Звать смысла не было, Лэрри бы не услышал, любой звук затонет во всеобщем галдеже. Но Акменра был даже рад этому шуму, фараон успел по нему соскучиться. Он чувствовал себя дома, но лицо фараона было сумрачно. Лёгкая обида закралась в сердце его — разве не должен был Лэрри сам найти фараона? Акменра ожидал по пробуждении сразу увидеть старого друга у своего саркофага. Разве он этого не заслуживает? Нет, конечно, Лэрри по всем скучал, но Тедди, Джед, Октавиус и все остальные — они не были живы. Для них не было этих долгих месяцев разлуки. Или Лэрри выделил для себя любимчиков, в число которых юный фараон не входит? Обидно. Акменра гнал от себя эти мысли, смущался их и отворачивался от холла, чтобы никто не видел, как он краснеет, хотя никто и не смотрел.       Время опровергло теорию о поглощаемости толпой звука. Пронзительный визг перекрыл общий шум. Акменра сразу узнал этот звук — только Макфи умел так истошно верещать. Фараон живо забегал взглядом по холлу и у самого выхода нашёл директора музея, в которого вцепилось что-то серое и тощее. Рядом стоял Ник.       Не прошло и минуты, как у входа оказался Рузвельт, который, впрочем, кого-то искал и прошёл мимо, затем к входной двери прибежал запыхавшийся Лэрри, тоже за кем-то спешивший, но остановился, чтобы разнять директора и серое нечто. Заметив синюю униформу охранника, фараон просиял.       Макфи никогда не думал, что будет так благодарен слону, хоботом откинувшему его на лестницу. Теперь у него была пара ушибов, зато появилась возможность не объясняться с племянницей. Уэсли встал, отряхнулся, оглянулся и остолбенел. «Как бы приездом соответствующих служб не закончилось,» — подумал директор. К нему подбежал неандерталец.       — Хдэ? — спросил он.       — Что «где»? — на всякий случай Макфи отошёл на ступеньку вверх.       — Хдэ? — не унимался пещерный человек. — Посмотрите на информационном стенде, — отмахнулся директор и стал протискиваться через экспонаты к выходу.       «Где?» — слабо прозвучало в его голове. «Какое ещё «где»? Что за бред?» — мгновенно прогнал «где?» Уэсли. Он был слишком занят своими проблемами, что этот назойливый вопрос просто не мог протиснуться в его сознание. Сейчас директору чертовски хотелось покинуть музей, как будто, уйдя из здания, он уйдёт и от проблем. Верно ли он поступает? И что такое «верно»? Кто ему покажет? Абсолютно точно, самостоятельно он до этого не дойдёт, надо искать собеседника. Хотя бы слушателя. Анна не подойдёт, нельзя обсуждать проблему с самой проблемой.       И, как гласит поговорка, лёгок на помине. Погружённый в размышления Уэсли не заметил, как добрался до двери, рядом с которой стояли Анна и Ник. Девушка вцепилась в плечо дяди. Тот вскрикнул.       — Уэсли, что за пиздец? — зашипела Анна.       — Я же говорил, надо больше интересоваться моей работой, — Уэсли аккуратно отцепил от себя племянницу, которая особо сопротивления не оказывала. Она смотрела на голову дяди, где обосновалось нечто маленькое и мохнатое.       — Дядя, у тебя опухоль.       — Это Декстер, — узнал своего хвостатого друга Ник.       — Дядя, у тебя выхухоль.       — Это капуцин, — опять пояснил юноша. Дэкстер спрыгнул на плечо Ника с головы Макфи, не забыв оцарапать последнего когтями задних лап. — Привет, — обезьянка полностью завладела вниманием Ника.       —Твой крик как эхолокацию использовать можно, — пробурчала Анна и, двумя пальцами вытащив аккуратно сложенный отутюженный платок из кармана пиджака Макфи, принялась обтирать краснеющие царапины на лице дяди.       — У меня, между прочим, нервы! — заявил Макфи так, будто это было его достоинством. Он перехватил платок и сунул его обратно в карман запачканным концом внутрь. — У меня тоже, — невозмутимо сказала Анна, опять потянувшись к дядиному карману.       — Что здесь происходит? — спросил подошедший Лэрри.       — У нас нервы, — одновременно пояснили дядя и племянница. Несчастный платок был жестоко смят в сжатой в кулак ладони директора.       — Вы всегда так общаетесь? — Лэрри не мог понять, стоит ли их разнимать.       — Не совсем. Обыкновенно наша речь насыщенна цитатами великих людей, — Макфи расправил плечи. — Анна, что говорит Зигмунд Фрейд?       — Он говорит, что ты гондон. Приличные люди ключи не забирают.       Лексикон девушки, не стесняющейся в выражениях, Лэрри совсем не нравился. На репликах Анны мужчина то и дело оборачивался на сына. Тот возился с капуцином и в препирания Макфи не вслушивался, но Дейли-старший укреплялся во мнении, что Анна плохо влияет на Ника. Прямо сейчас стоит и бесстыдно плохо влияет.       Ник не подозревал, что в данный момент на него кто-то влияет, и тщетно пытался достать Декстера, который забрался на установленный прямо над входом прожектор. На вид массивная установка на деле оказалась довольно подвижной, и капуцин вертел её, кося нахальными глазками на охранника. Мощный поток ярко-белого света заметался по холлу. Лэрри щедро осыпал зверька руганью и грозился принести стремянку. Идти никуда не пришлось. Капуцин ещё немного повертел свою новую игрушку, потом как-то стушевался, заскулил и, оставив прожектор повёрнутым перпендикулярно полу, так, что белый свет поглотил входную дверь, сполз к охраннику на руки.       — Что случилось, малыш? — взволнованно спросил Лэрри. Капуцин на его руках сжался в комочек.       Дотоле беснующийся ветер, который было особенно хорошо слышно около входа, внезапно замолк. Семейства Дэйли и Макфи напряжённо прислушались. Тишина сменилась нарастающим гулом. Все инстинктивно замерли. Звон. Посыпалось стекло. Где-то ближе к чёрному входу. Видимо, ветром выбило окно. Или несколько.       — Уэсли, звони в … — начал было Лэрри, но Макфи уже не было. Под шумок он покинул музей. Дейли повернулся к Анне, ожидая ругань последнего сапожника, но девушка молча смотрела на вход и, казалось, стала ещё серее, чем видел её вечером Лэрри. Анна явно заметила бегство дяди раньше охранника.       Про окна пришлось забыть.       Гром.       Почти ощутимый физически, хотя и был лишь звуком, он сотрясал музей и его жителей, казалось, от чугунного грохота провалится пол. В окна никто не смотрел, но при громовом раскате перед глазами как наяву посыпались электрические гроздья молний.       Перестало. Дождь ещё хлестал — слышно. Слышно, потому что экспонаты успокоились. Там, снаружи, бушевала непогода, но внутри — спокойно. Странное «где?» испарилось. Экспонаты потихоньку стали разбредаться по этажам. Ночная жизнь свернула в своё обычное, мирное русло.       Лэрри опустил капуцина на пол, и тот, улюлюкая, убежал. Мужчина наконец-то смог расслабиться, но окружающую безмятежность нарушала Анна, источающая напряжение. Натянутая как струна, она замерла и диким ошалелым взглядом медленно исследовала ожившие экспонаты, как будто только сейчас их заметила. Потом решительно-резко развернулась и выпала в дверной проём, исчезнув за пеленой света.       Дэйли-старшему всё больше и больше не нравилась эта девушка. Он опять покосился на сына — Ник скучал на подоконнике и явно не собирался браниться или шагать прямиком в ливень. Лэрри решил, что лучше вернуть странную племянницу директора в место посуше, и хотел было отправиться за ней, но заметил приближающуюся к нему фараона. «Ох, Акменра!» — мысленно пристыдил себя Лэрри, глядя на лучистую улыбку своего друга, в этой суматохе он совсем забыл про хозяина пластины. Охранник отметил, что юный наследник Египта стал осанистее, и поступь его была солиднее.       — Приветствую тебя, Лэрри, Хранитель Бруклина, — Акменра хотел сказать это торжественно, но получилось как-то вкрадчиво и почти влюблённо. Он смутился и отвёл взгляд к полу, но даже так было заметно сияние, исходившее от его глаз.       — Отвратительное прозвище, Ак, — засмеялся Лэрри и обнял фараона. Это ж надо было — забыл! Фараон заметил неловкость друга и отстранился. Он тяжело вздохнул и уже открыл рот, чтобы задать вопрос, но тут шумно отворилась главная дверь. Фараон недовольно уставился на проход и застыл с открытым ртом.       Сквозь облако света плавно проявлялась женская фигурка, слишком тонкая и хрупкая для человеческого создания. Серебряным сверкающим потоком струились длинные волосы, которые, казалось, подобно реке в море, впадали в складки платья. Свет скользил по её острым, словно выточенным из слоновой кости, скулам. Создание, казалось, было частью света. Белизной своей девушка напомнила фараону античные статуи в Лондонском музее, но те калеки кое-как ползали, а эта неземная девушка словно плыла по воздуху. Акменре подумалось, что так оно, должно быть, и есть.       — Богиня… — с замиранием сердца прошептал он.       — Это племянница Макфи. Если ты меня вообще слышишь. Надо будет ознакомить тебя с термином «анорексичка», — покачал головой Дэйли.       А создание становилось ближе и ближе, всё отчётливей из световой пелены проступали черты лица — острые и звонкие. Только глаза были тихими, из-под полузакрытых век они смотрели лениво-спокойно.       Фараон поддался навстречу девушке. Она шагнула в сторону и вышла из поля свечения прожектора. Акменра отпрянул, и челюсти его сомкнулись. Богиня исчезла. Вместо неё к фараону и Дейли приближалась моль, серая и тощая. Моль открыла рот и вполне человеческим голосом произнесла:       — Я, конечно, не электрик, но там так гремит, а тут так светит… — промурлыкала она, хотя такая манера не соответствовала содержанию её слов. — Вам пробки не выбьет?       — Что ты делала на улице в такой ливень? — нахмурился Лэрри.       — Презрительно глядела дяде вслед. Люблю это дело, — губы девушки растянулись в полумесяце, и эта блаженная улыбка застыла на её лице.       — Где пальто? — Лэрри сам удивлялся своему строгому тону. Анна откуда-то, кажется с бра, сняла свое чёрное пальто, накинула его и покрутилась перед Лэрри.       — Вуаля, — даже по этому короткому слову было видно, что язык у девушки заплетался. Анна опустилась на пол и уставилась в пустоту.       Акменра ошарашенно смотрел на то, во что Богиня превратилась. Но первое впечатление было сильно, и фараон поспешил заговорить с Анной.       — Я Акменра, фараон четвёртой династии, правитель страны своих предков, наследник Египта, сын бога Ра, — вздёрнув подбородок вверх, произнёс фараон, неотрывно следя за реакцией Анны.       — Сап, чувак, — с придыханием промолвила девушка и медленно поднялась на ноги. Положила пальто на подоконник и села рядом. Прислонилась щекой к стеклу — ей было жарко. На фараона она не смотрела.       — Это Лэрри — хранитель Бруклина, — продолжал Акменра, нервно следя за перемещением Анны.       — Это легально? — тихо спросила девушка у Лэрри и закрыла глаза, когда тот посмотрел не неё.       — А это Ник…       — Орфей Ибицы, — перебила Анна. — Знаем, слышали, — юноша уже успел пожаловаться на отца, пока они с Анной стояли у двери.       — Можно Орфей Ибицы удалится к своей нимфе Манхэттена? — нетерпеливо спросил Ник. — Эндрия** ждёт меня уже полчаса.       — Никуда Орфей в такую погоду не поедет, — отрезал Лэрри. Его не хватало на всех. Пусть хоть за сына сегодня не придётся переживать. — Ты в порядке? — обеспокоенно спросил он у Анны, которая выглядела ещё более болезненно.       — Да, да, в полном! — вяло кивнула девушка.       — Папа! — так резко и внезапно прозвучало сразу с двух сторон от Дэйли, что тот подпрыгнул от неожиданности. Слева стоял Ник, а справа — удивительно похожий на самого Лэрри пещерный человек.       — Он достал, — возмущался Ник, указывая копировавшего его движения Лаа.       — О-о д'ста, — силился повторить Лаа.       — Давай догоним фургон и отправим его в Лондон, — предложил Дэйли-младший.       — Как вы мне надоели, — простонал охранник.       — Так. Нам нужен Тедди, — Лэрри не знал точно, что он хотел от президента, но твёрдо решил, что надо. — Николас, за мной!       — А Эндриа?       — Ты не на полчаса опоздал. Она не ждёт, поверь. Я бы не ждал, — он схватил сына за рукав и бодро зашагал искать Рузвельта. Лаа обогнал их и прыжками пятился назад, лицом к обоим Дэйли, о чём-то ухукая.       — Лэ-рри, — негромко и робко позвал Акменра и сильно смутился.       Он всё также улыбался, только уголки губ поникли, и периодически дёргался то один, то другой краешек рта. Акменра молчал, плотно сжав губы, но глаза его, широко распахнутые и устремлённые на охранника, продолжали звать Лэрри с какой-то рабской мольбой, такой взгляд нельзя было не заметить, и Дэйли ощутил его спиной. Он замедлил шаг, повёл лопатками, но не остановился, не обернулся. Фараон нерадостно усмехнулся и развернулся спиной к удаляющимся Дейли.       — Пластина волшебная? — донёсся до Акменры голос Анны. Она сидела с по-прежнему закрытыми глазами и теребила воротник платья.       — Да, — ответил фараон.       — И она валяется на столе? — в её голосе не было иронии или усмешки, или другой какой интонации. Голос жил своей жизнью. Он произносил вполне логичные речи, но движения тела с речью не сочетались. Анна, сильно запрокинув голову, дышала глубоко и медленно.       — Лучше вернуть на место, — согласился фараон. — Идём.       Анна расчёсывала волосы пальцами и не реагировала на его слова. «Вот ты меня ещё игнорировать будешь,» — вскипел фараон и хотел стащить девушку с подоконника, но не решился до неё дотронуться. Оголённая костлявая рука Анны мертвецки сияла на фоне темени за окном.       Девушка, открыв глаза, сама сползла с подоконника и мягкой поступью подошла к фараону. Они пошли.       — Намучились мы, надо сказать, с этой пластиной, — нарушил Акменра молчание, в котором они прошли половину лестницы.       Анне было всё равно. С полузакрытыми веками она машинально шагала по направлению, задаваемому фараоном, и чуть не навернулась с лестницы, когда Акменра резко остановился. Юный фараон обиженно закусил губу и, насупившись, заявил: — Мы идём в кладовую, — он уставился на Анну, ожидая вопроса «Зачем?», но его не было. — Ладно. Когда пластину пытались похитить, Лэрри обнаружил её там, — раздражённо вещал фараон. Анна молчала. — Вот в этой тележке она была! — надрывался фараон, когда они зашли в кладовку.       Анна равнодушно обвела взглядом помещение, но вдруг брови её дернулись. «Да неужели!» — возликовал фараон, почти взбешённый тем, что его никто сегодня не замечает. «Но куда она смотрит?» — пластина явно не попадала в поле зрения девушки.       — Пожарная сигнализация отключена? — спросила Анна, нащупывая в кармане нетронутый свёрток.       — Что? — ошалел фараон. «При чём тут это? Глупая девчонка.»       Анна прошлась вдоль стен, остановилась возле высокого ящика с пыльной стопкой документации и разгребла бумаги, за которыми оказалось небольшое окошко. Девушка открыла его, и комната наполнилась запахом свежести. Дождь прекратился, и на ясном ночном небе появилась луна. Чиркнула зажигалка, Анна опёрлась спиной на стену и, повернув голову в бок, курила в распахнутое окно.       — Полнолуние, — прошептал Акменра, ему показалась, что говорить в полный голос сейчас неуместно.       Он завороженно глядел на ночное светило, чуть прикрытое перьевым облачком. Луна своим сиянием освещала редеющую листву деревьев парка, окрашивая их в серебристый цвет. Такая же серебристая и светлая, окутанная дымом, Анна казалась продолжением луны, её сиянием во плоти. Голубые глаза, устремлённые в пустоту, внезапно почернели, будто впитав в себя тьму ночи. Фараон запоминал этот момент. «Она не глупая, нет. И не серая. Она…» — Акменра не мог подобрать подходящего эпитета.       Анна поймала на себе полный восхищения взгляд фараона, и по её телу пробежала дрожь, которую она, к своему удивлению, нашла приятной.       — Идём наверх, — сказал Акменра, заметив на руках девушки мурашки, появление которых он списал на холод. — Там теплее.       Анна нехотя притушила самокрутку и сунула её в карман. Они вышли. На центральной лестнице Акменра неотрывно и хмуро глядел на место, где не так давно располагалась статуя Рузвельта, а теперь стоял лишь дремлющий Техас. Фараон поднимался, не поворачивая головы, отчего запинался о ступеньки, и совершенно не замечал, как трудно Анне даётся подъём: она хваталась за перила, словно альпинист за трос, и буквально забрасывала себя на следующие ступени. Судя по её безмятежному лицу, девушка вовсе не считала, что ей нужна помощь.       На втором этаже фараон задержался возле истукана с острова Пасхи.       — Меня кто-нибудь искал, Дам-Дам? — спросил фараон, пытаясь сделать это как можно бесстрастнее.       — Никто-никто. Есть гам-гам? — отозвался Дам-Дам.       — Прости, не сегодня. А… — он хотел задать более конкретный вопрос, но не стал. «Надо и гордость иметь,» — подумал он и дотронулся до короны. После этого диалога Анна, хихикая, закружила вокруг истукана и шепнула ему:       — У меня есть гам-гам, но я такой тебе не дам-дам, а то Лэрри мне по голове бам-бам.       Девушка перестала кружиться и прислушалась. Фараон, обвешанный многочисленными браслетами, ожерельями, подвесками и прочими дорогими побрякушками, звенел своими украшениями при каждом движении. Анна замотала головой, пытаясь уловить ритм бренчания, и, поймав, зацокала ртом в такт.       Шестиметровые стражи направили оружие на Анну, когда та зашла в гробницу, но Акменра сделал знак, и они вытянулись по стойке смирно. Фараон установил скрижаль, опустился на пол подле саркофага, на крышке которого уже, перегнувшись поперёк, валялась Анна. Фараон глядел на до ужаса выпирающие, будто под платьем были лишь кости, рёбра, на впадину вместо живота, и подумал, что, прогнись Анна в спине чуть больше, позвоночник попросту переломится.       «Притронулся бы я к ней, будь она моей наложницей?» Был у фараона такой грешок, когда проводились ночные экскурсии, — оценивать ночных посетительниц и мысленно допускать или не допускать в царское ложе.       «Какую жажду сможет утолить такая плоть?» Фараон усмехнулся; они с Анной были вдвоём в багровом полумраке гробницы, и призыв к интимной близости источало бы иное женское тело в этих пурпурных лучах. Тощая Анна напоминала объедки, обглоданные кости, брошенные скитальцами возле костра. Лунный образ неведомого божества таял. «Этим даже крокодила не насытить, не то что мужчину.»       «Как будто меня кто-то спрашивал. Здесь я не правитель.» Акменра вожделенно посмотрел на скрижаль, вызывающе сверкавшую золотом.       «А мог бы. Нет, Лэрри не поймёт.» Опять Лэрри. У Акменра защипало в носу и глазах, он прижал колени к подбородку и обхватил их руками.       — Внутренние демоны шалят? — внезапно прогремел хохот Анны. Так же резко она и замолчала.       Акменра дрогнул и уставился на девушку. Она по-прежнему лежала ничком, с закрытыми глазами, и вопрос её направлен был в потолок, одной лишь Анне известно кому. Фараон принял вопрос на себя. «Неужто она может видеть мысли? Может потому и с закрытыми веками, что взгляд её устремлён в моё сознание? Сохрани меня Ра, если она знает о нелестных сравнениях моих!»       — Мрак этой ночи помутил и рассудок мой! — прокричал он ей в самое ухо наспех придуманное оправдание.       От сего ультразвука Анна подскочила как ужаленная и шлёпнулась на пол. Выглядела она, словно только что вынырнула из ледяной проруби. Фараон заметил, что зрачки девушки вновь стали обычного размера.       — Неловко вышло, — Акменра встал и протянул ей руку. Анна вложила в неё свою ладонь, невольно улыбнувшись теплоте руки фараона, попутно доставая телефон.       — Сколько мы с тобой прошастали? — в отчаянье воскликнула Анна, когда засветился экран телефона. — Почти шесть! Пока! — она понеслась прочь из Египетского зала, путаясь в складках платья.       «Очень странная,» — думал Акменра, устраиваясь в саркофаге. «Она вполне могла бы быть жрицей Нефтиды* в моей стране".       Анна в три прыжка преодолела центральную лестницу, и финальный скачок её чуть не сбил Лэрри с ног.       — Ты откуда такой? — смешливо спросила Анна, разглядывая охранника, имевшего вид крайне любопытный: к спине его скотчем была примотана средних размеров картонная коробка, полностью запечатанная, но с разодранной верхней, ближней к голове охранника, гранью, из которой торчала довольная обезьянья моська.       — Я Сакаджавея, — объяснил Лэрри. — В окно у чёрного входа птица какая-то врезалась, там всё в перьях. Мы с Тедди и Сак (Ник ретировался, как только буря затихла) заделали, чем нашли. А птицу, кстати, так и не обнаружили, —он помолчал, подбирая последующие слова в уме. — А Декстеру было скучно, — наконец произнёс он. — Теперь я Сакаджавея с ребёнком на спине.       Лэрри повёл носом.       — В чём дело? — мгновенно спросила Анна.       — Странно. Будто что-то жгут, — ответил Лэрри, продолжая принюхиваться.       — Неандертальцы? — быстро предположила девушка.       — Была здесь раньше ночью? — насторожился Дейли.       — Неа, просто огонь, неандертальцы… ну, ты понял.       — Действительно… — Лэрри направился в сторону неандертальцев, но, не пройдя и двух шагов, остановился. В голове его зародились смутные сомнения, он оглянулся на Анну. Мужчина наконец опознал запах — пахло жжённой травой. Что-то звякнуло в голове Лэрри, и он твёрдым шагом пошёл прямо на девушку, но расстояние между ними не сокращалось. Лэрри сначала и не заметил, что Анна пятится назад — настолько плавно она передвигалась.       Охранник чертыхнулся и пошёл проверять первобытных. Оказалось, ничего они не жгли, а, как приличные пещерные люди, жевали пенопласт, найденный им шустрым Декстером. Анна к тому времени как сквозь землю провалилась.       Было около семи утра, и первые лучи солнца освещали неподвижные экспонаты. Дэйли топтался около информационной стойки, то и дело кидая короткие взгляды на съёжившуюся Анну, тихое поведение которой он принял за шок. После рассвета она стала покладистой и даже помогала Лэрри убирать разбитое стекло, когда Тедди и Сакаджавея превратились в статуи.       — Может тебе валерьянки налить или ещё чего-нибудь подобного, — осторожно спросил Лэрри, не решаясь предложить ей алкоголь. — События этой ночи… в голове не укладываются, не так ли?       — Не надо успокоительного. Я и не такое видела, поверь, — ответила Анна и виновато улыбнулась. Дейли нахмурился.       — Мне скоро на работу, — пока охранник не успел чего додумать, девушка быстренько оказалась возле двери и уже открывала её. — Передай Макфи, что он урод, — прощебетала она и выпорхнула на крыльцо.       Лоуренс снова вспомнил запах жжённой травы, и в голове его опять коротко прозвучал звонок. Им с Макфи предстояло многое обсудить.